Но Маска это не пугало. Он начал осуществлять свой план еще до продажи Zip2. Поговорил с лучшими инженерами компании, прикидывая, кто мог бы присоединиться к его новой авантюре. Привлек к обсуждению контакты из канадского банка. В январе 1999 года, когда правление Zip2 искало покупателей для компании, Маск начал оформлять свой банковский план. Сделка с Compaq была анонсирована в следующем месяце. А в марте Маск зарегистрировал финансовый стартап с неприличным названием Х.соm.
Маску понадобилось менее десяти лет, чтобы пройти путь от неприметного юноши с рюкзачком за плечами, шагнувшего на канадскую землю, до 27-летнего мультимиллионера. Благодаря 22 миллионам долларов он переехал из комнаты с тремя соседями в дом площадью 1800 квадратных футов ( 167 м2 ), в котором он сделал ремонт. Кроме того, он купил за миллион долларов спортивный автомобиль McLaren F 1, а также небольшой винтовой самолет – и научился летать. Маск получал все более широкую известность как доткомовский миллионер. Вот в семь утра у его дома появляется CNN, чтобы снять доставку автомобиля. Вот черная грузовая фура останавливается перед его домом, вот из нее выкатывается элегантная машина, а вот и сам восхищенный Маск стоит рядом, скрестив руки. «В мире всего 62 автомобиля McLaren, и я теперь – владелец одного из них, – говорит он CNN. – Вот это да! Поверить трудно. Здорово, чувак!»
Кадры доставки автомобиля перемежаются ответами Маска на вопросы журналистов. Все это время он напоминает карикатуру на нувориша. Волосы Маска начинают редеть, его короткая стрижка подчеркивает мальчишеское лицо. На нем коричневая спортивная куртка свободного покроя, он звонит по мобильному телефону, сидя в шикарном автомобиле рядом со своей прекрасной подругой Джастин, и кажется вполне удовлетворенным своей жизнью. Выдает один перл за другим, демонстрируя поведение разбогатевшего человека. О продаже Zip2 он говорит так: «Это просто деньги. Я имею в виду такие бумажки с Беном Франклином». О своей шикарной жизни: «Вот это, господа, самый быстрый в мире автомобиль». О своих колоссальных амбициях: «Я мог бы купить себе остров на Багамах и сделать его своей личной вотчиной, но мне интереснее основать и выстроить новую компанию». Съемочная группа следует за Маском в офисы Х.соm, где его самоуверенность выливается в новые перлы: «Я не вписываюсь в рамки обычных представлений о банкире», «Что такое 50 миллионов долларов? Серия телефонных звонков – и эти деньги уже в руках», «Я думаю, x.com вполне может стать „золотым дном“, мультимиллиардным предприятием».
Маск приобрел McLaren у продавца во Флориде, перебежав дорогу другому покупателю – Ральфу Лорену [Ральф Лорен (р. 1931) – американский модельер, дизайнер и предприниматель, один из самых богатых людей в мире.]. Даже очень богатые люди, такие как Лорен, садятся в McLaren только в особых случаях или во время не столь уж частых воскресных поездок. Но не Маск! Он объехал на этом автомобиле всю Кремниевую долину и парковал его прямо на улице у офисов Х.соm. Его друзья приходили в ужас, видя, что такое произведение искусства покрывается голубиным пометом или брошено на стоянке у супермаркета Safeway. Однажды Маск отправил по электронной почте письмо другому владельцу McLaren – Ларри Эллисону, миллиардеру, сооснователю корпорации Oracle, – просто так, чтобы спросить, не желает ли тот за компанию погонять по треку. Джим Кларк [Джеймс Кларк (р. 1944) – основатель корпорации Netscape.], другой миллиардер и любитель быстрых машин, прослышал об этом предложении и сказал другу, что ему нужно заскочить в местный дилерский центр Ferrari, чтобы купить что-нибудь конкурентоспособное. Маск присоединился к клубу «больших людей». «Илон был очень взволнован, – говорит Джордж Закари, венчурный капиталист и близкий друг Маска. – Он показывал мне переписку с Ларри». В следующем году, проезжая по Сэнд-Хилл-роуд на встречу с инвестором, Маск повернулся к другу в машине и сказал: «Смотри!» Он выжал педаль до пола, перестроился в другой ряд, резко развернулся и врезался в дорожное ограждение, после чего машина поплыла в воздухе, подобно летающей тарелке. Окна и колеса – вдребезги, корпус автомобиля поврежден. Маск снова повернулся к своему спутнику и сказал: «А смешнее всего то, что она не застрахована». Потом им пришлось голосовать на дороге, чтобы добраться до офиса инвестора.
К его чести будь сказано, Маск соответствовал образу плейбоя только частично. На самом деле он вложил большую часть денег, полученных от продажи Zip2 в X.com. Существовали практические причины для такого решения. В соответствии с налоговым законодательством инвесторы могут свободно вздохнуть, если они получат прибыль в новом предприятии за пару месяцев. Но даже по высокорисковым стандартам Кремниевой долины вложение только что обретенных денег в нечто столь сомнительное, как онлайн-банк, казалось чем-то шокирующим. А Маск инвестировал в Х.соm около 12 млн долларов, оставив для личного пользования, за вычетом налогов, 4 млн долларов. «Вот это и есть та грань, которая отделяет Илона от обычных людей», – говорит Эд Хо, бывший сотрудник Zip2, который стал соучредителем Х.соm. – Маск готов идти на безумный риск. Если вы решаетесь на такое, то либо вы очнетесь в объятиях фортуны, либо будете искать ночлег на какой-нибудь автобусной остановке».
Решение Маска вложить столько денег в Х.соm выглядит еще более необычным в ретроспективе. Смысл доткомовского успеха образца 1999 года во многом заключался в том, чтобы продемонстрировать, чего ты стоишь, накопить несколько миллионов, а затем использовать свои профессиональные успехи, чтобы убедить людей инвестировать в твои следующие предприятия. Маск, конечно, продолжал опираться на внешних инвесторов, но основную лепту в дело он внес сам. Поэтому, хотя Маск по телевизору мог говорить как остальные (занятые в основном собой) доткомовские персонажи, в своем поведении он скорее возвращался к прежним временам Кремниевой долины, когда основатели компаний вроде Intel всю ответственность за свои действия возлагали на себя.
В то время как Zip2 была просто полезной идеей, Х.соm обещала поистине революционные изменения. Маск впервые противопоставит себя толстосумам, окопавшимся в финансовом секторе, взяв курс на опрокидывание всех стереотипов, с тем чтобы взглянуть на проблему другими глазами. Маск также начал отрабатывать свой фирменный стиль входа в сверхсложный бизнес, нисколько не беспокоясь о том, что он не знает его особенностей. Он полагал, что банкиры все делают не так и что он сможет управлять этим бизнесом лучше, чем все остальные. Эгоцентризм и самоуверенность Маска приближались к тому уровню, когда одних он начнет восхищать, а других отпугивать своим самомнением и неразборчивостью в средствах. Создание Х.соm многое расскажет о креативности Маска, его напористости, конфронтационном стиле, слабости как руководителя. Маск почувствует на своей шкуре, каково это – быть вытесняемым из собственной компании, и испытает боль от невозможности воплотить в жизнь свое видение.
Чтобы создать X.com, Маск подобрал в полном смысле слова звездную команду. Хо работал в SGI и Zip2 в качестве инженера, и коллеги высоко ценили его работу. К ним с Маском присоединилась пара канадцев с опытом работы в финансовой сфере – Харрис Фрикер и Кристофер Пейн. Маск познакомился с Фрикером во время своей стажировки в Bank of Nova Scotia, и они сразу нашли общий язык. Родсовский стипендиат [Стипендия Родса – международная стипендия для обучения в Оксфордском университете; учреждена английским и южноафриканским политическим деятелем, бизнесменом, одним из основателей компании De Beers Сесилем Родсом.] Фрикер принес с собой знание механизмов работы банковского мира, необходимое для Х.соm. Пейн был другом Фрикера из финансовых кругов Канады. Эти четверо и учредили компанию, а Маск еще и сделал огромное первоначальное вложение, став ее крупнейшим акционером.
X.com возник, как это часто бывало в Кремниевой долине, в квартире, где соучредители проводили «мозговой штурм», а затем переместился в офис на Юниверсити-авеню, 394, в Пало-Альто.
Соучредители считали, что банковская индустрия безнадежно отстала от времени. В эпоху Интернета идти в отделение банка, чтобы поговорить с кассиром? Это выглядело архаикой. Идея казалась отличной, четверка испытывала восторг. Единственное, что их останавливало, – реальность. Маск имел совсем мало опыта работы в банковской сфере и покупал книги, пытаясь понять ее внутренние механизмы. Чем дальше соучредители разрабатывали свой план атаки, тем больше они понимали, что нормативно-правовые вопросы, блокирующие создание интернет-банка, становились обстоятельствами непреодолимой силы. «Прошло четыре или пять месяцев, а мы все запрягали», – вспоминает Хо [В какой-то момент основатели думали, что самый простой способ решить их проблемы купить банк и перестроить его по-своему. Пока этого не произошло, они вышли на контакт с очень опытным руководителем финансовой службы из Bank of America, который объяснил им в деталях сложности кредитования, перевода денежных средств и защиты счетов.].
Начались личные конфликты. Маск был подающей надежды суперзвездой Кремниевой долины, пресса обожала его. Фрикеру это не нравилось. Он переехал из Канады и считал Х.соm шансом проявить себя в качестве банковского гуру. Многие говорят, что Фрикер хотел управлять компанией Х.соm и делать это более традиционным способом. Он нашел далеко идущие заявления Маска для прессы о переосмыслении всей банковской сферы глупыми, так как компания брала на себя слишком много. «Мы наобещали прессе с три короба, – говорит Фрикер. – Илон предлагает отказаться от привычной бизнес-среды и обычного делового мышления. Он говорит: „Сейчас мы воздвигнем фабрику счастья и будем качать его сюда, в Долину"». Фрикер – далеко не последний человек, обвинивший Маска в излишнем рекламировании продукта, раздувании шумихи и игре на публику, хотя надо еще понять, недостаток это или, напротив, один из выдающихся талантов Маска как предпринимателя.
