Когда мы читаем перечень прав, выдвинутых партией, нужно отчетливо представлять себе смысл понятия «права»:

1. Право на общественно полезную работу и вознаграждение на фабрике или на заводе, на ферме или в шахте.

2. Право зарабатывать на еду, одежду и отдых.

3. Право каждого фермера выращивать и продавать продукцию, доходы с которой обеспечат ему и его семье достойное существование.

4. Право каждого коммерсанта, крупного и мелкого, свободно торговать, не участвуя в несправедливой конкуренции, без засилия монополий дома и заграницей.

5. Право каждой семьи на достойное жилье.

6. Право на медицинскую помощь и возможность добиваться здоровья.

7. Право на соответствующую защиту от старости, болезни, несчастных случаев и безработицы.

8. Право на хорошее образование.

К каждому из этих восьми предложений следовало бы добавить вопрос, который прояснил бы дело, – за чей счет?

Работа, еда, одежда, отдых (!), жилье, медицинская помощь, образование и т.д. не произрастают в природе.

Эти ценности – товары и сервис – производит человек. Кто должен предоставлять их?

Если какие-то люди наделены правом пользоваться результатами чужого труда, это значит, что другие лишены прав и осуждены на рабский труд.

Всякое так называемое «право» одного человека, которое ведет к нарушению прав других людей, не может быть правом.

Ни один человек не имеет права навязывать другому нежеланные ему обязательства, безвозмездные обязанности или принудительную зависимость. Нет и не может быть «права порабощать».

Право не предполагает, что материально осуществят его другие. Оно предполагает лишь свободу самому его осуществить.

Оцените в этом контексте интеллектуальную точность отцов-основателей: они говорили о праве на стремление к счастью, но не о праве на счастье. Это значит, что человек имеет право предпринимать действия, которые он считает необходимыми для достижения счастья; но не значит, что другие должны сделать его счастливым.

Право на жизнь означает, что человек имеет право поддерживать свою жизнь собственным трудом (на любом экономическом уровне, вплоть до самого высокого, насколько позволяют его способности); оно не означает, что другие должны обеспечивать его всем необходимым.

Право на собственность означает, что человек имеет право предпринимать экономические действия, необходимые для того, чтобы заработать собственность, пользоваться и распоряжаться ею; оно не означает, что другие должны снабжать его собственностью.

Право на свободу слова означает, что человек имеет право выражать свои идеи, не страшась того, что власти будут вмешиваться, подавлять или наказывать его. Оно не означает, что другие должны предоставить ему аудиторию, радиостанцию или печатный станок.

Всякое предприятие, в котором участвует больше одного человека, предполагает добровольное согласие каждого участника. Каждый из них имеет право принимать собственное решение, но ни один не вправе принуждать к этому решению других.

«Право на работу» – нечто несуществующее; существует лишь право на свободную профессию, то есть право человека пойти на работу, если другой человек решает нанять его. «Права на жилье» тоже быть не может, есть лишь право свободно построить дом или купить его. Нет «права на справедливую оплату» или «справедливую цену», если никто не желает платить, нанимать человека или покупать плоды его труда. Нет никаких «прав потребителей» на молоко, башмаки, фильмы или шампанское, если ни один производитель не желает их производить (есть лишь право производить их самому). Не может быть «прав» у особых групп населения – «прав фермеров, рабочих, бизнесменов, служащих, работодателей, пожилых, молодых, нерожденных». Есть только Права человека, которыми обладает каждый человек и все люди как личности.

Право на собственность и право на свободное предпринимательство – единственные «экономические права» человека (на самом деле это права политические), и никакого «экономического билля о правах» быть не может. Обратите внимание на то, что его экономические защитники уничтожили право на собственность.

Запомним, что права – это нравственные принципы, которые определяют и защищают свободу человеческих действий, но не навязывают никаких обязательств другим людям. Частные граждане не представляют собой угрозы правам или свободе других людей. Частный гражданин, прибегающий к физической силе и нарушающий права других, – преступник, и закон защищает от него.

В любое время и в любой стране преступники составляют небольшое меньшинство. Вред, который они нанесли человечеству, ничтожен по сравнению с кровопролитием, войнами, преследованиями, конфискациями, холодом, рабством и массовыми разрушениями, в которых повинны власти. Потенциально власть – самая опасная угроза правам человека; она владеет монополией на применение физической силы против законно безоружных жертв. Не ограниченная личными правами власть становится смертельным врагом людей. Билль о правах направлен не против личных действий, а против действия властей.

