19 Mar 2024 Tue 13:43 - Москва Торонто - 19 Mar 2024 Tue 06:43   

И большое спасибо тем, кто работает в «лесзаводе», за то, что они принимают в свое учреждение нелегалов и нелегально, – они многих так спасли от верной смерти. Из тех, кому полагалось умереть, но кого федералы просто поленились застрелить по дороге из Чечни в Осетию, или кого, уже безнадежных, сюда везли именно умирать, чтобы самим руки не марать… Сколько и кого тут в результате умерло за вторую чеченскую войну и от кого не осталось даже могильного холмика – не знает никто. Зато известно, сколько выжило. Хасуханов – один из чудом спасенных. Его пожалел охранник. Просто пожалел, и все – и каждое свое дежурство приносил из дома парное молоко.

Так Хасуханов снова выжил и, значит, опять предстал перед Черепневым. В чеченском УФСБ такая система заведена: раз выжил, будет суд, выживают немногие – поэтому и судов мало над «международными террористами». Но, тем не менее, суды быть должны: в общей структуре «антитеррористической операции» отдельных «террористов» полагается осуждать, поскольку отчетности об этом время от времени требуют у Путина западные лидеры, а он того же самого требует от ФСБ и Генеральной прокуратуры. Вот они и стараются. Если кто выживает…

Владикавказ

Владикавказ – столица Республики Северная Осетия-Алания, граничащей с Чечней и Ингушетией. И Осетия – полноправный участник «антитеррористической операции». Тут находится Моздок – самая главная военная база, где формируются федеральные подразделения перед отправкой в Чечню. (И именно поэтому Моздок стал ареной двух крупных терактов с участием смертников 2003 года – 5 июня (женщина-камикадзе взорвала себя, войдя в автобус, перевозивший военных летчиков) и 1 августа, когда грузовик с тонной взрывчатки, за рулем которого был мужчина-камикадзе, взрезался в военный госпиталь.)

Во Владикавказе же, в североосетинской столице, традиционно проходят многие суды по сфабрикованным делам над «международными террористами». Местные адвокаты работают скорее не защитниками, а некой четвертой силой в тесной связке с судом, ФСБ и прокуратурой и поддерживают усилия о выведению «международных террористов» на чистую воду.

Тут же, во Владикавказе, сотрудники УФСБ по Чечне также часто подолгу работают, предпочитая вывозить своих жертв и вести их допросы в здании местного УФСБ. Чтобы подальше от войны – всем хочется жить.

Так было и на сей раз. Черепнев приехал во Владикавказ к Хасуханову и, прежде всего, взял ему адвоката. Обратите внимание: с 1 июля 2003 года в России действует новый и очень передовой, лучших европейских стандартов Уголовно-процессуальный кодекс, который вообще запрещает, среди прочего, допрашивать подозреваемого без адвоката, но тем не менее, «когда требуется», у нас все бывает по-прежнему. Защитника у Хасуханова не было с 20 апреля до 9 октября 2002 года. Вообще. Целых полгода. Ровно до тех пор, пока на «лесзаводе» у него срослись кости черепа, рук и ребер, и можно было готовить его к появлению в суде.

Интересно, как все было оформлено. 8 октября Черепнев вызвал Хасуханова на допрос и сказал, что он должен написать ходатайство на его имя. И продиктовал следующее: «Прошу вас предоставить мне адвоката на предварительном следствии… До настоящего времени в услугах адвоката не нуждался, в связи с чем претензий к органам следствия по данному вопросу не имею… Адвоката прошу пригласить на усмотрение следователя…».

Итак, 9 октября у Хасуханова был первый допрос с участием владикавказского защитника Александра Дзилихова. Естественно, Хасуханов посчитал его не адвокатом, – а просто очередным сотрудником ФСБ, представившимся адвокатом… По-другому он считать и не мог. Впрочем, Дзилихов тоже ничего не сделал такого, что бы повернуло Хасуханова к нему, – Дзилихов не давал своему подзащитному никаких советов. Просто сидел на допросах и молчал.

…Из протокола судебного заседания:

– Вы можете сказать, есть ли разница между показаниями, которые вы давали до присутствия адвоката и после? И какая это разница?

– Да, есть разница. Раньше, когда допрос заканчивался, мне не давали читать протоколы, а когда появился адвокат, то давали читать…

Всего таких допросов в присутствии защитника у Хасуханова было три. 9, 23 и 24 октября – точнее, Черепнев просто за эти три дня переписал показания, выбитые в Знаменской, на новые бланки, и это стало «показаниями в соответствии с УПК» (Уголовно-процессуальный кодекс России).

25 октября Черепнев назначил последний день следствия. И объявил Хасуханову, что очень скоро он получит для ознакомления текст обвинительного заключения, и его задача – побыстрее подписать этот текст… Чтобы у Хасуханова не осталось иллюзий, на два дня, 29 и 30 октября, Хасуханова опять куда-то возили из СИЗО, и, конечно же, без адвоката… Куда, он не знает – ему надевали на голову мешок. Но зачем, скоро понял: потому что возили его как бы на расстрел. «Ну все, тебе конец», – приговаривали охранники, передергивая затворы.