Перебранка между Фрикером и Маском закончилась быстро и неприятно. Через пять месяцев после создания Х.соm Фрикер взбунтовался. «Он сказал, что либо он становится генеральным директором, либо забирает людей и создает свою компанию, – вспоминает Маск. – Я ответил: „Шантажа мне только не хватало. Иди и создавай. Ну, он и ушел"». Маск попытался убедить Хо и некоторых других ключевых работников не уходить, но они приняли сторону Фрикера и покинули компанию. Маск остался с названием компании и несколькими лояльными сотрудниками. «Помню, после всего происшедшего сидим мы с Илоном в его офисе, – вспоминает Джули Анкенбрандт, одна из первых сотрудниц X.соm, оставшихся с Маском. – Тогда была куча законов против того, чтобы основать бизнес вроде Х.соm. Но Илону было наплевать. Он просто посмотрел на меня и сказал: „Я думаю, нам нужно нанять еще несколько человек"» [Фрикер оспаривает то, что он хотел быть генеральным директором. Он говорит, что другие сотрудники сами предложили ему это, поскольку Маск не мог сдвинуть дело с мертвой точки. Фрикер и Маск так и не помирились. «У Илона собственный кодекс этики и чести, и игру он ведет чрезвычайно жестко, – говорит Фрикер. – Для него бизнес – это война». По словам Маска: «Харрис очень умен, но я не думаю, что у него доброе сердце. Ему хотелось порулить, и он предлагал совершенно неприемлемые направления». Фрикер в дальнейшем сделал весьма успешную карьеру в качестве генерального директора GMP Capital, канадской финансовой компании. Пейн основал частную акционерную компанию в Торонто.].
Маск пытался привлечь финансирование для Х.соm. Ему пришлось пойти к венчурным инвесторам и признаться, что от компании остались «рожки да ножки». Майк Мортиц, известный инвестор из Sequoia Capital, тем не менее поддержал компанию, сделав ставку в основном на Маска. Маск снова обрел популярность в Кремниевой долине, своими зажигательными речами о будущем интернет-банков ему удалось привлечь новых сотрудников. Скотт Андерсон, молодой компьютерный ученый, пришел в компанию 1 августа 1999 года, всего через несколько дней после «исхода», и целиком разделил представления Маска. «Оглядываясь назад, это было чистое безумие, – говорит Андерсон. – Какие-то голливудские декорации веб-сайта. Странно, что это вообще прошло через венчурных инвесторов».
Дни шли за днями, число сотрудников возрастало, и видение становилось более реальным. Компания получила лицензию на банковскую деятельность и лицензию паевого инвестиционного фонда, наладила партнерские отношения с финансовым конгломератом Barclays. К ноябрю небольшая команда разработчиков программного обеспечения из Х.соm создала один из первых в мире интернет-банков, с полным страхованием банковских счетов в FDIC (Федеральной корпорации по страхованию депозитов) и тремя паевыми фондами для инвесторов. Маск дал разработчикам 100 тыс. долларов из собственных денег для проведения тестирования. В ночь на День благодарения 1999 года Х.соm начала оказывать услуги. «Я был там до двух часов ночи, – говорит Андерсон. – Потом пошел домой, чтобы приготовить праздничный обед. Через несколько часов Илон позвонил мне и попросил приехать в офис, чтобы помочь некоторым другим сотрудникам. Сам он не выходил из офиса двое суток, чтобы убедиться, что все работает».
Под руководством Маска в Х.соm опробовали некоторые основные банковские операции. Клиенты получали 20 долларов на банковскую карточку за регистрацию и 10 долларов за каждого привлеченного человека. Маск покончил с раздражающими мелочными сборами и штрафными санкциями за превышение лимита. Х.соm также выстроил современную систему частных платежей, позволяющую отправить деньги, указав на сайте адрес электронной почты получателя. Идея заключалась в том, чтобы отойти от «тихоходности» банков с их системой обработки платежей, занимающей несколько дней, и создать быстрый и гибкий банковский счет, где вы можете перевести деньги парой щелчков мышью или по электронной почте. Это был прорывной подход, и более 200 тыс. человек поверили в него и стали клиентами Х.соm в течение первых двух месяцев работы.
Достаточно скоро Х.соm приобрела сильного конкурента. Пара неглупых ребят – Макс Левчин и Питер Тиль – работали над собственной платежной системой, первоначально названной Confinity. Офис – а точнее, чулан, где хранились веники, – они арендовали у X.соm и пытались реализовать денежные переводы для владельцев наладонников PalmPilot через инфракрасные порты на устройствах. Х.соm и Confinity, занимавшие небольшой офис на Юниверсити-авеню, превратились в центр финансовой революции в Интернете. «Эти молодые ребята работали, забыв обо всем, – вспоминает Анкенбрандт. – Там стоял такой запах... я до сих пор его чувствую: запах остатков пиццы, немытого тела и пота».
Милая дружба между Х.соm и Confinity внезапно завершилась. Основатели Confinity переехали в другой офис, расположенный на той же улице и, подобно Х.соm, сосредоточились на собственной службе платежей через Сеть и электронную почту, которая называлась PayPal. Компании сцепились в яростной схватке за клиентов: ясно было, что победит тот, кому удастся привлечь больше пользователей. Десятки миллионов долларов были потрачены на рекламные компании, и еще миллионы – на борьбу с хакерами, которые рассматривали сервисы как новую арену для своих мошеннических действий. «То, что они устраивали, походило на интернет-версию разбрасывания денег в стрип-клубе, – говорит Джереми Стоппельман, сотрудник Х.соm, который впоследствии станет генеральным директором Yelp. – Деньги исчезали с невероятной быстротой».
Гонки за лидерство в интернет-платежах дали Маску шанс продемонстрировать свою способность быстро мыслить и трудовую этику. Он продолжал разрабатывать планы по противодействию преимуществу PayPal, установившемуся на сайтах интернет-аукционов, таких как eBay. Он сплачивал сотрудников Х.соm на смертный бой против конкурентов. «Тут было не до нежностей, – говорит Анкенбрандт. – Мы все работали по 20 часов в сутки, а он работал все 23 часа».
В марте 2000 года Х.соm и Confinity наконец решили прекратить вражду и объединили свои силы. Confinity имела очень крутой продукт в виде PayPal, но выплачивала 100 тыс. долларов в день за новых клиентов и не имела денежных резервов, чтобы продвигаться дальше. У Х.соm, напротив, было еще много денежных резервов и более сложных банковских продуктов. Она проявила инициативу в определении условий слияния, в результате чего Маск стал крупнейшим акционером объединенной компании, сохранившей название Х.соm. Вскоре после слияния Х.соm получила 100 млн долларов от спонсоров, включая Deutsche Bank и Goldman Sachs, и могла похвастаться тем, что имеет более миллиона клиентов [Маск был вытеснен с поста генерального директора Х.соm инвесторами компании, которые хотели, чтобы компанию вел к первичному размещению акций более опытный руководитель. В декабре 1999 года Х.соm наняла в качестве нового руководителя Билла Харриса, бывшего генерального директора компании Intuit, производителя финансового программного обеспечения. После слияния Харрис был смещен со своего поста, и Маск вернулся на должность генерального директора.].
Две компании старались слить свои корпоративные культуры, но без большого успеха. Сотрудники Х.соm привязывали мониторы своих компьютеров сетевыми шнурами к стульям и катили их вниз по улице к офисам Confinity, чтобы работать вместе с их новыми коллегами. Но они так и не стали единой командой. Маск продолжал отстаивать бренд Х.соm, в то время как почти все остальные высказались за PayPal. Другие разногласия возникали по поводу выстраивания технологической инфраструктуры компании. Команда Confinity во главе с Левчиным высказывалась за движение в направлении открытого программного обеспечения вроде Linux, а Маск отстаивал программное обеспечение от Microsoft, как более эффективное. Подобные разногласия могут казаться не столь уж важными для посторонних, но для разработчиков, многие из которых считали Microsoft устаревшей Империей Зла, а Linux – современным программным обеспечением, предназначенным для людей, такие противоречия были равносильны развязыванию религиозной войны. Через два месяца после слияния Тиль подал в отставку, Левчин пригрозил тем же – в условиях технологического раскола. Маск должен был управлять раздробленной компанией.
Технические вопросы, с которыми столкнулась Х.соm, усложнились, поскольку вычислительные системы не справлялись с взрывным характером роста клиентской базы. Раз в неделю веб-сайт компании обрушивался. Большинству инженеров было приказано начать работу по созданию новой системы, что отвлекало ключевые технические кадры и оставляло Х.соm уязвимым для хакерских атак. «Мы теряли деньги столь же быстро, как зарабатывали», – говорит Стоппельман.
Поскольку Х.соm стала более популярной и рост объема ее транзакций имел взрывной характер, все проблемы усугубились. Стало больше мошенничества. Стало больше сборов в пользу банков и кредитных компаний. Стало больше конкуренции со стороны стартапов. Компании Х.соm не хватало целостной бизнес-модели, чтобы компенсировать потери и получать прибыль из тех денег, с которыми она работала. Ральф Бота, главный финансовый директор стартапа, а впоследствии известный венчурный предприниматель из Sequoia, не думает, что Маск показывал правлению истинную картину проблем Х.соm. Все большее число людей в компании сомневалось в способности Маска принимать решения в критические моменты.
Результатом стал переворот – один из самых отвратительных в длинной славной истории Кремниевой долины, видевшей множество различных переворотов. Небольшая группа сотрудников Х.соm собралась однажды вечером в баре Fanny&Alexander (ныне не существующем) в Пало-Альто и принялась размышлять, как отстранить Маска от дел [Сотрудники PayPal, с которыми мне удалось побеседовать, считают, что кампанию по отставке Маска возглавлял Дэвид Сакс из Confinity. Несмотря на эту историю, Маск и Сакс впоследствии продолжали вместе снимать фильмы, общаться и устраивать совместные деловые предприятия.]. Решили предложить правлению вернуть на должность генерального директора Тиля. Чтобы не сталкиваться с Маском лицом к лицу, Лев-чин и его сообщники собрались провернуть это дело у него за спиной.
Маск и Джастин поженились в январе 2000 года, но тогда было не до медового месяца. Поэтому девять месяцев спустя, в сентябре 2000 года, они планировали совместить приятное с полезным, отправившись в поездку с целью привлечения инвестиций и завершить ее медовым месяцем в Сиднее, чтобы посмотреть заодно и Олимпийские игры. Когда они вечером садились в самолет, другие руководители Х.соm отправляли письма о недоверии правлению компании. Некоторые из людей, верных Маску, почуяли неладное, но было уже слишком поздно. « Я пришла в офис поздним вечером, в половине одиннадцатого, и там оказалось полно народу, – говорит Анкенбрандт. – Я не могла в это поверить. Я отчаянно пыталась дозвониться до Илона, но он был уже на борту самолета». К тому моменту, когда самолет приземлился, Маска уже заменили Тилем.