Теперь посмотрим, как можно уничтожить эту защиту. Частным гражданам вменяют специфические нарушения, запрещенные по закону (которые частные граждане просто не в силах совершить), и тем самым правительство освобождается от всех ограничений. Долгие годы коллективисты распространяли представление о том, будто отказ частного лица финансировать противника нарушает нрава оппонента на свободное слово и может быть приравнен к цензуре.

По их словам, если газета отказывается взять на работу или напечатать того, чьи идеи диаметрально противоположны ее политике, – это цензура.

Если коммерсант отказывается размещать рекламу в журнале, который его осуждает, оскорбляет и обливает грязью, – это цензура.

Если телевизионный спонсор возражает против грубого нарушения, допущенного в программе, которую он финансирует (например, когда Олджеру Хиссу предлагают разоблачить бывшего вице-президента Никсона), это – цензура.

Ньютон Т. Миноу говорит: «Рейтинг, реклама, сетевое вещание, компаньоны выступают в роли цензоров, отклоняя предложенные программы». Сам же он грозится взять назад лицензию, которая не совпадает с его взглядами, и не считает это цензурой.

Обратите внимание на скрытый смысл такой тенденции.

«Цензура» – это термин, относящийся лишь к действиям властей. Частные действия – не цензура. Никакое частное лицо или агентство не может заткнуть рот человеку или запретить публикацию; это может сделать только правительство. Свобода слова частных лиц включает право не соглашаться со своим противником, не слушать его и не финансировать.

Согласно таким доктринам, как «экономический билль о правах», человек не имеет права распоряжаться собственными материальными средствами, следуя собственным убеждениям, и должен передать свои деньги любому спикеру или пропагандисту, у которого есть «право» на собственность.

А значит, способность предоставлять материальные средства для выражения идей лишает человека права придерживаться каких-либо идей. Издатель должен издавать книги, которые он считает бездарными, фальшивыми или вредными, телевизионный спонсор должен финансировать комментаторов, которые поносят его убеждения, владелец газеты должен предоставлять страницы каждому молодому хулигану, кричащему о порабощении прессы. Словом, одна группа людей получает «право» на неограниченную свободу, тогда как удел другой группы – беспомощная безответственность.

Поскольку невозможно обеспечить каждого желающего работой, микрофоном или колонкой в газете, кто будет определять «распределение» экономических прав и отбирать его получателей, если право выбрать владельца отменено, мистер Миноу сказал об этом вполне отчетливо.

Если вы полагаете, что это относится лишь к крупным собственникам, то открою вам, что теория «экономических прав» включает «право» каждого будущего драматурга, каждого поэта-битника, каждого композитора-шумовика и каждого художника-абстракциониста (с политическими пристрастиями) на финансовую поддержку, которую вы им не оказали, не посетив их спектакля, концерта или выставки. Что еще может значить проект, предлагающий расходовать ваши налоговые платежи на субсидируемое искусство?

Пока люди вопят об «экономических правах», идея политических прав куда-то исчезает. Мы забываем, что право на свободу слова означает свободу защищать свои взгляды и отвечать за возможные последствия, включая несогласие с другими, оппозицию, непопулярность и отсутствие поддержки. Политическая функция «права на свободное слово» – защищать несогласных и гонимые меньшинства от насильного подавления, а не гарантировать им поддержку, преимущества и вознаграждение в виде популярности, которой они не заработали.

В Билле о правах сказано: «Конгресс не должен утверждать закон, ограничивающий свободу слова или печати...» Он не требует, чтобы частные граждане предоставляли микрофон человеку, который стремится их уничтожить, отмычку – взломщику, который хочет их ограбить, или нож – убийце, желающему перерезать им горло.

Так обстоят дела в одной из решающих современных проблем – политические права против «экономических». Или – или. Одно право уничтожает другое. На самом деле нет «экономических прав», нет «коллективных прав», нет «общественных прав». Термин «индивидуальные права» избыточен; никаких других прав, кроме личных, просто нет, и никто ими не обладает.

Единственные защитники прав человека – те, кто отстаивает неограниченный капитализм.