Естественно, это была имитация расстрела – попугать, чтобы не сопротивлялся и подписал все, что есть в обвинительном заключении…

Подписал, конечно… Кто стоял под расстрелом, знает, что сопротивляться сложно. Кто не стоял – пусть почитает Достоевского. Так вот, Хасуханов опять не сломался и впоследствии, на суде, отрицал то, что легло в основу обвинительного заключения (утвержденного новым прокурором Чечни Владимиром Кравченко и текст которого потом почти полностью перекочевал в приговор судьи Валерия Джиоева).

Далее – цитаты из них обоих с необходимыми комментариями, чтобы было ясно: не фабрикуются дела на бумаге, и никто из фабрикующих этого не боится, чувствуя полную поддержку сверху, не боится даже того, что эти бумаги остаются для истории, которую в России традиционно переписывают по прошествии времени…

«В апреле 1999 г. Хасуханов… добровольно вступил в вооруженное формирование, не предусмотренное федеральным законом… Хасуханов вышел на связь с помощником Масхадова – Хамбиевым Магомедом, который предложил ему оказать своим опытом помощь Масхадову в организации работы создаваемой НВФ – «Военной инспекции»…

Вы поняли, о чем речь? О том, что после ухода в запас Хасуханов приехал домой, в Грозный, и, будучи офицером с академическим образованием, – а таких чеченцев просто не было, – был приглашен Масхадовым на работу в правительство. В 1999 году это было обычное республиканское правительство, финансируемое из Москвы, а Масхадов был законно избранным президентом Чечни, признанным Москвой… «Военная инспекция», куда Масхадов пригласил Хасуханова, была ему нужна как воздух. Чеченское чиновничество разнузданно воровало – как, впрочем, и московское, и нужен был знающий человек, способный контролировать именно военные финансовые потоки. Прежде всего, приходящие из федерального казначейства. Так какое же это «НВФ»?

…Из протокола судебного заседания:

– Вы считали действия президента Масхадова законными? – Был вопрос прокурора.

– Да. Я не мог знать, что Масхадов, правительство и силовые ведомства будут признаны незаконными. Я знал, что Масхадов – президент, он был признан и федеральным руководством, с его министрами встречались, выделялись финансовые средства, и, естественно, я не знал, что вступаю в НВФ…

– Вы занимались проверкой финансово-хозяйственной службы МВД ЧРИ (Министерства внутренних дел Чеченской Республики Ичкерия)?

– Да, в июне 1999 года я доложил Масхадову о результатах проверки. Я перечислил все, на что были израсходованы деньги. Все эти сведения я получил тогда в МВД Российской Федерации. Все эти сведения были официально получены. Я и не подозревал ничего незаконного.

…В работу Хасуханова перед войной действительно входили проверка финансово-хозяйственной деятельности и организация системы учета и контроля за денежными средствами, выделяемыми на содержание силовых структур Чечни – МВД, Национальной и Президентской гвардий, Главного штаба. Летом 99-го он выяснил, что через Главный штаб проходят значительные суммы денег на оружие и обмундирование, но, к примеру, те гранатометы, которые на эти деньги Министерство обороны заказывало на грозненском заводе «Красный молот», заведомо непригодны для боевых действий, и, значит, это осознанный грабеж средств.

То же было с военным обмундированием: его шили в чеченском городе Гудермесе по 60 рублей за комплект, но по документам проводили, как «сделано в Прибалтике», и цена поэтому значительно выше…

Обо всем этом Хасуханов доложил Масхадову, и у начальника Военной инспекции тут же начались проблемы с силовым окружением президента, причастного к разбазариванию средств. Но уже через неделю работы в Военной инспекции Масхадов назначил Хасуханова на должность начальника своего штаба – именно потому, что Масхадов остро нуждался в честных людях.

На календаре был конец июля 99-го. Приступил к работе начальник штаба Хасуханов в августе – за несколько дней до начала второй чеченской войны. В ней Хасуханов отказался принимать участие…

При чтении протоколов судебных заседаний (а суд был закрытый) не покидает ощущение заданности. Вроде бы Хасуханов должен быть надолго осужден за что-то очень серьезное… Но о чем, там не сказано… И остается догадываться по косвенным признакам… И, быть может, тогда, в 99-м, Хасуханов выяснил что-то такое, что ему аукнулось в 2002–2003-м… Не за тайну ли тех самых разворованных федеральных средств, выделенных на силовые структуры Чечни через силовые структуры федерального центра, его решили осудить? То есть того самого воровства, которое во многом, как подозревают, и привело к началу второй войны, – чтобы концы были навсегда спрятаны в воду? И именно поэтому военная верхушка России сегодня так непримирима к мирным переговорам?…

И снова цитата из обвинительного заключения (а также и приговора): «Хасуханов, активно принимая участие в деятельности НВФ, в 1999 году занимался вопросами, связанными с финансированием НВФ… Разработал и осуществил на практике систему учета денежных средств, направляемых на содержание НВФ «Национальная гвардия», «Главный штаб» и МВД самопровозглашенной «Республики Ичкерия». Проявив на этой должности организаторские и деловые качества, Хасуханов в конце июля 1999 года был назначен Масхадовым на должность начальника своего штаба. Активно участвуя в деятельности указанного НВФ, Хасуханов участвовал в выработке основных решений по противодействию, в том числе вооруженному, силам федерального правительства в наведении ими конституционного порядка на территории ЧР…».