Когда Маск, наконец, узнал о том, что произошло, он срочно вернулся ближайшим рейсом в Пало-Альто. «Это был шок, но я должна отдать Маску должное: держался он достойно», – говорит Джастин. Некоторое время Маск пытался сопротивляться. Он настаивал на том, чтобы правление пересмотрело свое решение. Но когда стало ясно, что дело сделано, Маск уступил. «Я поговорил с Морицем и другими, – говорит Маск. – Я не настаивал на том, что генеральным директором должен быть я, скорее, вел беседу в таком духе: „Ведь намечались важные вещи, но если я больше не генеральный директор, то не уверен, что их удастся осуществить. Потом я поговорил с Максом и Питером, и у меня создалось впечатление, что они смогут осуществить задуманное. Ну, тогда это еще не конец света».
Многие сотрудники Х.соm, бывшие на стороне Маска, не радовались происшедшему. «Я был поражен этим и огорчен, – говорит Стоппельман. – Илон казался мне кем-то вроде рок-звезды. Я вслух говорил, что произошла чушь какая-то. Но я знал, что в целом у компании дела идут хорошо. Это был мощный корабль, и я не хотел его покидать». Стоппельман (тогда 23-летний) вошел в конференц-зал и набросился на Тиля и Левчина. «Они позволили мне выпустить пар, и их реакция была одной из причин, заставивших меня остаться в компании». Недоумение и огорчение испытывали и другие. «Все это как-то исподтишка и подло, – сказал Бранден Спайке, инженер Zip2 и Х.соm. – Я, может быть, и поддержал бы это решение, если бы его принимали в присутствии Илона».
К июню 2001 года влияние Маска в компании стало заметно ослабевать. В этом месяце Тиль провел ребрендинг компаний Х.соm и PayPal. Маск редко оставляет неуважение к себе безнаказанным. В данном случае, однако, он продемонстрировал невероятную сдержанность. Он выбрал роль советника компании и продолжал инвестировать в нее, увеличивая свою долю крупнейшего акционера компании PayPal. «Другой в положении Илона ожесточился бы и стал вынашивать планы мести, но он повел себя иначе, – говорит Бота. – Он поддержал Питера. Это было благородно».
Следующие несколько месяцев станут ключевыми для будущего Маска. Доткомовская авантюра близилась к концу, и люди стремились любым способом обналичить деньги. Когда руководство eBay стало задумываться о приобретении PayPal, настрой большинства людей был – продать, и как можно быстрее. Маск и Мориц, однако, настаивали, чтобы правление отказалось от ряда предложений и потребовало больше денег. PayPal получала доход в размере около 240 млн долларов в год и вела себя так, будто могла существовать в качестве независимой компании и выйти на открытый рынок. Сопротивление Маска и Морица окупилось – и даже более того. В июле 2002 года eBay предложила за PayPal 1,5 млрд долларов, и Маск вместе с остальными членами правления согласились на сделку. Маск получил от продажи компании около 250 млн долларов чистой прибыли, или 180 млн долларов после уплаты налогов – достаточно, чтобы осуществить самые смелые свои мечты.
Эпизод с PayPal имел для Маска как положительные, так и отрицательные стороны. Его репутация как лидера пострадала, и средства массовой информации впервые набросились на него. Эрик Джексон, один из первых сотрудников Confinity, написал в 2004 году книгу «Войны PayPal: битвы с eBay, прессой, мафией и всем миром», где подробно описал бурную, полную событий жизнь компании. Маск предстает там эгоистичным и упрямым человеком, то и дело принимающим неправильные решения, а Тиль и Левчин – героические и гениальные персонажи. Valleywag, сайт сплетен о знаменитостях Кремниевой долины, превратил травлю Маска в один из своих любимых проектов. Критиканство выросло до таких размеров, что люди начали интересоваться вслух, считается ли Маск действительным соучредителем PayPal или он – просто бесплатное приложение к Тилю? Тон книги наряду с сообщениями в блоге побудили Маска в 2007 году написать в Valleywag письмо на десяти страницах, чтобы изложить свою версию событий.
В этом письме Маск дал выход своему литературному таланту и ознакомил публику с его личным взглядом на происшедшее. Он описал Джексона как «льстивого козла», который «недалеко ушел от уровня стажера» и имел весьма смутное представление о том, что происходит на высших уровнях компании. «Эрик не мог найти настоящего издателя, поэтому Питер дал ему денег, чтобы он издал книгу за свой счет, – пишет Маск. – Поскольку Эрик преклоняется перед Питером, результат очевиден: Питер выглядит как Мэл Гибсон в „Храбром сердце", а мне досталась роль ничтожества и пустоцвета». Затем Маск подробно излагает семь причин, по которым он заслуживает статуса соучредителя PayPal, среди них – его роль в качестве крупнейшего акционера, привлечение ряда ценных специалистов, выдвижение ряда наиболее успешных бизнес-идей, а также то, что под его руководством штат компании увеличился с 60 до нескольких сотен сотрудников.
Почти все, с кем я беседовал о тех временах существования PayPal, склонны согласиться с общей оценкой Маска. Они говорили, что рассказ Джексона граничит с фантазией и вдохновлен победой Confinity над Маском и Х.соm. «В PayPal у многих проблемы с памятью», – говорит Бота.
Однако те же самые люди согласны с тем, что Маск плохо управлял брендингом, технологической инфраструктурой и ситуациями, связанными с мошенничеством. «Я думаю, что, если бы Илон остался генеральным директором еще на полгода, это привело бы компанию к краху, – говорит Бота. – Ошибки, которые Илон делал в то время, увеличивали риски бизнеса».
Версия, согласно которой Маск не был «истинным» соучредителем PayPal, в ретроспективе не выносит никакой критики. Тиль, Левчин и другие руководители PayPal много наговорили за годы после сделки с eBay. Единственными результатами этой критики стали контрнаступление Маска, которое обнаружило некую его незащищенность, и серьезность, с которой Маск настаивает, что именно его восприятие событий отражает историческую справедливость. «Его представления о пиаре таковы, что ошибку нельзя оставлять неисправленной, – говорит Винс Соллитто, бывший руководитель отдела по связям с общественностью в PayPal. – Это создает прецедент, и потому следует драться за каждую неуместно поставленную запятую, отстаивая справедливость когтями и зубами. Он воспринимает вещи очень лично и, как правило, ищет столкновений».
Еще резче Маска тогда критиковали за то, что он шел вперед, невзирая ни на что. Его склонность к конфронтации, всезнайство и эгоизм создавали глубокие трещины в руководимых им компаниях. Он пытался сдерживать себя, но этого было недостаточно, чтобы склонить на свою сторону инвесторов и более опытных руководителей. Как в Zip2, так и в PayPal правления пришли к выводу, что Маск не подходит на должность генерального директора. Можно поспорить с тем, что Маск становился этаким продажным дельцом, переоценивающим и перепродающим технологии своих компаний. Самые крупные хулители Маска позволяли себе подобные высказывания либо публично, либо в частном порядке, и некоторые из них рассказывали о его характере и действиях вещи и похуже: по их словам, Маск был неэтичным в бизнесе и злобным в общении. Почти все они не давали разрешения сослаться на их комментарии, боясь, что Маск затаскает их по судам или разрушит их бизнес.
Оценивая эту критику, ее следует сопоставлять с достижениями Маска. Он продемонстрировал присущую ему способность понимать людей и тенденции развития технологий в те времена, когда Интернет только становился известным широкому потребителю. В то время как другие только пытались понять последствия распространения Интернета, Маск уже разрабатывал целенаправленный план действий. Он предвидел многие технологии – каталоги, карты, тематические сайты, – которые теперь вошли в обиход в Интернете. Позднее, когда люди привыкли к покупке товаров через Amazon.com и eBay, Маск осуществит большой скачок вперед, к полноценному интернет-банкингу. Он сделает стандартные финансовые инструменты онлайновыми, а затем модернизирует отрасль множеством новых концепций. Он продемонстрирует глубокое понимание человеческой природы, что поможет его компаниям добиться исключительных результатов в области маркетинга, технологий и финансов. Маск занимался предпринимательством на высочайшем уровне и работал с прессой и инвесторами так, как мало кто может. Он умел раскручивать вещи и жестко обращался с людьми? Безусловно – и с впечатляющими результатами.
В значительной степени благодаря руководству Маска компания PayPal выжила, когда лопнул пузырь доткомов, стала первым биржевым хитом после терактов 11 сентября, а затем была продана eBay за астрономическую сумму, в то время как остальная часть сектора высоких технологий переживала глубокий спад. Выжить в это смутное время было крайне сложно – не говоря уж о том, чтобы одерживать победы.
PayPal также стала одним из крупнейших в истории Кремниевой долины примеров объединения бизнеса и инженерных талантов. Как Маск, так и Тиль умели находить и привлекать молодые таланты. Основатели таких разных стартапов, как YouTube, Linkedln и Yelp, прошли школу PayPal. Множество людей – в том числе Рейд Хофман, Тиль и Бота – стали инвесторами технологической индустрии. Сотрудники PayPal положили начало методам борьбы с онлайн-мошенничеством, которые легли в основу программного обеспечения, используемого ЦРУ и ФБР для отслеживания террористов, а крупнейшими мировыми банками – в борьбе с преступностью. Эта команда суперсотрудников стала известна как «мафия PayPal» – правящий класс Кремниевой долины, – и Маск является самым известным и успешным членом этой команды.
Взгляд назад по-прежнему говорит в пользу необузданной фантазии Маска по сравнению с более осторожным прагматизмом руководителей Zip2 и PayPal. Если бы компания Zip2 привлекала клиентов, как того хотел Маск, она стала бы хитом картографических служб. Что касается PayPal, можно утверждать, что инвесторы продали компанию слишком рано и должны были послушать Маска, чтобы дольше оставаться независимыми. К 2014 году компания PayPal имела 153 млн пользователей и оценивалась, как отдельная компания, в 32 млрд долларов. Также налицо был взрывной рост платежных и банковских стартапов – Square, Stripe и Simple, – которые, похоже, осуществляют исходное видение Х.соm.
Если бы правление Х.соm проявило чуть больше терпения по отношению к Маску, возможно, ему удалось бы создать его «всеобщий онлайн-банк». История показала, что Маск не только верит в свои «абсурдные» идеи, но и, если у него хватает времени, добивается их. «Он иначе видит мир, чем остальные, – говорит Анкенбрандт. – Он просто не такой, как все мы».