1963

Объективистская этика

Поскольку тема моя – «объективистская этика», я процитирую для начала ее лучшего представителя, Джона Галта, из книги «Атлант расправил плечи»:

«Веками на вас обрушивались беды и горести, вызванные моральным кодексом, и вы сетовали на то, что ваш кодекс нарушен, что беды даны в наказание, что люди слишком слабы и эгоистичны, чтобы пролить всю необходимую кровь. Вы проклинали человека, землю, вселенную, но ни разу не посмели усомниться в вашем кодексе... Вы вечно твердили, что кодекс хорош, но человеческая природа слишком для него плоха. И никто не задал простого вопроса: "Плоха? А по каким критериям?"

Хотите узнать, кто такой Джон Галт? Тот, кто этот вопрос задал.

Да, мы действительно живем в эпоху нравственного кризиса ... Ваш кодекс достиг критической точки, тупика. И если вы хотите жить дальше, вам нужно не вернуться к морали, а открыть ее».

Что такое мораль, или этика? Это кодекс ценностей, который определяет выбор и действия человека, а они, в свою очередь, определяют смысл и течение его жизни. Этика как наука должна открыть и определить такой кодекс.

Прежде чем определять, оценивать или принимать какую-либо конкретную систему нравственности, надо спросить, зачем людям кодекс ценностей?

Позвольте это подчеркнуть. Самый первый вопрос – не о том, какой кодекс надо принять; но о том, нужны ли человеку ценности, а если нужны, то почему.

Что такое ценность, «благо» или «зло»? Произвольная выдумка, которая не связана с фактами, не проистекает из них и не подкрепляется ими, или что-то основанное на метафизическом факте, на неизменном условии человеческого существования? (Слово «метафизический» значит здесь «относящийся к реальности, к природе вещей, к существованию».) Можно ли сказать, что произвольная человеческая условность, простой обычай, требует, чтобы мы соотносили свои действия с набором принципов – или этого требует какой-то реальный факт? Можно ли считать этику областью прихотш – личных эмоций, общественных указов и мистических откровений – или это область разума? Что она – субъективная роскошь или объективная необходимость?

На прискорбном пути человеческой этики, за редкими и бесплодными исключениями, моралисты рассматривали ее как область прихотей, то есть ставили вне разума. Одни это делали неприкрыто и преднамеренно, другие – походя, автоматически. «Прихоть» – это желание, причины которого мы не знаем и знать не хотим.

Ни одному философу не удалось дать рациональный, объективно доказуемый, научный ответ на вопрос о том, зачем человеку кодекс ценностей. Пока ответа нет, невозможно открыть или определить рациональный, научно обоснованный, объективный этический кодекс. Величайший из философов, Аристотель, не считал этику точной наукой; свою этическую систему он основывал на том, что делают, как поступают его благородные и мудрые современники, не спрашивая, почему они поступают именно так и почему он считает их благородными и мудрыми.

Большинство философов принимало существование этики как данность, как исторический факт, совсем не стремясь обнаружить ее метафизическую причину или дать ей объективное обоснование. Правда, многие пытались нарушить традиционную монополию мистики в этой сфере и дать определение рациональной, научной, нерелигиозной морали. Однако пытались они оправдать ее на общественном основании, просто заменив «бога» «обществом».

Для обычных мистиков произвольная, необъяснимая «воля божья» была образцом блага и обоснованием их этики. Новые мистики заменили ее «общественным благом» и попали в порочный круг таких определений, как «благо – то. что несет благо обществу». Логически (а сегодня и практически) это значит, что «общество» стоит над любыми этическими принципами, поскольку оно само – источник, образец и критерий этики, а «благо» – то. что ему нужно; то, что оно сочтет необходимым утвердить для своего благополучия и процветания. Таким образом, «общество» может делать что угодно, поскольку «благо» – то, что ему вздумается просто потому, что так вздумалось. Но «общества», в сущности, на свете нет, это просто набор отдельных личностей, а потому некоторые люди (большинство или какая-нибудь группа, выступающая от его имени) получали нравственную свободу действий для осуществления любых прихотей (или зверств), а другие люди оказывались нравственно обязанными всю жизнь исполнять их желания.