Читается просто смешно. Если не знать, чем заплатил Хасуханов за столь наглую фальсификацию истории силами ФСБ…

…Из протокола судебного заседания:

– Скажите, какая была необходимость лично вам находиться в Чечне с начала боевых действий и по день задержания?

– Я не считал для себя возможным повернуться спиной к Масхадову, потому что считал его законно избранным президентом. Я не мог прекратить войну и делал все, что было в моих силах… Я иногда исполнял его просьбы… Я по лесам не в состоянии был ходить, но то, что я мог делать, я делал. Я видел, как погибают люди, и знаю, как наводится конституционный порядок. Я не буду скрывать, что вся эта война – геноцид. Но я никогда не призывал к совершению терактов.

– К уничтожению федеральных войск призывали?

– Для того чтобы призывать, надо руководить людьми. А я ими не руководил.

– Находился ли кто-нибудь из полевых командиров непосредственно в вашем подчинении?

– Нет.

…Передо мной – документы ДСП (для служебного пользования). Готовя дело к суду, Черепнев разослал во ВСЕ районные (низовые) отделы ФСБ по Чечне запросы о том, какие «акты терроризма» на территории их районов были осуществлены по «боевым распоряжениям начальника оперативного штаба ВС ЧРИ Хасуханова». Напомню: «боевым распоряжениям», которые Хасуханов подписывал на следствии как чистые бланки, а Черепнев потом вписывал (сочинял) то, что хотел, и то, что требовалось…

И, естественно, ВСЕ начальники районных отделов ответили: никакие, Хасуханов ни за каким терактом не числится… И это же не боевики прислали Черепневу бумаги, – а «свои»… Но машина обязательного осуждения «руководящего члена НВФ» – как теперь, после того как он выжил, стали называть его дело – продолжала крутиться. Вопреки фактам и доказательствам. И суд не обратил на эту стопку бумаг ДСП ровным счетом никакого внимания… Как и прокуратура.

Суд

Процесс по делу Хасуханова прошел в закрытом режиме и на очень большой скорости: с 14 января по 25 февраля 2003 года, в Верховном суде Республики Северная Осетия-Алания, с председательствующим Валерием Джиоевым. Этот суд не увидел ничего противоестественного ни в чем. Ни в полугодовом отсутствии адвоката. Ни в том, что пригласили его те, кто бил. Ни в том, что подсудимый был неизвестно где с 20 по 27 апреля. Ни в пытках. Хотя СУД и ПРИЗНАЛ ПЫТКИ, НО НИКАК НА ЭТО НЕ ОТРЕАГИРОВАЛ. Вот цитата из приговора: «В ходе расследования Хасуханов не давал признательных показаний, но под психологическим и физическим давлением со стороны работников ФСБ вынужден был подписывать готовые протоколы допросов.


– Вы говорили, что к вам было применено насилие? – спросил судья Хасуханова. – Вы можете назвать фамилии лиц, которые применяли к вам насилие?

– Назвать не могу. Так как не знаю их.

И суд пошел дальше – раз палачи не показали жертве удостоверений личности перед расправой. И даже отказал в медицинской экспертизе, наблюдая перед собой человека со вмятиной в черепе. Только что и сделал суд, так это запросил начальника «лесзавода» Теблоева, находился ли Хасуханов в медсанчасти его учреждения. И когда начальник ответил: «Да, находился. С 3 мая по сентябрь 2002 года, с диагнозом: ушиб грудной клетки», суд просто это «скушал», даже не позволив себе удивиться, что с «ушибом грудной клетки» человек четыре месяца находится в медсанчасти…

«Подсудимый Хасуханов (цитата из приговора) в судебном заседании вину свою в совершенных преступлениях не признавал… Сообщил, что считал своим долгом выполнять отдельные просьбы и поручения законно избранного президента Масхадова. Не приготавливался к совершению террористических актов, не занимался финансированием полевых командиров. Подтверждает лишь то, что некоторые приказы, распоряжения Масхадова заверял собственноручной записью «копия верна»…

И все?

И – все. Итог – 12 лет колонии строгого режима. Без права на амнистию. И – самое последнее слово подсудимого: «Я хочу сказать, что не собираюсь отрекаться от своих убеждений. То, что происходит в Чечне, считаю грубейшим нарушением прав людей. Действительных преступников никто не ловит. И пока будет происходить то, что происходит, таких, как я, на скамье подсудимых будет много».

Нас накрывает такой мрак, из которого мы уже однажды выползали несколько советских десятилетий подряд. Историй о том, как пытками ФСБ фабрикует дела в нужном себе идеологическом ключе, допуская суд и прокуратуру себе в прислужницы, становится все больше. И их уже так много, что они не исключение, они заполняют все пространство вокруг каждого из нас, – и не представляется возможным вести речь о какой-либо случайности.