Управляя непростыми компаниями Zip2 и PayPal, Маск находил время и для личной жизни. Он провел годы, ухаживая за Джастин Уилсон издалека и летая к ней на выходные. В течение долгого времени его вечная занятость и товарищи по комнате мешали их отношениям. Но продажа Zip2 позволила Маску купить собственное жилье и уделить больше внимания Джастин. Как и у любой пары, у них были свои взлеты и падения, но страсть юной любви сохранилась. «Мы часто ссорились, но когда не ссорились, между нами было глубокое чувство – ощущение тесной связи», – говорит Джастин. Как-то несколько дней подряд пара ссорилась из-за телефонных звонков бывшего друга Джастин – «Илону это не нравилось», – и главная ссора произошла, когда они гуляли около офисов Х.соm. «Я тогда подумала, что у нас как-то все слишком драматично и что с этим можно покончить, если мы поженимся. Я сказала ему, что он должен просто сделать предложение», – говорит Джастин. На несколько минут он застыл, а потом так и сделал. А несколько дней спустя рыцарски настроенный Маск нашел подходящее место на тротуаре, встал на колено и подарил Джастин кольцо.
Джастин знала все о непростом детстве Маска и тех эмоциях, которые он мог испытывать и проявлять, но все это мало ее тревожило, ее романтические чувства были сильнее. Зная все про мужа, она предпочитала думать о его достоинствах. Маск часто с восхищением говорил об Александре Великом, и Джастин рассматривала Маска как своего собственного завоевателя. «Он не боялся ответственности, – говорит она. – Он не бежал от сложных вещей. Он хотел жениться и иметь детей». Маск излучал такие уверенность и страсть, которые заставили Джастин подумать, что с ним ей всегда будет хорошо. «Деньги для него не главное, они просто есть. Он знает, что может их заработать».
После свадьбы Джастин столкнулась с другой стороной характера покорителя ее сердца. Когда они танцевали, Маск притянул ее к себе и сказал: «В наших отношениях главный – я». Два месяца спустя Джастин подписала брачный контракт – это вернуло ее к беспокоившим ее мыслям, и борьба возобновилась. Она описала эту ситуацию несколько лет спустя в статье для Marie Claire: «Ему всегда чего-то не хватало. Не раз я ему говорила: „Я твоя жена, а не твой сотрудник". – „Если бы ты была моим сотрудником, я бы уволил тебя", – парировал он».
Отнюдь не облегчила жизнь молодоженам драма с Х.соm. Сначала они отложили медовый месяц, а потом были выбиты из колеи случившимся переворотом. Только к концу декабря 2000 года удалось как-то успокоиться, и Маск взял первый за много лет отпуск. Он организовал двухнедельное путешествие, первая часть которого должна была проходить в Бразилии, а вторая – в Южной Африке, в охотничьем заповеднике недалеко от границы с Мозамбиком. В Африке Маск подцепил самый опасный вид малярии – тропическую малярию, на долю которой приходится подавляющее большинство случаев смерти от этой болезни.
В Калифорнию Маск вернулся в январе, когда болезнь была в самом разгаре. Он был прикован к постели несколько дней, прежде чем Джастин удалось вытащить его к врачу. Врач велел срочно доставить больного на машине «Скорой помощи» в Sequoia Hospital в Редвуд-сити [После нескольких дней болезни Маск обратился в Стэнфордский госпиталь и сообщил, что побывал в зоне малярии, хотя в его анализах возбудителя не обнаружили. Врачи провели пункцию спинного мозга и поставили Маску диагноз вирусного менингита. «Это выглядело правдоподобно, меня лечили, и мне стало лучше», – говорит Маск. Врачи выписали его из больницы и предупредили, что некоторые симптомы повторятся. «Спустя несколько дней я опять почувствовал себя плохо, все хуже и хуже, – вспоминает Маск. – Вскоре я уже не мог ходить. Это было даже хуже, чем в первый раз». Джастин повела Маска к врачу общей практики, в кабинете врача он упал на пол. «Я был так обезвожен, что она не могла прослушать мои внутренние органы», – говорит Маск. Врач вызвала скорую помощь, которая отвезла Маска в Sequoia Hospital в Редвуд-сити с капельницами в обеих руках. Там ему поставили еще один ошибочный диагноз – на этот раз неверно определили тип малярии. Следствием неправильного лечения стали побочные эффекты, в том числе учащенное сердцебиение и функциональная недостаточность многих органов.]. Врачи поставили неправильный диагноз, должного лечения Маск не получил, и его состояние еще сильнее ухудшилось. «Потом там случайно оказался врач из другой больницы, который имел более серьезный опыт лечения малярии», – вспоминает Маск. Он увидел данные анализа крови Маска и велел немедленно дать ему максимальную дозу антибиотика доксициклина. Врач сказал, что днем позже не помогло бы и это.
В отделении интенсивной терапии Маск провел десять мучительных дней. Это поразило Джастин. «Он ведь здоровый как танк, – говорит она. – У него такой уровень выносливости и такая способность справляться со стрессом, каких я не видела ни у кого другого. Видеть его беспомощным – все равно, что попасть в какой-то другой мир». Выздоровление заняло шесть месяцев. Он потерял 45 фунтов (20 кг), остался целый шкаф ненужной одежды. «Я был близок к смерти, – говорит Маск. – И я получил урок: нельзя мне уходить в отпуск. Отпуск убьет меня».
Врачи выписали его из больницы и предупредили, что некоторые симптомы повторятся. «Спустя несколько дней я опять почувствовал себя плохо, все хуже и хуже, – вспоминает Маск. – Вскоре я уже не мог ходить. Это было даже хуже, чем в первый раз». Джастин повела Маска к врачу общей практики, в кабинете врача он упал на пол. «Я был так обезвожен, что она не могла прослушать мои внутренние органы», – говорит Маск. Врач вызвала скорую помощь, которая отвезла Маска в Sequoia Hospital в Редвуд-сити с капельницами в обеих руках. Там ему поставили еще один ошибочный диагноз – на этот раз неверно определили тип малярии. Следствием неправильного лечения стали побочные эффекты, в том числе учащенное сердцебиение и функциональная недостаточность многих органов.
ГЛАВА 6. МЫШИ В КОСМОСЕ
Илону Маску исполнилось тридцать в июне 2001 года, и день рождения оказался для него серьезным ударом. «Я больше не вундеркинд», – сказал он Джастин серьезным тоном. В том же месяце Х.соm официально сменила название на PayPal – неприятное напоминание Маску о том, что это больше не его компания. По его словам, жить в режиме стартапа означало «мучиться, вглядываясь в неизвестность» [Эта фраза принадлежит инвестору Биллу Ли, одному из близких друзей Маска.]. Такая жизнь, и Кремниевая долина вместе с ней, начала надоедать. Маску казалось, что он существует внутри отраслевой выставки, где все работают в сфере высоких технологий и постоянно разговаривают о привлечении инвестиций, первичном размещении акций и погоне за крупной прибылью. Окружающие любили хвастать безумно длинными рабочими днями, а Джастин только посмеивалась, потому что знала: стиль жизни Маска был экстремальным даже по смелым меркам Кремниевой долины. «Кое-то из моих подруг жаловался, что мужья приходят домой в семь-восемь часов, – рассказала она.
Илон возвращался в одиннадцать и еще немного работал. – Не все понимали, на какие жертвы приходилось идти, чтобы оказаться там, где оказался он». Идея отстраниться от этих крайне выгодных «крысиных бегов» становилась все привлекательнее. Всю жизнь Маск стремился расширять масштабы, и Пало-Альто казался ему скорее ступенькой, чем пунктом назначения. Пара решила переехать на юг, чтобы создать семью и начать следующую главу своей жизни в Лос-Анджелесе. «Стиль, живость, яркие краски такого места, как Лос-Анджелес, импонируют определенной стороне его натуры, – сказала Джастин. – Илон любит находиться в центре событий». Небольшая группа друзей Маска, которые испытывали похожие ощущения, тоже перебралась в Лос-Анджелес на пару, как потом выяснилось, весьма бурных лет.
Его привлекали не только блеск и величие этого города. Еще его притягивал космос. Когда Маска выдворили из PayPal, он вернулся к детским фантазиям о космических кораблях и полетах и начал задумываться о том, что может найти для себя призвание поважнее, чем разработка интернет-услуг. Перемены в его поведении и образе мыслей вскоре стали замечать друзья – в том числе компания топ-менеджеров из PayPal, которая как-то на выходных собралась в Лас-Вегасе, чтобы отметить успехи в бизнесе. «Мы зависали в отдельной беседке в Hard Rock Cafe, а Илон сидел и читал загадочный советский учебник по ракетостроению, который весь заплесневел и выглядел так, словно его купили на eBay, – рассказал Кевин Харц, один из первых инвесторов PayPal. – Он изучал книгу и открыто рассуждал о космических полетах и возможности изменить мир».
Итак, Маск выбрал Лос-Анджелес не случайно. Там он получил доступ к космосу или, по крайней мере, к аэрокосмической отрасли. Благодаря теплому и стабильному климату Южной Калифорнии Лос-Анджелес стал городом авиации – с 1920-х годов, когда Lockheed Aircraft Company устроила мастерскую в Голливуде. Говард Хьюз, ВВС США, НАСА, Boeing и мириады прочих людей и организаций выбрали этот город и его окрестности для производства и передовых экспериментов. Сегодня он остается важным центром авиационной науки и техники, как для военных, так и для бизнеса. Хотя Маск пока точно не знал, какими космическими программами заняться, он понимал: просто находясь в Лос-Анджелесе, он окажется в окружении виднейших мыслителей из аэрокосмической индустрии. Эти люди могли помочь определиться с любыми идеями. Кроме того, там всегда хватит новобранцев для следующего предприятия.