Такую систему едва ли назовешь разумной, но многие философы все же решили объявить о том, что разум потерпел поражение, что этика – вне власти разума, что рациональную этику создать вообще невозможно и что в этической сфере – при выборе жизненных ценностей, поступков, целей, смысла жизни – люди должны руководствоваться отнюдь не разумом. Чем же тогда? Верой, инстинктом, интуицией, откровением, чувством, вкусом, потребностью, желанием – словом, прихотью. Сегодня, как и прежде, большинство философов согласно с тем, что наивысший этический критерий именно прихоть (ее называют «произвольным постулатом», «субъективным выбором», «эмоциональным решением» и т.п.), и ожесточенно спорят лишь о том, чья это прихоть – конкретного человека, общества, диктатора или Бога. Ничуть не соглашаясь в прочем, современные моралисты сходятся на том, что этика – вопрос субъективный и триада «разум – сознание – реальность» к нему не относится.

Вот ответ на вопрос, почему современный мир опускается все ниже и ниже по кругам ада.

Чтобы спасти цивилизацию, надо бросить вызов именно этой предпосылке современной, да и всей былой этики.

Бросая вызов основной предпосылке любой науки, начинают с самого начала. В данном случае следует начать с вопросов: «Что такое ценности? Зачем они нужны?»

«Ценность» – то, что человек стремится получить и/ или сохранить. Понятие это не первично; оно включает ответ на вопрос – для кого или для чего} Предполагается, что кто-то способен действовать, чтобы достичь такой, а не иной цели, и выбор у него есть. Там, где выбора нет, целей и ценностей быть не может.

Процитирую Джона Галта: «На свете есть один главный выбор – жизнь или смерть, и касается он только живых организмов. Неодушевленная материя существует безусловно, а жизнь – нет; она зависит от особых действий. Материю нельзя уничтожить, она меняет форму, но не может исчезнуть. Перед альтернативой "жизнь или смерть" постоянно встают лишь живые организмы. Жизнь – это процесс самосохранения и самовоспроизводства. Если какой-либо организм не может его продолжать, он погибает; составные элементы остаются, но его уже нет. Понятие "ценность" возможно благодаря понятию "жизнь". Благо или зло могут существовать только для чего-то живого».

Чтобы в полной мере это понять, попытайтесь представить себе бессмертного, неразрушимого робота. Он двигается и действует, но на него ничто не влияет, его невозможно изменить, повредить, испортить, разрушить. У такого существа не было бы никаких ценностей; ему нечего приобретать или терять; оно не может считать что-нибудь полезным или вредным, способствующим или угрожающим его благополучию, отвечающим или противоречащим его интересам. У него нет ни ценностей, ни целей.

Только у живого существа могут быть цели, только оно может порождать их. Только живой организм способен действовать самостоятельно и целенаправленно. На физическом уровне функции всех живых организмов, от самых простых до самых сложных – от питания амебы до нашей системы кровообращения – порождены самим организмом и нацелены на поддержание его жизни. (Применительно к физическим явлениям, например – автоматическим функциям организма, термин «целенаправленно» не значит «преднамеренно» – понятие это применимо только к действиям сознания – не подразумевает он и некоего телеологического принципа, действующего в неживой природе. В данном контексте он используется для обозначения того факта, что автоматические функции живых организмов – это действия такой природы, что благодаря им в организме сохраняется жизнь.)

Жизнь организма зависит от двух факторов – от материала или топлива, которые он берет из внешнего мира, из его физической основы, и от его собственных действий, правильно использующих это топливо. Как же определить, что именно здесь правильно? Критерий – жизнь организма; то, что нужно для его выживания.

У организма нет выбора: то, что нужно для выживания, определяется его природой, тем, какой он. К среде приспосабливаются по-разному, тут много вариантов, можно далее некоторое время существовать в поврежденном, искалеченном или больном состоянии; однако основная альтернатива неизменна: если организм не может выполнять основные функции, требуемые его природой, – скажем, протоплазма амебы не усваивает питательных веществ или сердце человека не бьется – он умирает. В сущности, неподвижность противоположна жизни. Жизнь можно поддерживать лишь благодаря постоянному процессу, действиям, способствующим ее самосохранению. Цель этих действий, наивысшая ценность, которую нужно достигать непрерывно, – жизнь организма.

Наивысшая ценность – та главная цель или результат, достижению которых служат более мелкие цели. Она и устанавливает тот критерий, по которому эти цели оцениваются. Жизнь организма – его критерий ценности: то, что продлевает эту жизнь, – благо, а то, что угрожает ей, – зло.