Это значит: наша Конституция умирает, невзирая на наличие в стране гаранта Конституции. И ФСБ назначена ответственной за ее похороны.

…Странные вещи творятся вокруг меня. Все «западники» – мы так называем европейцев и американцев, – то есть люди с Запада, столь увлеклись Путиным, так его полюбили, что… панически боятся что-то сказать против.

Узнав, что Хасуханова привезли на «Красную Пресню» – в знаменитую московскую пересыльную тюрьму, в тюремную сортировку, откуда осужденных обычно распределяют по этапам, отправляющимся в другие части страны, – я позвонила в московское бюро Международного Красного Креста. Сотрудники этой организации – почти единственные – имеют возможность навещать тюремные камеры и конкретных осужденных и подсудимых.

Я позвонила, потому что знала: после пыток, через которые прошел Хасуханов, он – живой труп. Состояние его здоровья крайне тяжелое. Я попросила их навестить Хасуханова, пока он в «Красной Пресне», помочь ему с лекарствами, попросить тюремное начальство о лечении, договориться о регулярном посещении…

Прошла неделя, в течение которой московское бюро рассматривало мою мольбу о помощи. И – отказало, промямлив в ответ, что «это очень сложно»…

Я знаю смысл этих ответов, им цена – страх. Перед ФСБ. И нежелание хоть в чем-то перечить путинской политике. Позор, между прочим.



Часть вторая. Прецедент полковника Буданова


25 июля 2003 года в Ростове-на-Дону, в военном суде Северо-Кавказского округа, был, наконец, вынесен приговор теперь уже бывшему полковнику Российской армии Юрию Буданову – обладателю двух орденов Мужества, участнику и первой, и второй чеченских войн – 10 лет, которые он должен провести в колонии строгого режима за преступления, совершенные в Чечне, в ходе проведения так называемой «антитеррористической операции» (второй войны), за похищение и убийство с особой жестокостью чеченской девушки Эльзы Кунгаевой.

Судебным решением от 25 июля Буданов был также лишен воинского звания и всех государственных наград. Дело Буданова, начавшееся в день выборов президента Путина (26 марта 2000 года), продолжалось больше трех лет из четырех лет второй чеченской войны и стало огромным испытанием для всего нашего общества: от Кремля до жителя самой маленькой деревушки. Мы все решали и пытались ответить на вопрос: кто они – солдаты и офицеры, ежедневно убивающие, грабящие, пытающие и насилующие в Чечне? Типичные уголовники и военные преступники? Или же бескомпромиссные и жесткие участники всемирной борьбы с международным терроризмом всеми доступными ими способами, и, значит, благородная цель спасения человечества оправдывает средства, которые они используют? В результате дело Буданова стало совершенно политическим для страны – настоящим символом нашего времени. Все, что попало на эти годы в мире и России – 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке, войны в Афганистане и Ираке, создание международной антитеррористической коалиции, теракты в России, захват заложников в Москве в октябре 2002 года, чеченские женщины, беспрестанно подрывающие себя, палестинизация второй чеченской войны как ответ, в том числе, и на действия Буданова в Чечне, и на ход судебного процесса над ним, который чеченцы посчитали оскорбительным для своей нации, – все вместило это дело – яркое, трагичное и драматичное. Оно вывернуло наизнанку все наши проблемы, всю нашу жизнь вокруг второй чеченской войны, весь наш иррационализм по отношению к этой войне и времени правления Путина, все наши понимания, кто же прав на Северном Кавказе, а кто виноват, и, главное, какие болезненные изменения претерпела при Путине и на фоне войны система отечественного правосудия. Судебная реформа, которую пытались внедрить демократы и всячески двигал Ельцин, рухнула под напором дела Буданова. Потому что три с лишним года нам демонстрировали, что независимого суда, невзирая на реформу, нет. А на его месте – суд по политическому заказу, в зависимости от сиюминутной политической конъюнктуры, и, более того, этот заказ большинству населения кажется вполне нормальной вещью. Современный российский человек – человек времен правления президента Путина, с промытыми пропагандой мозгами, опять в большинстве своем мыслящий по-большевистски, но все-таки еще не полностью разучившийся самостоятельно думать, как это дозволялось при президенте Ельцине, – наш человек не станет спешить с ответом, обязан быть суд политическим или все-таки по закону, и, скорее всего, призадумается над этим вопросом…

25 июля 2003 года родители зверски задушенной полковником Эльзы Кунгаевой, понимая лучше других, что творится, даже не пришли в зал судебных заседаний – они были уверены, что последует оправдательный приговор палачу их дочери.