Первыми представителями аэрокосмической отрасли, с которыми Маск установил контакт, оказались энтузиасты из эклектичного Марсианского общества. В середине 2001 года это некоммерческое объединение, посвятившее себя исследованию и освоению Красной планеты, организовало мероприятие для сбора пожертвований. Ужин, за каждое блюдо на котором надо было заплатить 500 долларов, устраивали в доме богатого члена Марсианского общества, приглашения разослали завсегдатаям таких мероприятий. Руководителя организации Роберта Зубрина поразил ответ некоего Илона Маска, приглашенного неизвестно кем. «Он прислал нам чек на пять тысяч, – рассказал Зубрин. – И привлек этим общее внимание». Зубрин стал наводить справки о Маске, узнал о его состоянии и пригласил выпить кофе перед обедом. «Я хотел удостовериться, что он знает о проектах, которыми мы занимаемся», – объяснил Зубрин. На встрече он потчевал Маска рассказами об исследовательском центре общества в Арктике, где имитировались суровые условия Марса, и об экспериментах для так называемой Миссии Трансжизнь2, в ходе которой на орбиту собирались запустить вращающуюся капсулу с командой мышей. «Она должна вращаться, чтобы обеспечить одну треть от земной гравитации, как на Марсе, и мыши смогут жить там и размножаться», – сказал Маску Зубрин. Когда пришло время ужина, Зубрин посадил Маска рядом с собой за стол для почетных гостей, вместе с режиссером и энтузиастом космоса Джеймсом Кэмероном и Кэрол Стокер, ученой-планетологом из НАСА, которая испытывала к Марсу глубокий интерес. «В то время Илон выглядел так молодо, что казался ребенком, – рассказала Стокер. – Кэмерон сразу же начал обхаживать его как потенциального инвестора для фильма, а Зубрин пытался получить от него крупное пожертвование Марсианскому обществу». В обмен на выманивание денег Маск нащупывал возможные идеи и контакты. Муж Стокер был аэрокосмическим инженером в НАСА и работал над концептом самолета, который мог бы летать над Марсом в поисках воды. Маску это очень понравилось. «Он проявлял гораздо больше энтузиазма, чем другие миллионеры, – сказал Зубрин. – Мало что зная о космосе, Маск мыслил как ученый. Он хотел знать, что конкретно планировалось сделать в отношении Марса и какое значение это будет иметь». Маск сразу же проникся симпатией к Марсианскому обществу и вошел в его совет директоров. Кроме того, он пожертвовал еще 100 тыс. долларов, чтобы устроить исследовательскую станцию в пустыне.
Друзья Маска сомневались, что у него все в порядке с психикой. Он очень сильно похудел, когда болел малярией, и стал похож на скелет. При каждом удобном случае он начинал рассуждать о желании сделать в жизни что-то действительно важное, всерьез и надолго. Следующим его выбором непременно должна была стать солнечная энергия или космос. «Он сказал: „По логике, настало время для солнечной энергии, но я не могу понять, как сделать на этом деньги", – вспоминал Джордж Закари, инвестор и близкий друг Маска, о разговоре, состоявшемся как-то за обедом. – Потом он начал говорить о космосе, и я подумал, что речь идет о „космических масштабах" в офисной недвижимости». Но на деле Маск стал мыслить еще смелее, чем Марсианское общество. Вместо того чтобы послать несколько мышей на орбиту Земли, он захотел отправить их на Марс. Очень грубые расчеты того времени показали, что такое путешествие будет стоить 15 млн долларов. «Он спросил, не считаю ли я это бредом, – рассказал Закари. – Я уточнил: „Вернутся ли мыши назад? Если нет, тогда большинство людей скажет, что это бред"». Оказалось, мыши должны были не только слетать на Марс и обратно, но еще и размножиться в пути, который займет несколько месяцев. Джефф Сколл, еще один друг Маска, который сделал состояние на eBay, заметил, что спаривающимся мышам понадобится пропасть сыра, и купил Маску гигантскую головку «Ле Бруер».
Шутки на тему сыра не раздражали Маска. Чем больше он думал о космосе, тем важнее ему казались его исследования. Он считал, что наше общество отчасти утратило амбиции и надежды на будущее. Возможно, средний человек рассматривает исследование космоса как трату сил и времени и считает разговоры о нем поводом для насмешек, но Маск искренне верил в межпланетные путешествия. Он хотел вдохновить массы и вернуть им страстную любовь к науке, освоению нового и перспективам высоких технологий.
Однажды Маск зашел на веб-сайт НАСА, и его страхи, что человечество больше не стремится раздвигать свои границы, укрепились. Он ожидал найти там детальный план исследования Марса, а обнаружил кукиш. «Сначала я подумал – вот это да, может, я не там смотрю? – сказал он в интервью журналу Wired. – Почему нет ни плана, ни расписания? Абсолютно ничего. Какое-то безумие». Маск был уверен, что сама идея Америки тесно связана с человеческим стремлением исследовать неизвестное. И его опечалило, что агентство НАСА, чья миссия – совершать смелые поступки в космосе и исследовать новые рубежи, кажется, вообще не собиралось серьезно изучать Марс. Дух «Явного предначертания» [Традиционный термин, используемый для обозначения американской миссии во всем мире.] ослабел, а может, познал печальный конец, и, кажется, это никого не заботило.
Как и многие другие кампании по возрождению американского духа и надежд всего человечества, путь Маска начался в конференц-зале отеля. К тому времени он уже обзавелся приличными связями в космической отрасли и время от времени собирал вместе самых перспективных ее представителей – иногда в отеле Renaissance в аэропорту Лос-Анджелеса, иногда – в отеле в Пало-Альто. Прежде всего он хотел, чтобы они помогли развить идею с отправкой мышей на Марс или, по крайней мере, предложили что-нибудь сопоставимое. Маск надеялся сделать широкий жест для человечества – организовать некое событие, которое привлечет внимание всего мира, заставит людей вновь задуматься о Марсе и о человеческом потенциале. Предполагалось, что ученые и знаменитости на этих встречах найдут идею для предприятия, которое можно будет технически реализовать примерно за 20 млн долларов. Маск вышел из совета директоров Марсианского общества и объявил о создании собственной организации – фонда «Жизнь – на Марс».
Эти мероприятия собрали в 2001 году впечатляющую коллекцию талантов. Там появлялись ученые из расположенной по соседству Лаборатории реактивного движения НАСА. Приходил Джеймс Кэмерон и приводил какую-нибудь звезду. Также присутствовал Майкл Гриффин, человек с поразительным количеством университетских дипломов – он получил образование в области авиа и ракетостроения, электротехники, гражданского строительства и прикладной физики. Гриффин когда-то работал в In-Q-Tel, подразделении ЦРУ, которое занимается венчурными инвестициями, потом – в НАСА и JPL, а на тот момент как раз уходил из Orbital Sciences Согр., производителя спутников и космических летательных аппаратов. Там он был техническим директором и руководителем группы космических систем. Возможно, Гриффин лучше всех на планете знал, как можно запустить что-нибудь в космос. Именно он стал для Маска главным поставщиком идей о космосе. (Через четыре года, в 2005 году, Майкл возглавил НАСА.) Специалисты пришли в восторг от появления очередного богача, готового спонсировать что-нибудь интересное в космосе. Они радостно обсуждали, как будет здорово, если получится запустить туда грызунов и понаблюдать, как они спариваются. Но постепенно обсуждение поутихло, и его участники начали приходить к общему выводу, что интереснее будет другой проект под названием «Марсианский оазис». По этому плану Маск должен был купить ракету и запустить в ней на Марс роботизированный парник. Группа исследователей уже разрабатывала камеру для выращивания растений в космосе. Появилась идея изменить конструкцию камеры, чтобы она могла ненадолго открыться и взять немного марсианского реголита, то есть почвы. На этой почве должно было вырасти растение, которое, в свою очередь, выделит первый на Марсе кислород. К радости Маска, план казался и впечатляющим, и выполнимым. Он хотел, чтобы у камеры было окно и возможность передавать на Землю видео, которое покажет людям, как развивается растение. Еще в группе обсуждали идею разослать школьникам по всей стране наборы для выращивания таких же растений. Посадив их одновременно с марсианским, можно сравнивать их развитие – увидеть, например, что марсианское растение растет в два раза быстрее земного. «Эта концепция какое-то время витала в воздухе в той или иной форме, – отметил Дэйв Берден, ветеран космической отрасли, который ходил на встречи. – Мы могли бы сказать: да, на Марсе есть жизнь, мы ее туда отправили. Так возникала надежда, что тысячи детей увидят планету в новом свете и поймут: она не так уж враждебна. И, к примеру, подумают: „Может, нам стоит туда отправиться"». Энтузиазм Маска начал вдохновлять его соратников, многие из которых уже пришли к циничному выводу, что больше ничего нового в космосе не будет. «Это очень умный, очень целеустремленный человек с огромным эго, – сказал Берден. – Однажды кто-то сказал, что журнал Time может назвать его „Человеком года", и он буквально засиял. Маск верит, что именно он может изменить мир».
Главная проблема, которая беспокоила специалистов по космосу, была связана с бюджетом Маска. После общих встреч создалось впечатление, что он хочет потратить на эту затею где-то от 20 до 30 млн, но все знали – на один только запуск ракеты нужно больше. «В моем представлении, чтобы сделать все как следует, было необходимо 200 млн, – признал Берден. – Но никто не хотел слишком рано напирать на реальность, чтобы не загубить идею». Кроме того, необходимо было решить сложнейшие инженерные задачи. «Если бы в этой штуке сделали большое окно, появилась бы настоящая проблема с температурой, – объяснил Берден. – В контейнере нельзя сохранить достаточно тепла, чтобы создать условия для живого организма». А зачерпнуть марсианской почвы – не просто физически сложная задача, но и совершенно неудачная идея, поскольку реголит токсичен. Какое-то время ученые обсуждали идею использовать богатый питательными веществами гель, но это было бы жульничеством и лишило бы предприятие всякого смысла. Даже оптимистичные моменты оказались полны неопределенности. Один ученый нашел крайне живучие семена горчицы и решил, что они, возможно, адаптируются к обработанной марсианской почве. «Но если бы растение не выжило, это стало бы огромным ударом, – сказал Верден. – Тогда на Марсе остался бы мертвый сад, что вызвало бы эффект, противоположный желаемому» [Когда Зубрин и другие энтузиасты освоения Марса услышали о проекте Маска с растениями, они расстроились. «Это бессмысленная затея, – сказал Зубрин. – Чисто символический жест. В ту самую секунду, когда они откроют эту дверь, миллионы микробов вырвутся наружу, и все правила НАСА против заражения земными микроорганизмами будут нарушены».].
Маск не дрогнул. Он превратил часть добровольных мыслителей в консультантов и дал им задание начать работу над устройством парникового автомата. Еще он хотел съездить в Россию, чтобы точно узнать, сколько именно будет стоить запуск. Он хотел купить у русских переделанную межконтинентальную баллистическую ракету (МБР) и использовать ее как ракетоноситель. За помощью он обратился к Джиму Кэнтреллу, необычному человеку, который занимался как тайной, так и официальной деятельностью для США и других государств. В послужном списке Кэнтрелла, например, значились обвинения в шпионаже и домашний арест у русских в 1996 году, из-за проблем со спутником. «Через пару недель Эл Гор кое-кому позвонил, и все уладилось, – рассказал Кэнтрелл. – С тех пор я никогда больше не хотел иметь дел с русскими». Но у Маска были собственные планы.
Когда Зубрин и другие энтузиасты освоения Марса услышали о проекте Маска с растениями, они расстроились. «Это бессмысленная затея, – сказал Зубрин. – Чисто символический жест. В ту самую секунду, когда они откроют эту дверь, миллионы микробов вырвутся наружу, и все правила НАСА против заражения земными микроорганизмами будут нарушены».