Без наивысшей цели или результата не может быть более мелких целей или средств. Средства, бесконечно стремящиеся к несуществующей цели, – метафизическая и гносеологическая бессмыслица. Только наивысшая цель, сама по себе, делает возможным существование ценностей. В метафизическом смысле жизнь – единственное явление, которое само по себе цель; это ценность, достигаемая и сохраняемая благодаря постоянному процессу. Гносеологически понятие «ценности» генетически зависит от понятия «жизнь» и исходит из него. Отделяя «ценность» от «жизни», мы допускаем не терминологическое противоречие, а серьезную ошибку. «Понятие "ценность" возможно лишь благодаря понятию "жизнь"».

Отвечая философам, считающим, что между наивысшими целями или ценностями и реальными фактами связь установить невозможно, я хочу подчеркнуть, что само существование и функционирование живых существ требует существования ценностей, и наивысшей ценности для каждого конкретного живого существа – его жизни. Обосновать ценностные суждения можно, только если учитывать реальные факты. Само то, что живое существо существует, определяет, что ему делать. Этим исчерпывается вопрос о связи «существования» и «долженствования».

Как же обнаруживает человек понятие «ценности»? Что помогает ему в простейшем виде осознать проблему «блага или зла»? Физические ощущения удовольствиям боли. Ощущения – первый шаг в развитии нашего созпа-ния, и точно так же – первый шаг в области оценки.

Способность испытывать удовольствие или боль – врожденное свойство нашего тела, часть его природы, так уж оно устроено. От человека это не зависит, как не зависит от него и критерий, определяющий эти ощущения. Что же это за критерий? Его жизнь.

Механизм «удовольствие – боль» в теле человека и всех живых организмов, обладающих сознанием, автоматически охраняет их жизнь. Физическое удовольствие – это сигнал, указывающий на то, что организм действует правильно. Физическая боль – это сигнал, предупреждающий об опасности, и указывает он на то, что организм действует неправильно, что нормальному функционированию тела что-то мешает, и это надо исправить. Самая лучшая иллюстрация – крайне редкие случаи, когда человек не способен испытывать боль. Такие дети долго не живут; они не могут определить возможную опасность, у них нет предупредительных сигналов, и небольшой порез оборачивается смертельной инфекцией, а серьезного заболевания не замечают до тех пор, когда бороться с ним уже поздно.

Для тех живых организмов, у которых оно есть, сознание – основное средство, дающее возможность выжить.

Простые организмы (например, растения) могут выживать с помощью автоматических действий. Более сложные организмы (животные и люди) на это не способны, потребности у них сложнее и шире диапазон действий. Их тела могут автоматически использовать топливо, но не добывать его. Для этого более сложным организмам необходимо сознание. Растение добывает питательные вещества из почвы. Животное ради пропитания должно охотиться. Человек вынужден производить свою пищу.

У растения нет выбора; его цели, автоматические и врожденные, определяет его природа. Стремиться к питательным веществам, воде, солнечному свету ему уготовано природой. Его жизнь – критерий ценности, определяющий его действия. Альтернатива (в какой-то мере) появляется там, где растение сталкивается с тем или иным физическим окружением (жарой или холодом, сильным ветром, преизбытком воды). Оно способно противостоять суровым условиям; например, некоторые растения, стремясь к солнечному свету, могут пробиваться из-под камня. Однако вообще у растения выбора нет; оно действует автоматически, чтобы продлить свою жизнь, и не может действовать себе во вред.

Диапазон действий, необходимых для выживания более сложных организмов, пропорционален диапазону их сознания. Простейшие из наделенных сознанием видов способны лишь ощущать, и этого вполне достаточно для определения их действий и обеспечения их потребностей. Ощущение появляется как автоматическая реакция органа чувств на стимул внешней среды и длится ровно столько, сколько длится воздействие стимула.