Однако, произошло чудо, уже никем практически и не ожидаемое. Чудо – и одновременно подвиг судьи Владимира Букреева. Подвиг, потому что он посмел вынести обвинительный приговор. Да еще с таким большим, не формальным, сроком заключения для Буданова. И, тем самым, пойдя против всей российской военной среды, активно поддерживающей Буданова и оправдывающей его поступки на войне. Несмотря на огромное и очевидное давление из Кремля и Министерства обороны (а система военных судов в России – это часть Вооруженных сил страны, где Верховный главнокомандующий, согласно Конституции, – президент), судья Букреев решил, что Буданов должен получить, что заслужил. При этом еще раз доказав: в России по-прежнему нет системы правосудия, а есть судебная система обслуживания политических заказов, против которой если кто и может выступить, так это лишь герой-одиночка. Вот как все было – как развивалось дело Буданова.


Дело

Начнем с документов – чтобы избежать мифологии, царящей в связи с делом Буданова как в российском обществе, так и в кругах европейских поклонников Путина. Что же такое военное преступление в современной России? Чтобы ответить на этот вопрос, позвольте процитировать, к примеру, обвинительное заключение по уголовному делу № 14/00/0012-00 (дело Буданова).

Эти цитаты очень ярко, хоть и написаны сухим прокурорским языком, демонстрируют реальную атмосферу второй чеченской войны лучше любой публицистики. Обстановку в частях, дислоцированных в зоне так называемой «антитеррористической операции», где царит почти повсеместная полная армейская анархия. Эта анархическая атмосфера в конечном счете и стала причиной и почвой для того, что совершил Юрий Буданов, теперь уже бывший полковник-танкист, командир элитного подразделения Российских вооруженных сил, сам – армейская элита (выпускник Военной академии), увенчанный всеми высшими наградами страны в знак признания его боевых заслуг.

«ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

в отношении полковника в/ч 13206 (160-й танковый полк) Буданова Юрия Дмитриевича, обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных п. «в» ч.2 ст.105; ч.3 ст.126; п п. «а», «в» ч.3 ст.286 УК РФ, и подполковника в/ч 13206 Федорова Ивана Ивановича, обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных п п. «а, б,в» ч.3 ст.286 УК РФ.

(Необходимое пояснение: дело Буданова начиналось, как дело Буданова и Федорова, командира полка и его заместителя, – 26 марта 2000 года они совершали преступления и вместе, и порознь, но впоследствии подполковник Федоров был оправдан, поскольку его жертва осталась жива и публично простила его прямо в зале судебного заседания.)

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫМ СЛЕДСТВИЕМ установлено:

Буданов Юрий Дмитриевич 31 августа 1998 года был назначен на должность командира В/ч 13206 (160-го танкового полка). 31.01.2000 Буданову было присвоено воинское звание «полковник». Федорову Ивану Ивановичу 12 августа 1997 года было присвоено звание «подполковник». 16 сентября 1999 года Федоров был назначен на должность начальника штаба – заместителя командира в/ч 13206 (160-го танкового полка). 19 сентября 1999 года, на основании директивы Генерального штаба Вооруженных сил РФ № 312/00264, в составе в/ч 13206 Буданов и Федоров убыли в командировку в Северо-Кавказский военный округ и в дальнейшем в Чеченскую Республику для участия в контртеррористической операции.

26 марта 2000 года в/ч 13206 находилась в пункте своей временной дислокации на окраине села Танги Урус-Мартановского района Чечни. Во время обеда в офицерской столовой полка Буданов и Федоров, по поводу дня рождения дочери Буданова, употребили спиртные напитки. Находясь в состоянии алкогольного опьянения, в 19 часов этого же дня, Буданов и Федоров, с группой офицеров полка и по предложению Федорова, прибыли в расположение разведывательной роты полка, командиром которой являлся старший лейтенант Багреев Р.В.

(Необходимое объяснение: именно Роман Багреев, впоследствии, в зале суда, простит и Буданову, и Федорову то, что они сделали по отношению к нему.)

Проверив внутренний порядок в палатках подразделения, Федоров, желая доказать Буданову, что разведывательная рота, командиром которой, по его рекомендации, был назначен Багреев, может уверенно действовать в боевой обстановке, предложил Буданову проверить ее боеготовность. На это предложение Буданов первоначально ответил отказом. Однако Федоров продолжал настаивать на своем. После неоднократных предложений Федорова Буданов разрешил проверить боеготовность роты, а сам с группой офицеров направился к узлу связи. Получив разрешение, Федоров решил, не уведомляя об этом Буданова, дать команду на боевое применение штатного вооружения роты по селу Танги. При этом решение на открытие огня Федоровым было принято вне зависимости от складывающейся обстановки, без какой-либо реальной необходимости, так как со стороны Танги огонь по позициям федеральных войск не велся.

Реализуя свой план, грубо нарушая требование директивы Генерального штаба Вооруженных сил РФ от 21.02.2000 № 3122091, запрещающей применение разведподразделений без всесторонней подготовки и проверки их готовности к выполнению боевых задач, Федоров отдал приказ занять огневые позиции и открыть огонь по окраине села Танги.