Однажды в Юте, жарким июльским вечером, Кэнтрелл ехал в своем кабриолете, когда раздался звонок. «Парень со странным акцентом сказал: „Мне очень нужно с вами поговорить. Я миллиардер. И хочу начать космическую программу"». Кэнтрелл плохо слышал Маска – он подумал, что того зовут Иен Маск, – и пообещал перезвонить, когда доедет домой. Поначалу мужчины не слишком доверяли друг другу. Маск отказался дать Кэнтреллу номер своего мобильного телефона и звонил с факса. Кэнтреллу все это показалось интересным, но подозрительным. «Он спросил, есть ли рядом со мной аэропорт и могу ли я встретиться на следующий день, – сказал Кэнтрелл. – У меня в голове зажегся тревожный сигнал». Испугавшись, что это ловушка, устроенная кем-то из врагов, Кэнтрелл пригласил Маска встретиться в аэропорту Солт-Лейк-Сити, где он снял переговорную комнату рядом с залом ожидания авиакомпании Дельта. «Я хотел увидеться с ним в охраняемом месте, чтобы он не мог пронести оружие», – объяснил Кэнтрелл. Когда же встреча наконец состоялась, они сразу нашли общий язык. Маск произнес свою любимую речь о том, что «люди должны стать межпланетным видом», а Кэнтрелл сказал: раз это серьезно, он согласен снова поехать в Россию и помочь в приобретении ракеты.
В конце октября 2001 года Маск, Кэнтрелл и Адео Ресси, однокашник Маска, вылетели регулярным рейсом в Москву. Ресси изображал телохранителя Маска и пытался определить, не начал ли его лучший друг сходить с ума. Друзья Маска уже пытались вмешаться – проводили профилактические беседы, пытаясь отговорить от безрассудной траты денег, и показывали специально подготовленные компиляции из роликов с взрывающимися ракетами. Когда эти меры не помогли, Адео поехал вместе с Маском в Россию, рассчитывая удерживать его, как только можно. «Адео отозвал меня в сторону и сказал: „Илон задумал сущее безумие. Благотворительная акция? Бред какой-то", – вспоминал Кэнтрелл. – Он был сильно обеспокоен, но не возражал против поездки». Да и разве стоило возражать? Они собирались в Россию в разгар бесшабашных постсоветских дней, когда богатые люди могли запросто покупать космические ракеты на свободном рынке.
Команда Маска пополнилась Майком Гриффином и за четыре месяца три раза встретилась с русскими [Обычно, описывая тот период жизни Маска, сообщают, что он побывал в Москве трижды. Согласно подробным записям Кэнтрелла, это не так. Маск два раза встретился с русскими в Москве и один раз в Пасадене. Также он общался в Париже с компанией Arianespace и в Лондоне – с компанией Surry Satellites, которую подумывал купить.]. Среди компаний, с которыми они общались, было НПО им. С. А. Лавочкина, производитель зондов для Марса и Венеры по заказу Федерального космического агентства, и МКК «Космотрас», запускающая космические аппараты на коммерческой основе. Все эти встречи, очевидно, проходили по одному сценарию – в соответствии с русскими обычаями. Русские часто пропускали завтрак и приглашали к себе в офис где-то к одиннадцати на ранний обед. Сначала час-другой шел светский разговор за бутербродами, колбасой и, конечно, водкой. В какой-то момент Гриффин начинал терять терпение. «Он не выносит дураков, – объяснил Кэнтрелл. – Начинает оглядываться по сторонам и задаваться вопросом, когда же мы, черт возьми, перейдем к делу». Ответ: нескоро. После обеда долго курили и пили кофе. Как только со стола убирали, главный русский поворачивался к Маску и спрашивал: «Так что вы там хотите купить?» Возможно, Маска раздражала не привычка долго раскачиваться, а то, что русские не принимали его всерьез. «Они смотрели на нас с недоверием, – рассказал Кэнтрелл. – Один из их главных конструкторов отнесся к нам с Илоном наплевательски, решив, что мы вешаем ему лапшу на уши».
Самая напряженная встреча состоялась в богато украшенном, но обветшалом дореволюционном здании недалеко от центра Москвы. Лилась водка, звучали тосты – «За космос! За Америку!» – а Маск сидел на 20 миллионах и надеялся, что их хватит на три МБР, которые можно будет переделать для полета в космос. Разгоряченный водкой Маск спросил напрямик, сколько будет стоить баллистическая ракета. Ответ был: восемь миллионов за каждую. Маск сделал ответное предложение: восемь за две. «Какое-то время они сидели и смотрели на него, – вспоминал Кэнтрелл. – А потом сказали что-то вроде: „Молодой человек, нет“. Кроме того, они намекали, что у него нет таких денег».
К этому моменту Маск решил, что русские либо не собираются вести с ним бизнес, либо просто хотят вытянуть из обогатившегося на доткомах миллионера как можно больше. Он вышел, хлопнув дверью.
Настроение у команды Маска было из рук вон плохое. Стоял конец февраля 2002 года. Они остановили такси и поехали прямо в аэропорт, сквозь снега и грязь московской зимы. В такси никто не разговаривал. Маск приехал в Россию, полный надежд впечатлить человечество, а уезжал обозленный и разочарованный в человеческой натуре. Только у русских были ракеты, которые могли бы уложиться в бюджет Маска. «Мы ехали долго, – вспоминал Кэнтрелл. – Молча сидели и смотрели, как русские идут за покупками по снегу». Мрачное настроение сохранялось всю дорогу до самолета, пока не появилась тележка с напитками. «Когда шасси отрывается от взлетной полосы в Москве, это всегда особенно приятно, – сказал Кэнтрелл. – Ты думаешь: „Боже мой, я это пережил". И вот мы с Гриффином взяли себе выпить и чокнулись». Маск сидел в ряду перед ними и что-то набирал на компьютере. «Мы думали: „Чертов ботаник. Чем он там занимается?" И тут Маск развернулся и показал таблицу, которую составил. „Знаете что, – сказал он, – похоже, мы можем построить ракету сами"».
Гриффин и Кэнтрелл к тому моменту уже выпили по паре бокалов и были слишком разочарованы, чтобы позволить себе эту фантазию. Они слишком хорошо знали истории оптимистичных миллионеров, которые надеялись завоевать космос, а в результате лишались состояния. Всего за год до этого Эндрю Бил, техасский магнат в сфере недвижимости и финансов, свернул свою аэрокосмическую компанию, потеряв миллионы на огромном тестовом полигоне. «Мы подумали: „Угу, прямо сам возьмешь и построишь чертову ракету", – рассказывал Кэнтрелл. – Но Илон заверил: „Нет, я серьезно. Вот таблица"». Маск передал ноутбук Гриффину и Кэнтреллу, и те были поражены. Он детально расписал стоимость материалов, необходимых, чтобы построить, собрать и запустить ракету. Согласно вычислениям Маска, он мог побить цены компаний, занимающихся запуском летательных аппаратов. Для этого следовало построить ракету среднего размера, которая удовлетворила бы потребности тех участников рынка, которым нужно отправлять в космос небольшие спутники и полезный груз для научных исследований. Кроме того, в таблице были на редкость подробно представлены гипотетические показатели производительности этой ракеты. «Я спросил: „Илон, где ты это взял?“», – сказал Кэнтрелл.
До этого Маск несколько месяцев изучал аэрокосмическую отрасль и физику космических полетов. У Кэнтрелла и других он позаимствовал учебники: «Ракетные двигатели», «Основы астродинамики», «Аэротермодинамика газовых турбин и ракетные двигатели» и другие фундаментальные труды. Маск вернулся в свое детское состояние губки, впитывающей информацию, и завершил этот медитативный процесс осознанием того, что ракеты могут и должны быть гораздо дешевле, чем предлагали русские. Забудьте о мышах. Забудьте о телепередаче про растение, живущее или умирающее на Марсе. Маск вдохновит людей снова задуматься об исследовании космоса, сделав исследование космоса дешевле.
Когда космическое сообщество обошли новости о планах Маска, общая реакция была вялой. Люди вроде Зубрина много раз наблюдали подобный спектакль. «Целая когорта невероятно богатых людей уже купилась на байки инженеров, – сказал Зубрин. – Возьмите мои мозги и ваши деньги, и мы построим космический корабль, получим прибыль и преодолеем космические рубежи. Технари обычно пару лет тратили деньги миллионера, а потом ему становилось скучно, и он сворачивал это дело. Узнав о планах Илона, все вздохнули и сказали: „Ну вот. Он мог потратить десять миллионов, чтобы послать в космос мышей, а теперь потратит сотни и, скорее всего, потерпит крах, как и все его предшественники"».
Хотя Маск хорошо понимал, на какие риски идет, создавая аэрокосмическую компанию, у него была по крайней мере одна причина надеяться на успех там, где другие потерпели поражение. Причину звали Том Мюллер. Этот человек вырос в семье лесоруба в аккуратном городке Сент-Мэриз в штате Айдахо и заработал там репутацию чудака. Пока остальные дети зимой бегали по лесам, Мюллер сидел в теплой библиотеке и читал книги или смотрел дома сериал «Звездный путь». Еще он возился с механизмами. Однажды по дороге в школу Мюллер нашел в переулке разбитые настенные часы и всерьез увлекся их починкой. Каждый день он ремонтировал какую-нибудь деталь – шестеренку, пружину, – пока они не заработали. Похожий случай вышел с семейной газонокосилкой. Как-то после обеда Мюллер разобрал ее на газоне перед домом. «Папа пришел домой и ужасно рассердился – решил, что придется покупать новую косилку, – рассказал Мюллер. – Но я собрал ее, и она заработала». Потом Мюллера потянуло к ракетам. Он стал заказывать по почте наборы «Сделай сам» и собирать по инструкциям маленькие ракеты. Вскоре Мюллер перешел на конструирование собственных ракет. В 12 лет он сделал модель космического шаттла, который можно было прикрепить к ракете, запустить в воздух, а потом вернуть на землю. Для школьного проекта пару лет спустя Мюллер позаимствовал у отца сварочный аппарат и сделал прототип ракетного двигателя. Чтобы охладить двигатель, он помещал его в кофейную банку с водой («Я мог гонять его по целым дням» ), а еще изобрел не менее творческий способ измерить его производительность. Модель была достаточно хороша, чтобы выиграть пару конкурсов на фестивалях науки и техники для школьников, а в конце концов попала и на международные соревнования. «Там мне быстро наваляли», – вспоминал Мюллер.