Это – автоматическая реакция, автоматическая форма знаний, и сознание не может ни искать ее, ни избегать. Организм, который только ощущает, управляется телесным механизмом «удовольствие – боль», иначе говоря – автоматическими знаниями и автоматическим кодексом ценностей. Его жизнь – это критерий ценности, определяющий его действия. В рамках возможных для него действий он действует автоматически, чтобы продлить свою жизнь, и не может действовать во вред себе. У более сложных организмов – гораздо более мощная форма сознания. Они способны запоминать ощущения, то есть воспринимать. «Восприятие» – это набор ощущений, которые автоматически запоминает и вбирает в себя мозг живого организма, что наделяет его способностью осознавать не единичные стимулы, а конкретные явления. Действия животного определяются не просто непосредственными ощущениями, но результатами восприятия. Это – не разрозненные реакции на единичные стимулы; их определяет осознание воспринятой реальности, с которой животное сталкивается. Животное может понимать непосредственно те или иные элементы воспринятого и формировать автоматические ассоциации, но не более. Оно может научиться тому, как вести себя в конкретных ситуациях, например – охотиться или прятаться; взрослые высокоорганизованные животные обучают этому детенышей. Но у животного нет выбора, оно не определяет, какие знания и навыки ему приобрести, и может только воспроизводить их из поколения в поколение. У животного нет критерия ценности, определяющего его действия; органы чувств поставляют ему автоматический кодекс ценностей, врожденные знания о том, что для него хорошо, что – плохо; что идет на пользу его жизни, а что ей угрожает. Животное не может расширить эти знания или уклониться от них. В ситуациях, для которых у него знаний нет, оно гибнет – например, впадает в оцепенение на железнодорожных путях, когда на него несется поезд. Оно всю жизнь действует на основе своих знаний, автоматически стремясь к безопасности. Остановить работу сознания оно не может и непременно что-то воспринимает, непременно учитывает воспринятое, непременно стремится к своему благу. Оно не может по собственной воле творить зло и действовать себе во вред.

У человека нет автоматического кодекса выживания. У него нет автоматической последовательности действий, автоматического набора ценностей. Органы чувств не могут автоматически сообщить ему, что для него хорошо, что – плохо, что идет на пользу его жизни, а что ей угрожает, к каким целям ему надо стремиться и что поможет достичь их, от каких ценностей зависит его жизнь и в какой последовательности он должен действовать. Ответы на все эти вопросы он обязан найти с помощью сознания, которое функционирует не автоматически. Человек, самое высокоразвитое существо на земле, чье сознание может неограниченно усваивать знания, – единственное живое существо, которое рождается без какой-либо гарантии, что сознание его сохранится. Коренное отличие человека от всех других живых существ в том, что у него сознание зависит от воли.

Автоматические ценности, управляющие функциями растения, достаточны, чтобы выжило растение – но не животное; точно так же автоматические ценности, обеспеченные чувствами и восприятием животного, достаточны для управления животным – но не человеком. Действия человека и его выживание требуют руководства концептуальных ценностей, полученных из концептуальных знаний. Знания эти невозможно получить автоматически.

«Понятие», или «концепция», – это умственная интеграция двух или более воспринятых единиц, которые выделяются в процессе абстрагирования и объединяются с помощью конкретного определения. Каждое слово человеческого языка, кроме имен собственных, определяет какое-либо понятие, абстракцию, обозначающую неограниченное число конкретных элементов того или иного вида. Слагая воспринятое в понятия, а понятия – во все более и более широкие понятия, человек может усвоить, сохранить, интегрировать неограниченный объем знаний, и знания эти выходят за рамки непосредственных восприятий в какой-либо конкретный, непосредственный момент. Наши органы чувств действуют автоматически; наш мозг автоматически интегрирует данные этих органов, воспринимая их; однако, интегрируя воспринятое в понятия, мы абстрагируем, а не формируем их автоматически.

Процесс формирования понятий не ограничивается простым усвоением нескольких несложных абстракций, скажем – «стул», «стол», «горячий», «холодный», и способностью научиться речи. Здесь действует такое использование сознания, которое точнее всего назвать «концептуализацией». Это не пассивная регистрация хаотичных впечатлений, но активно продолжающийся процесс соотнесения впечатлений с понятийными терминами, когда каждое событие и каждое впечатление интегрируют в концептуальный контекст, связи, различия и аналогии преобразуют в лично воспринятое и абстрагируют в новые понятия, выдвигают предположения, делают заключения и выводы, ставят новые вопросы и получают новые ответы, расширяя личные знания все больше и больше. Способность, которая направляет такой процесс и оперирует понятиями, – это разум, а процесс – мышление.

Разум опознает и интегрирует материал, предоставляемый нашими органами чувств. Эту способность человек вынужден использовать по собственной воле. Мышление – не автоматическая функция. В любой момент жизни, по любому поводу человек свободен выбирать; он может думать, может не думать. Для мышления нужны сосредоточенность сознания, полное внимание. Чтобы сосредоточить, мобилизовать сознание, требуется воля. Человек может сосредоточиться так, чтобы активно и целенаправленно осознавать действительность; может и рассеянно погрузиться в бездумную дрему или просто реагировать на случайные стимулы, сдавшись на милость ненаправленных чувств и восприятий и любых произвольных связей, которые они создадут.