Исполняя команду, старший лейтенант Багреев отдал приказание личному составу роты занять позиции согласно боевому расчету и открыть огонь по одиноко стоящему дому на окраине Танги. Три боевые машины заняли боевые позиции. После занятия огневых рубежей часть экипажей роты не стала выполнять приказание Федорова на открытие огня по населенному пункту. Федоров, продолжая превышать свои должностные полномочия, стал требовать открыть огонь. Будучи раздосадованным отказом подчиненных, Федоров стал предъявлять претензии Багрееву. В грубой форме Федоров стал требовать от Багреева, чтобы тот добился открытия огня своими подчиненными. Не удовлетворившись действиями Багреева, Федоров стал лично руководить действиями личного состава роты и в приказной форме требовать открыть огонь по окраине Танги. Он запрыгнул на одну из боевых ракетных установок и потребовал от наводчика машины прапорщика Ларина открыть огонь на поражение. Исполняя приказ Федорова, личный состав открыл огонь. В результате выполнения приказа Федорова и попадания снаряда в дом № 4 по ул. Заречной села Танги, принадлежащий жителю этого села Джаватханову А.А., стоимостью 150 тысяч рублей, дом был разрушен.

Добившись от личного состава роты выполнения своего противоправного приказа, Федоров стал хватать Багреева за одежду и продолжал в грубой форме предъявлять необоснованные претензии. Багреев, не оказывая Федорову никакого сопротивления, ушел в палатку своего подразделения.

Находясь возле узла связи полка, Буданов, услышав выстрелы в районе расположения разведроты, отдал приказание Федорову прекратить огонь и вызвал его к себе. По прибытии, Федоров доложил Буданову, что Багреев умышленно не исполнил приказ об открытии огня. По приказанию Буданова Багреев был вызван к нему. После прибытия Багреева Буданов в грубой форме стал предъявлять претензии Багрееву по поводу того, что тот своевременно не выполнил приказ Федорова на открытие огня. Буданов стал оскорблять его, а затем нанес Багрееву не менее двух ударов кулаком по лицу.

Одновременно с этим Буданов и Федоров приказали личному составу комендантского взвода связать Багреева и поместить его для отбывания наказания в яму, вырытую в расположении части. При этом Буданов схватил Багреева за обмундирование и повалил на землю. Федоров нанес Багрееву удар ногой, обутой в сапог, по лицу. Прибывший личный состав комендантского взвода связал Багреева, который лежал на земле. Далее Буданов совместно с Федоровым продолжил избиение Багреева, лежащего на земле. При этом Федоров нанес Багрееву, лежавшему на земле, ногой, обутой в армейские полусапоги, не менее 5-6 сильных ударов по телу, в том числе и по лицу; Буданов нанес Багрееву ногами, обутыми в армейские полусапоги, не менее 3-4 ударов по туловищу.

После избиения Багреев был помешен в яму, где находился в сидячем положении со связанными руками и ногами. Спустя 30 минут после избиения Багреева Федоров вернулся к яме и, спрыгнув туда, нанес Багрееву не менее двух ударов кулаками по лицу, разбив нос до крови. Избиение Багреева было остановлено подбежавшими к яме офицерами полка. Спустя несколько минут к яме подошел Буданов. По его приказанию Багреева достали из ямы. Увидев, что Багреев сумел развязаться, Буданов вновь приказал личному составу комендантского взвода связать Багреева. Когда эта команда была исполнена, Буданов совместно с Федоровым стал снова избивать Багреева. Закончив избиение, по приказанию Федорова и Буданова, Багреева со связанными руками и ногами вновь поместили в яму. Когда Багреев уже находился в яме, Федоров спрыгнул в яму и укусил Багреева за правую бровь. В указанной яме Багреев просидел до 8 часов утра 27.03.2000, откуда был освобожден по приказанию Буданова.

В 24-м часу 26 марта Буданов, не имея на то указаний руководства вышестоящего штаба, осуществляющего руководство контртеррористической операцией, решил лично выехать в село Танги. Для проверки имевшейся у него информации о возможном нахождении в доме № 7 по ул. Заречной лиц, участвующих в НВФ (незаконных вооруженных формированиях). Для выезда в Танги Буданов приказал подчиненным подготовить к выезду БМП-391. При выезде Буданов и члены экипажа вооружились штатным оружием автоматами АК-74. При этом Буданов уведомил экипаж БМП в составе сержантов Григорьева, Егорова, Ли-ен-шоу, что они едут задерживать женщину-снайпера. По этой причине члены экипажа в дальнейшем беспрекословно выполняли его приказания и команды.

В первом часу ночи 27 марта Буданов прибыл в Танги. По приказу Буданова БМП была остановлена рядом с домом № 7 по ул. Заречной, где проживала семья Кунгаевых. Буданов вместе с Григорьевым и Ли-ен-шоу зашел в дом. Там находилась Кунгаева Эльза Висаевна, 22 марта 1982 года рождения, вместе с четырьмя несовершеннолетними братьями и сестрами. Их родители в доме отсутствовали. Буданов спросил, где родители. Не получив ответа, Буданов, продолжая превышать свои служебные полномочия, в нарушение ст.13 ФЗ (федерального закона) «О борьбе с терроризмом», приказал Ли-ен-шоу и Григорьеву захватить Кунгаеву Эльзу.