Мюллер был жизнерадостным долговязым человеком с прямоугольным лицом. В колледже он сначала бездельничал и учил друзей делать дымовые шашки, но потом остепенился и успешно получил специальность инженера-машиностроителя. Сразу после выпуска он начал работать со спутниками в Hughes Aircraft («Это были не ракеты, но близко»), а потом перешел в TRW Space & Electronics. Это была вторая половина 1980-х годов, время Стратегической оборонной инициативы Рейгана, когда многие технари мечтали о кинетическом оружии и прочей жути. В TRW Мюллер экспериментировал с безумными вариантами реактивного топлива и руководил разработкой двигателя TR-106, гигантской машины, которая работала на жидком кислороде и водороде. В качестве хобби он проводил время с парой сотен единомышленников из «Общества исследователей реактивного движения», которое было основано в 1943 году, чтобы помочь желающим строить и запускать ракеты. По выходным Мюллер отправлялся в пустыню Мохаве с другими членами общества, чтобы открывать там новые горизонты любительского ракетостроения. Мюллер был одним из выдающихся членов клуба, способным делать действительно работающие вещи и экспериментировать с радикальными идеями, которые не пропускали консервативные боссы из TRW. Его главным достижением тогда стал двигатель весом около 80 фунтов (около 36 кг), который давал тягу 13 тыс. фунтов (около 6 тонн) и заслужил признание как самый большой ракетный двигатель на жидком топливе, построенный любителем. «Я до сих пор храню его у себя в гараже», – сказал Мюллер.
В январе 2002 года Мюллер проводил много времени в мастерской Джона Гарви, который ушел из аэрокосмической компании McDonnell Douglas, чтобы строить ракеты самостоятельно. Гарви взял в аренду промышленное помещение размером с гараж на шесть машин в городе Хантингтон-Бич. Как-то раз они с Мюллером возились с тем самым 80-фунтовым двигателем, и Гарви упомянул, что, возможно, зайдет человек по имени Илон Маск. Круг любителей ракетостроения тесен, и посетить мастерскую Гарви и посмотреть работы Мюллера Маску посоветовал Кэнтрелл. Однажды в воскресенье Маск явился в сопровождении беременной Джастин. Одетый в стильный плащ из черной кожи, он был похож на высокооплачиваемого киллера. Мюллер держал на плече 80-фунтовый двигатель и пытался закрепить его на опоре, и тут Маск обрушил на него лавину вопросов. «Он спросил, какая тяга была у моего двигателя, – рассказал Мюллер. – И хотел знать, доводилось ли мне работать над более мощными машинами. Я сказал, что занимался двигателем с тягой 650 тыс. фунтов (около 300 тонн) в TRW и знал его в мельчайших деталях». Тут Мюллер опустил агрегат на пол и попытался достойно выдержать допрос Маска. «А сколько будет стоить этот большой двигатель?» – спросил тот. Мюллер ответил, что у TRW на него ушло примерно 12 миллионов. «Хорошо, но за сколько вы реально могли бы его сделать?»
В итоге Мюллер с Маском проговорили несколько часов. На следующие выходные Маск пригласил Мюллера к себе домой для продолжения беседы, потому что понял: нашелся человек, который знает все тонкости ракетостроения. После этого Маск позвал конструктора на засекреченные собрания своего совета экспертов по космосу. Уровень участников впечатлил Мюллера, который до этого отказывался от предложений работать на Била и других желающих стать космическими магнатами, потому что их идеи граничили с безумием. Маск, напротив, явно знал, что делает, и от встречи к встрече отсеивал скептиков, формируя команду блестящих, преданных своему делу инженеров.
Мюллер помог Маску заполнить таблицу о производительности и стоимости новой недорогой ракеты, а затем вместе с новообразованной командой доработал идею. Этот аппарат не предназначался для перевозки спутников размером с грузовик, как монстры из числа ракет, которые запускали Boeing, Lockheed, а также Россия и другие страны. Ракета Маска, напротив, предназначалась для нижнего сегмента на рынке спутников и могла стать идеальной для полезных грузов меньшего объема, появившихся в последнее время благодаря активному развитию электроники и компьютерной техники. Такая ракета должна была стать непосредственным воплощением теории, сложившейся в аэрокосмической отрасли: если бы какая-то компания сумела радикально сократить стоимость пусков и выполнять их на регулярной основе, то мог бы открыться целый новый рынок для отправки как коммерческих, так и научных грузов. Маску чрезвычайно нравилась идея оказаться на переднем крае этого тренда и создать «рабочую лошадку» для новой эры в космосе. Конечно, все это было чистой теорией – пока не началось взаправду. PayPal разместила акции в феврале, их стоимость взлетела на 55 процентов, и Маск знал, что компанию хочет купить eBay. Пока он обмозговывал идею с ракетой, его чистый капитал увеличился с десятков миллионов до сотен. В апреле 2002 года Маск полностью отказался от идеи привлечь общее внимание к космосу и решил создать коммерческое предприятие. Он позвал Кэнтрелла, Гриффина, Мюллера и Криса Томпсона, аэрокосмического инженера из Boeing, и сказал: «Я хочу сделать вот такую компанию. Если вы согласны принять участие, давайте действовать». (Гриффин хотел присоединиться, но передумал, когда Маск наотрез отказал ему в возможности жить на Восточном побережье. Кэнтрелл продержался несколько месяцев после этой встречи, а потом ушел, сочтя предприятие слишком рискованным.)
Компания Space Exploration Technologies начинала скромно. Маск приобрел старый склад в Эль-Сегундо, пригороде Лос-Анжелеса, по адресу Гранд-авеню, 1310 Е. До этого помещение площадью 75 тыс. квадратных футов (около 7 тыс. м2) активно использовали для приема и отправки грузов. С южной стороны находился сортировочный центр, оборудованный разгрузочными площадками для грузовиков, поэтому Маск мог въезжать на своем серебристом «Макларене» прямо в здание. В остальном интерьеры были скудными – земляной пол и потолок высотой 40 футов (около 12 м) с деревянными балками и голой теплоизоляцией, который закруглялся сверху, делая помещение похожим на ангар. В северной части здания располагалось офисное пространство с перегородками, рассчитанное человек на пятьдесят. В первую неделю в SpaceX приехало несколько грузовиков с ноутбуками Dell, принтерами и складными столами, которые поначалу использовали для работы. Маск подошел к одной из приемных платформ, поднял опускающуюся дверь и сам занялся разгрузкой оборудования.
Вскоре Маск преобразил офис SpaceX в стиле, который затем стал фирменной эстетикой его производственных помещений: глянцевое эпоксидное покрытие на бетонном полу и свежий слой белой краски на стенах. Белый цвет должен был создавать ощущение чистоты и поднимать настроение. Рабочие столы стояли по всей фабрике, так что компьютерщики и инженеры, выпускники самых престижных университетов, могли сидеть рядом со сварщиками и станочниками, которые работали руками. Этот подход стал первым важным отличием SpaceX от традиционных аэрокосмических компаний, которые предпочитают отгораживать технические группы друг от друга и обычно разводят конструкторов и машиностроителей на тысячи километров, размещая фабрики в местах с дешевой недвижимостью и низкой стоимостью труда.
Когда в офисы прибыл первый десяток сотрудников, им объяснили, что миссия SpaceX – стать Southwest Airlines [Американская авиакомпания, известная тем, что была основана как местная линия для нескольких городов штата Техас и со временем стала крупнейшей авиакомпанией мира по количеству перевозимых пассажиров.] космоса. Компания будет сама делать двигатели, а потом заказывать у поставщиков другие комплектующие ракет. Она опередит конкурентов благодаря более высококачественным и дешевым двигателям, а также беспрецедентно быстрому и экономичному процессу сборки. Еще концепция включала создание мобильной пусковой установки, которая сможет перемещаться в разные места, переводить ракету из горизонтального положения в вертикальное и посылать ее в космос без забот и хлопот.
Предполагалось, что SpaceX настолько хорошо отладит этот процесс, что сможет делать несколько запусков в месяц и зарабатывать деньги на каждом. Тогда ей не придется становиться крупным подрядчиком, зависящим от государственного финансирования.
SpaceX должна была стать американской попыткой начать ракетостроение с чистого листа. По мнению Маска, за последние полвека аэрокосмическая индустрия не добилась особенного прогресса. Компании в этой отрасли не испытывали особой конкуренции, поэтому они предпочитали производить очень дорогие и очень мощные ракеты. Они строили «Феррари» для каждого запуска, когда, возможно, подошла бы и «Хонда Аккорд». Маск, со своей стороны, решил использовать в SpaceX приемы, которым научился у стартапов Кремниевой долины, – действовать быстро, экономить и по максимуму использовать преимущества вычислительной техники и материалов, появившихся за последние двадцать лет. Будучи частной компанией, SpaceX могла избежать напрасных трат и перерасходов, которые часто возникают из-за государственных подрядчиков. Маск решил, что первая ракета SpaceX будет называться «Falcon 1» («Сокол 1») – это был реверанс в сторону Тысячелетнего сокола из «Звездных войн», подчеркивающий роль новой ракеты в создании потрясающего будущего. На тот момент отправка в космос полезного груза весом 550 фунтов (около 250 кг) стоила 30 млн долларов, но Маск обещал, что Falcon 1 сможет перевозить груз весом 1400 фунтов (около 635 кг) за 6,9 млн.
Верный своей натуре, Маск установил для проекта безумно амбициозные сроки. В одной из самых ранних презентаций SpaceX утверждалось, что компания построит первый двигатель в мае 2003 года, второй – в июне, корпус ракеты – в июле, а сборку произведет в августе. Стартовую площадку, соответственно, планировалось устроить к сентябрю, а первый запуск выполнить в ноябре 2003 года, т. е. примерно через 15 месяцев после основания компании. При таком графике путешествие на Марс должно было состояться в конце десятилетия. В этом состоял весь наивный и логичный оптимизм Маска, который просто заносил в таблицу сроки, необходимые, чтобы люди физически выполнили всю работу. Этот подход – базовое требование, которое он предъявляет сам себе и которому его сотрудники, с их человеческими слабостями, бесконечно пытаются соответствовать.