Когда сознание не сосредоточено, человек, можно сказать, находится на дочеловеческом уровне, поскольку ощущения и восприятие у него есть. Но в том смысле, в каком это применимо к человеку (чье сознание воспринимает действительность и может взаимодействовать с ней, способно управлять действиями и обеспечивать ему выживание), ни на чем не сосредоточенный ум не осознает ничего.

С психологической точки зрения выбор «думать или не думать» означает «сосредотачиваться или не сосредотачиваться». В экзистенциальном смысле выбор «сосредотачиваться или нет» значит «осознавать или не осознавать». В метафизическом смысле выбор «осознавать или нет» – это выбор между жизнью и смертью.

Для тех живых организмов, у которых есть сознание, именно оно и дает им возможность выжить. Для человека главное средство выживания – разум. В отличие от животных, человек не выживет, ориентируясь только на восприятие. Чувство голода подскажет ему, что надо поесть (если он научился связывать пищу с «голодом»), но не подскажет, как это сделать и какая еда пригодна для него, а какая – ядовита. Без мышления он не сможет удовлетворить простейшие физические потребности. Оно необходимо ему, чтобы узнать, как сажать и выращивать съедобные растения или мастерить оружие для охоты. Восприятие поможет ему найти пещеру, но, чтобы соорудить самое простое укрытие, нужно подумать. Никакое восприятие, никакие «инстинкты» не подскажут, как развести огонь, соткать полотно, выковать нож, сделать колесо, построить самолет, удалить аппендикс, произвести коробок спичек, электрическую лампочку, электронную лампу или циклотрон. Однако именно от таких знаний и умений зависит его жизнь, обеспечить же их может только волевой акт сознания, процесс мышления.

Ответственность наша простирается еще дальше: процесс мышления нельзя считать не только автоматическим, «инстинктивным», непроизвольным, ной безошибочным. Человек должен начать его, продолжить и отвечать за его плоды. Нам приходится искать способы, как отделять истинное отложного и как исправлять свои ошибки, как обосновывать свои понятия, выводы, знания. Чтобы управлять мышлением, мы должны определить правила мышления, законы логики. Природа не дает автоматической гарантии того, что мы мыслим правильно.

Нам не дано ничего, кроме возможности и материала. Возможность – превосходная машина; но у нее нет свечей зажигания, и шофером должна быть наша воля. Мы должны сами узнать, как машиной пользоваться, и постоянно поддерживать ее действие. Материалом служит весь мир, причем знания, которые мы можем приобрести, и удовольствие, которое можем получить от жизни, – безграничны. Однако все необходимое приходится изучать, обнаруживать и производить нам самим, по собственному выбору, собственным усилием и собственным умом.

Существо, которое не получает автоматических знаний о добре и зле, истине и лжи, не может просто знать, что правильно, а что неверно, что хорошо, а что – плохо. Однако без этих знаний оно не сможет жить. Оно не свободно от законов реальности, у него – своя природа, требующая особых действий для поддержания жизни. Ему не помогут выжить ни произвольные средства, ни хаотичные действия, ни слепые желания, ни случайности, ни прихоти. Все необходимое определяется его природой и от него не зависит. Зависит от него одно – способность обнаружить, что нужно, и выбрать правильные цели и ценности. Он свободен, и может ошибиться, но тогда он не добьется успеха. Он свободен, и может уйти от реальности, отключить сознание, слепо плестись по любой дороге, но тогда он не избежит пропасти. Для любого наделенного сознанием организма знания – это средство выжить; а если у живого сознания что-то есть, то с этим связана обязанность. Человек свободен, и может отказаться от сознания, но тогда он погибнет, расплачиваясь за бессознательные действия. Мы – единственные живые существа, наделенные способностью действовать во вред себе; большей частью мы так и действовали.

Каковы же в таком случае наши правильные цели? К чему мы должны стремиться? Какие ценности нужны для нашего выживания? На эти вопросы и должна ответить такая наука, как этика. Именно поэтому, дамы и господа, нам необходим этический кодекс.

Теперь вы можете оценить те теории, которые убеждают вас, что этика иррациональна, что разум не управляет нашей жизнью, что цели и ценности надо выбирать голосованием или по прихоти, что у этики нет ничего общего с жизнью, с действительностью, с практическими действиями и проблемами, или что цель ее вне пределов жизни, то есть она нужна мертвым, а не живым.