Григорьев и Ли-ен-шоу, полагая, что действуют правомерно, захватили Кунгаеву и, завернув ее в одеяло, взятое в доме, вынесли ее из дома и поместили в десантный отсек БМП-391. После совершения похищения Буданов доставил Кунгаеву в расположение в/ч 13206 танкового полка. По приказанию Буданова Григорьев, Егоров, Ли-ен-шоу занесли в КУНГ (кузов унифицированный грузовой, или вагончик для офицерского состава) – помещение, где проживал Буданов, завернутую в одеяло Кунгаеву, положив ее на пол. После этого Буданов отдал им распоряжение находиться возле КУНГа и никого не допускать.

Оставшись наедине с Кунгаевой, Буданов стал требовать от нее сведений о возможном местонахождении ее родителей, а также информацию о путях перемещения боевиков в Танги. Получив отказ, Буданов, не имея права допрашивать Кунгаеву, продолжал требовать от нее интересующие его сведения. Поскольку Кунгаева на все требования Буданова сообщить сведения о боевиках отвечала отказом, Буданов стал избивать Кунгаеву, нанося ей множественные удары кулаками и ногами по лицу и различным частям тела. Кунгаева пыталась оказать сопротивление, отталкивала его, попыталась выбежать из КУНГа.

Буданов, будучи уверен, что Кунгаева участвовала в НВФ и причастна к гибели его подчиненных в январе 2000 года, решил убить ее. С этой целью Буданов, схватив Кунгаеву за одежду, повалил ее на топчан и, схватив ее рукой за шею, стал с силой сдавливать ей шею. Осознавая, что, сдавливая подобным образом шею Кунгаевой, он лишит ее жизни, желая наступления ее смерти, Буданов продолжил с силой сдавливать Кунгаевой руками шею до тех пор, пока не убедился, что она не подает признаков жизни. Только после этого он прекратил сдавливать шею потерпевшей.

Эти умышленные действия Буданова повлекли перелом правого большого рога подъязычной кости у Кунгаевой, развитие нее асфиксии и последующую ее смерть. Осознав, что совершил умышленное убийство Кунгаевой, Буданов вызвал к себе в КУНГ Григорьева, Егорова и Ли-ен-шоу и приказал вывезти ее тело и тайно захоронить за пределами части. Данное указание Буданова экипажем БМП-391 было исполнено. Тело Кунгаевой было ими тайно вывезено и захоронено в одной из лесопосадок, о чем утром 27 марта 2000 года Григорьев доложил Буданову.

Обвиняемые Буданов и Федоров, будучи допрошенными в связи с настоящим уголовным делом, частично признавая свою вину в инкриминируемых им деяниях, изменили данные ими на первоначальном этапе следствия показания.

ОБВИНЯЕМЫЙ БУДАНОВ ЮРИЙ ДМИТРИЕВИЧ.

Допрошенный в качестве свидетеля 27.03.2000, Буданов пояснил, что 25 марта он выезжал в Танги. В одном из домов им были обнаружены мины и задержаны два чеченца. Давая пояснения об обстоятельствах конфликта со старшим лейтенантом Багреевым, Буданов отметил, что Багреева никто не избивал. При проверке боеготовности разведроты, которую он проводил вместе с Федоровым около 19 часов 00 минут 26 марта 2000 года, рота неправильно действовала по команде «к бою». Возник конфликт, Багреев в нецензурной форме оскорбил Федорова. Тогда он приказал арестовать Багреева. Буданов отрицал факт отдания Федоровым команды на обстрел Танги и факт открытия огня. В конце допроса Буданов заявил ходатайство о том, что хочет написать явку с повинной о совершении им лишения жизни родственницы граждан, принимавших участие в бандформированиях на территории Чечни.

Далее собственноручно 27.03.2000 Буданов в явке с повинной на имя военного прокурора Северо-Кавказского военного округа изложил следующее. 26 марта 2000 года он убыл на восточную окраину Танги с целью уничтожения или пленения снайперши. Прибыв в Танги в 0 часов 20 минут, зашел в дом на окраине. Там находились две девушки и два парня. На вопрос, где родители, старшая дочь ответила, что не знает. Тогда он приказал подчиненным завернуть эту девушку в одеяло и отнести в машину. Когда прибыли в часть, девушку занесли в его КУНГ. Оставшись вдвоем, он спросил у девушки, где ее мать. Ему, Буданову, по оперативной информации, было известно, что ее мать является снайпершей у боевиков. Девушка ответила, что плохо знает русский язык и не знает, где родители. На это он ответил, что она должна знать, где ее мать и сколько она убила русских. Девушка начала кричать, кусаться, вырываться. Ему пришлось применить силу. Завязалась борьба, в результате которой он порвал на девушке кофту и бюстгальтер. Девушка продолжала вырываться, тогда ему пришлось повалить ее на топчан и начать душить. Душил ее за горло правой рукой. Нижнюю часть одежды с нее не снимал. Минут через 10 она затихла, он проверил пульс на шее. Она оказалась мертва. Буданов вызвал экипаж, приказал завернуть тело в покрывало, вывезти в лесопосадку, в районе танкового батальона, и похоронить.

Допрошенный 28.03.2000 в качестве подозреваемого, Буданов показал, что 3 марта 2000 года из оперативных источников ему стало известно, что в Танги проживает снайперша. Она воюет на стороне боевиков, и ему показали ее фотографию. Все это ему стало известно от одного из жителей Танги, который имел личные счеты с боевиками. Этот же житель показал ему где-то 13-14 марта 2000 года последний дом на восточной окраине села, где проживала снайперша. 24 марта 2000 года он проехал мимо этого дома, но в дом не заходил.

26 марта он подъехал к этому дому. По имевшейся у него информации, снайперша именно ночью с 26 на 27 марта должна была быть дома. Он зашел в дом. В доме никто не спал, все были одеты. Буданов спросил, где хозяин дома, старшая девушка ответила, что не знает. Тогда он приказал подчиненным взять ее с собой. Забрав девушку, они вернулись в расположение полка, и он с этой девушкой остался наедине в своем КУНГе.

Девушка стала кричать, оскорбила его нецензурной бранью и попыталась убежать из КУНГа. Он схватил ее и толкнул на кровать. При этом он порвал на ней кофту. Затащив ее в дальний угол КУНГа, повалил на топчан и начал душить правой рукой за кадык. Она оказывала сопротивление, и в результате этой борьбы он порвал на ней верхнюю одежду. Она успокоилась минут через 10. После того как она успокоилась, он проверил пульс, пульса не было. Вызвал в КУНГ экипаж, зашли командир экипажа и телеграфист. В этот момент девушка лежала в КУНГе в дальнем углу раздетая, на ней оставались только трусы. Вошедшим он поставил задачу завернуть ее в покрывало, в котором ее привезли, и похоронить. Его, Буданова, вывело из себя, что она не говорила, где ее мать, и, по имеющимся у него сведениям, ее мать из снайперской винтовки 15-20 января 2000 года в Аргунском ущелье убила 12 солдат и офицеров.

Будучи допрошенным 30.03.2000 в качестве обвиняемого, Буданов виновным признал себя частично и показал следующее. 23 марта 2000 года он задержал двух чеченцев. В доме, где они находились, были изъяты 60 штук 80-миллиметровых мин. Один из чеченцев, Шамиль, согласился показать Буданову дома, где проживают боевики, если они его отпустят. Одев на голову Шамиля солдатскую шапку, он посадил его в БМП и с ним проехал по селу. Именно Шамиль показал дом на восточной окраине Танги, где живет снайперша. Кроме того, им были показаны 5 или 6 домов, где живут боевики. От Шамиля ему, Буданову, стало известно, что по ночам снайперша часто приходит домой. Что у снайперши есть дочь, которая постоянно ее информирует о российских военнослужащих.

Буданов частично изменил свои показания о поведении Кунгаевой, сказав, что она говорила, что они доберутся и до него, что ему и его подчиненным живыми из Чечни не выбраться, начала выражаться в адрес его матери нецензурной бранью, после чего побежала к выходу. Последние ее слова полностью вывели Буданова из себя. Он успел схватить ее за кофту и повалил на топчан. Рядом с топчаном стоял стол, на котором лежал его пистолет. Она пыталась рукой взять этот пистолет. Повалив ее на топчан, правой рукой держал Кунгаеву за горло, левой – за ее руку, чтобы она не могла забрать пистолет. Она стала вырываться, в результате чего на ней была порвана вся верхняя одежда. Он руку с горла не убирал, минут через 10 она успокоилась.

(Необходимые пояснения: эти постепенные изменения показаний Будановым на следствии как раз и происходили потому, что Кремль и военная верхушка страны очнулись от шока, связанного с поступком неожиданно осмелевшей прокуратуры, которая позволила себе арестовать боевого полковника-орденоносца, – и так власть стала давить на следователей, ведущих допросы. В результате следователи стали подсказывать Буданову, что говорить, чтобы минимизировать юридические последствия совершенных преступлений, а, возможно, даже уйти от уголовной ответственности.)

В ходе дополнительного допроса 26 сентября 2000 года обвиняемый Буданов конкретизировал показания о том, откуда ему известно, что Кунгаевы участвовали в НВФ. Такая информация ему поступила от одного из чеченцев, с которым он встречался в январе-феврале 2000 года, после боев в Аргунском ущелье. Этот чеченец передал ему фотографию, на которой с винтовкой СВД (снайперская винтовка) была сфотографирована Кунгаева.

Будучи допрошенным 4.01.2001, Буданов показал, что вину свою в похищении Кунгаевой не признает. Считает, что действовал правильно, исходя из той оперативной информации, которой он располагал. Когда увидел Кунгаеву Эльзу, то опознал ее по фотографии, которая у него была. Когда он дал команду Григорьеву и Ли-ен-шоу задержать Кунгаеву, то задерживал, чтобы передать ее правоохранительным органам. Не сделал этого, надеясь самостоятельно выяснить у задержанной, где находятся боевики, и принять скорейшие меры к их задержанию.


Страницы


[ 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 ]

предыдущая                     целиком                     следующая