Этика – не мистическая выдумка, не социальная условность, не субъективная роскошь, которую можно использовать или отбросить. Она объективно необходима для того, чтобы, мы выжили не по милости сверхъестественной силы, наших ближних или наших прихотей, но по законам реальности и по природе самой жизни.

Опять приведу слова Джона Галта: «Человека всегда называли разумным существом, однако разумность – предмет выбора, а выбор уготован такой: либо ты – разумное существо, либо идущее к самоубийству животное. Человек должен быть человеком – по выбору; он должен ценить свою жизнь – по выбору; он должен поддерживать ее – по выбору; он должен открыть нужные для этого ценности и поступать хорошо – по выбору. Кодекс ценностей, принятый по выбору, и есть моральный кодекс».

Критерий ценности объективистской этики, оценки блага или зла – жизнь человека, иначе говоря, то, что необходимо, чтобы он выжил как человек.

Поскольку разум – основополагающее средство его выживания, хорошо то, что способствует жизни разумного существа; то же, что отрицает ее, разрушает и противостоит ей – дурно.

Поскольку все необходимое человек должен открывать с помощью разума и производить своими силами, разумному существу подходят два основных способа выживания – мышление и производительный труд.

Когда кто-нибудь предпочитает не думать, а только подражать и повторять, как дрессированные животные, выжить он может, но лишь благодаря тому, что другие предпочли обдумывать и анализировать действия, которым он подражает. Выживание умственных паразитов зависит от слепого случая; их рассеянное сознание не поймет, кому подражать, чьим движениям следовать. Именно они идут прямо к пропасти за любым разрушителем, если он обещал им взять на себя ту ответственность жить осознанно, которой они избегают.

Когда кто-то пытается выжить за счет силы или хитрости, обманывая, грабя или порабощая тех, кто что-то производит, выжить он может тем не менее лишь благодаря своим жертвам, то есть тем, кто предпочел думать и производить те блага, которые у них отнимают. Такие грабители – паразиты, они существуют только за счет гибели тех, кто действует по-человечески.

Те, кто пытается выжить не с помощью разума, а за счет силы, уподобляются животным. Но животные не смогли бы выжить, если бы, подобно растениям, они отказались от движения и ждали, что их накормит земля; так и люди не могут выжить, если, подобно животным, откажутся от разума, рассчитывая на то, что люди работающие и производящие будут их добычей. Такие грабители могут ненадолго добиться своей цели ценой гибели и своих жертв, и своей собственной. Достаточно вспомнить любого преступника и любую диктатуру.

В отличие от животного, человек не может выжить, действуя по велению минуты. Жизнь животного состоит из повторяющихся циклов – скажем, они выкармливают потомство или запасают пищу на зиму. Сознание животного не может охватить всю его жизнь, оно доходит до определенного предела, а там животное должно начать цикл снова, без какой-либо связи с прошлым. Жизнь человека– непрерывное целое: благо и зло в его жизни, каждый прожитый день, каждый год и десятилетие складываются в сумму прожитого. Он может изменить свой выбор, может свободно изменить направление своих действий, а во многих случаях – даже исправить их последствия, но никак не может ни избавиться от них, ни безнаказанно прожить жизнь по велению минуты, как животное, богатый бездельник или бандит. Если он хочет успешно справиться со своей задачей, а не разрушить себя, он должен постоянно делать выбор, определяя свои действия, цели и ценности в контексте и в границах всей своей жизни. Тут не помогут ни ощущения, ни результаты восприятия, ни потребности, ни «инстинкты»; это подвластно лишь сознанию.

Вот что значит «выжить как человек». Речь идет не о сиюминутном wnvi просто физическом выживании; не о выживании безмозглого дикаря, которому другой дикарь рано или поздно раскроит череп; не о выживании какой-то груды мышц, которая согласна на все, готова подчиняться любому злодею и отказаться от любых ценностей, только бы, как говорится, «выжить любой ценой», протянув еще год или неделю, а может, и меньше. Для того чтобы «выжить как человек», нужны принципы, методы, условия и цели, необходимые для выживания разумного существа на протяжении всей его жизни, во всех аспектах существования, которые открыты его выбору.

Страницы

[ 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 ]
предыдущая                     целиком                     следующая