Когда энтузиасты освоения космоса узнали о новой компании, они не стали напряженно гадать, сможет ли Маск справиться в заявленные сроки. Они пришли в восторг уже от того, что появился человек, который решил использовать принцип «дешево и быстро». В военных кругах уже мелькала идея, что вооруженным силам нужны возможности для более агрессивных действий в космосе – они называли это «быстрым реагированием». В случае конфликта они хотели иметь возможность ответить с помощью специально созданных спутников. Для этого требовалось уйти от модели, предусматривавшей десятилетний срок на создание спутника для конкретной задачи. Военные хотели получить недорогие и небольшие спутники, которые можно будет перенастраивать с помощью программного обеспечения и запускать очень быстро, – фактически одноразовые. «Если бы удалось это осуществить, мы бы вышли на абсолютно новый уровень, – сказал Пит Уорден, генерал ВВС США в отставке, который познакомился с Маском будучи консультантом министерства обороны. – Тогда бы наши возможности для реагирования в космосе стали примерно такими же, как на земле, в воде и в воздухе». Обязанностью Уордена было следить за принципиально новыми технологиями, поэтому он часто общался с эксцентричными мечтателями, однако Маск показался ему трезвомыслящим, знающим и компетентным. «Я разговаривал с людьми, которые делают бластеры и тому подобное у себя в гаражах. Илон, очевидно, был из другого теста. Он оказался визионером, который хорошо понимает ракетные технологии. Он произвел на меня впечатление».
Как и военным, ученым требовалась возможность быстро и дешево летать в космос, устраивать там эксперименты и регулярно возвращать данные на Землю. Некоторые медицинские и производственные компании хотели проверить, как отсутствие гравитации повлияет на свойства их продукции, и поэтому тоже интересовались полетами в космос.
Как бы хорошо ни звучала идея сделать дешевую пусковую ракету-носитель, у частного лица было крайне мало шансов этого добиться. Если поискать на YouTube видеоролики по фразе «взрывы космических ракет», появятся тысячи подборок, демонстрирующих катастрофы, которые произошли при запусках в США и СССР за прошедшие десятилетия. С 1957 по 1966 год только США попытались вывести на орбиту более четырехсот ракет, сто из них упали и сгорели [http://archive.wired.com/science/space/magazine/15-06/ff_space_musk?currentPage=all]. Чтобы отправлять грузы в космос, в основном использовали усовершенствованные ракеты, доработанные с помощью всех этих проб и ошибок, на что уходили миллиарды и миллиарды государственных Долларов. Но компания SpaceX училась на опыте прошлого и наняла людей, которые ранее руководили космическими проектами в компаниях вроде Boeing и TRW. Стартап попросту просто не мог позволить себе несколько взрывов подряд. В лучшем случае у SpaceX было три или четыре попытки на запуск Falcon 1. «Нас считали откровенно сумасшедшими, – рассказал Мюллер. – В TRW я располагал армией сотрудников и государственным финансированием. А тут мы с маленькой командой собирались построить малобюджетную ракету с нуля. Со стороны это казалось невозможным».
В июле 2002 года Маск переживал эмоциональный подъем: eBay сделала агрессивный ход и купила PayPal за полтора миллиарда. Эта сделка обеспечила Маску некоторую ликвидность, и он смог влить в SpaceX более 100 миллионов долларов. При таких мощных стартовых инвестициях никто уже не мог бы вырвать у Маска контроль над SpaceX, как было с Zip2 и PayPal. Сотрудникам, согласившимся сопровождать его в этом невозможном на первый взгляд предприятии, неожиданный куш обеспечивал как минимум пару лет гарантированной постоянной работы. Кроме того, поглощение увеличило вес и известность Маска, благодаря чему было легче добиваться встреч с правительственными чиновниками и перетягивать к себе поставщиков.
И вдруг все это лишилось смысла. Джастин родила сына, его назвали Невада Александр. Но через два с половиной месяца, сразу после объявления о сделке с eBay, мальчик умер. Родители уложили Неваду поспать – на спину, как рекомендуют врачи, – а когда заглянули к нему позже, ребенок не дышал. Это был так называемый синдром внезапной детской смертности. «Когда его реанимировали, он пробыл без кислорода так долго, что мозговая деятельность остановилась, – писала Джастин в своей статье для журнала Marie Claire. – Три дня ему искусственно поддерживали жизнь в больнице в округе Ориндж, а потом мы решили отключить Неваду от аппарата. Он умер у меня на руках. Илон ясно обозначил, что не хочет разговаривать о смерти сына. Я этого не понимала, так же как он не понимал, почему я открыто выражаю свое горе, считая это „эмоциональными манипуляциями". Тогда я похоронила свои чувства и, чтобы пережить смерть Невады, обратилось в клинику ЭКО, когда не прошло и двух месяцев. Мы с Илоном хотели, чтобы я забеременела как можно скорее. За следующие пять лет я сначала родила близнецов, а потом тройняшек». Позже Джастин приписала реакцию Маска защитному механизму, который он усвоил за годы страданий в детстве. «Он не знает, как себя вести, когда на душе темно, – сказала она журналу Esquire. – Он всегда движется вперед. Я думаю, что это помогает ему выжить».
Маск все же открыл свои чувства паре близких друзей, выразив всю глубину своего горя. Но в целом Джастин правильно понимала своего мужа. Публичное выражение скорби казалось ему излишним. «От разговоров об этом я переживал сильнейшую печаль, – сказал Маск. – Не знаю, зачем обсуждать такие грустные вещи. Для будущего в этом пользы нет. Если у тебя есть другие дети и обязанности, то, погрузившись в горе, ты им только навредишь. Я не знаю, как надо вести себя в таких ситуациях».
После смерти Невады Маск полностью ушел в дела SpaceX и вскоре поставил перед ней еще более амбициозные цели. Разговоры с подрядчиками из аэрокосмической отрасли о том, что они могли бы делать для SpaceX, принесли ему разочарование. Складывалось ощущение, что все они дорого берут и медленно работают. Маск решил не использовать компоненты, производимые такими компаниями, и делать все, что можно, прямо в SpaceX. «Хотя мы опираемся на идеи многочисленных программ с использованием ракет-носителей, от „Аполлона" до Х-34/Fastrac, SpaceX собственными силами разрабатывает ракету Falcon с нуля, включая оба двигателя, турбонасос, структуру криогенного резервуара и устройство наведения, – заявляла компания на своем веб-сайте. – Разработка собственными силами с нуля повышает сложность проекта и требует больше вложений, но никакие другие способы не дадут нам возможности снизить стоимость доступа в космос».
Топ-менеджеры SpaceX, нанятые Маском, представляли собой команду звезд. Мюллер сразу же начал работу над двумя двигателям под названием «Merlin» («Дербник») и «Kestrel» («Пустельга») – в честь разновидностей сокола. Крис Томпсон, в прошлом моряк, который раньше руководил производством ракет Delta и Titan в Boeing, стал вице-президентом по операционной деятельности. Тим Базза тоже пришел из Boeing, где завоевал репутацию одного из лучших испытателей ракет в мире. Стив Джонсон, имевший опыт работы в JPL и двух коммерческих аэрокосмических компаниях, был назначен старшим инженером-механиком. Аэрокосмического инженера Ганса Кенигсманна пригласили заняться бортовой электроникой, а также системами наведения и контроля. Еще Маск нанял Гвинн Шотвелл, ветерана аэрокосмической отрасли, которая стала первым в SpaceX менеджером по продажам, а с годами – правой рукой президента и Маска.
Тогда же появилась Мэри Бет Браун, теперь – легенда SpaceX и Tesla. Браун, или, как ее все называли, Эм-Би, стала верным помощником Маска, реальным воплощением Пеппер Потс из комиксов и фильмов «Железный человек». Если Маск работал 20 часов в день, столько же работала и Браун. Много лет подряд она приносила ему еду, назначала встречи, организовывала общение с детьми, выбирала одежду, отвечала на запросы прессы и при необходимости выдергивала Маска с совещаний, чтобы не нарушался его график. Она превратилось в единственное связующее звено между Маском и всеми его профессиональными и личными контактами, став бесценным активом для всех сотрудников компании.
На раннем этапе Браун сыграла ключевую роль в развитии корпоративной культуры SpaceX. Она придавала значение небольшим деталям, вроде красных офисных мусорных корзин в виде космических ракет, и поддерживала в офисе спокойную уравновешенную обстановку. Когда речь шла о вопросах, напрямую относящихся к Маску, Браун вела себя жестко и исключительно серьезно. В остальное время она была обезоруживающе милой и широко улыбалась. «Она всегда говорила: „О, это ты, дорогой. Как у тебя дела?“» – вспоминал техник SpaceX. Еще Браун собирала странные электронные письма, которые посылали Маску, и делала из них рассылку «Чудик недели», чтобы развлечь сотрудников. Одним из лучших образцов ее коллекции был карандашный набросок летательного аппарата для полета на Луну с красным пятном на странице. Автор наброска обвел пятно на собственном рисунке и приписал рядом: «Что это? Кровь?» В других письмах были проекты вечного двигателя и предложение сделать гигантского надувного кролика, чтобы затыкать им протечки нефти. Какое-то время она даже вела отчетность SpaceX и управляла делами в отсутствие Маска. «Фактически она брала командование на себя, – рассказывал упомянутый техник. – Она говорила: „Илон сделал бы так"».
Но, возможно, самым ценным ее даром была способность правильно понимать настроение Маска. И в SpaceX, и в Tesla Браун сидела в нескольких метрах от босса, и, чтобы поговорить с ним, надо было пройти мимо ее стола. Если человеку требовалось разрешение потратить большую сумму, он на миг останавливался перед Браун и ждал, кивнет ли она, приглашая пройти к Маску, или отрицательно помотает головой, сигнализируя, что он не в духе. Эта система условных знаков становилась особенно важной в периоды, когда Маск нервничал из-за проблем на личном фронте.
Рядовыми инженерами SpaceX, как правило, становились юноши-трудоголики. Маск лично обращался на аэрокосмические кафедры лучших университетов и выяснял, кто из студентов лучше всего сдал экзамены. Он даже сам ходил по комнатам в общежитиях и звонил студентам по телефону. «Я счел это розыгрышем, – вспоминал Майкл Колонно, который узнал о Маске, когда учился в Стэнфорде. – Ни на секунду не поверил, что у него своя ракетная компания». Но как только студенты находили Маска в Интернете, завербовать их в SpaceX становилось проще простого. В первый раз за многие годы, если не десятилетия, у молодых одаренных конструкторов, жаждавших исследовать космос, появился действительно интересный работодатель, за которого хотелось ухватиться. Кроме того, это была возможность конструировать ракеты или даже стать астронавтом, не связываясь с государственным подрядчиком, отягощенным бюрократией. Как только распространились слухи об амбициях SpaceX, лучшие инженеры из Boeing, Lockheed Martin и Orbital Sciences, готовые идти на немалый риск, тоже ринулись в новую компанию.
В первый год штат SpaceX каждую неделю пополнялся одним-двумя новичками. Кевин Броган был сотрудником номер 23. Он пришел из TRW, где разнообразные внутренние правила постоянно мешали ему заниматься настоящей работой. «Я называл это место „загородным клубом" – никто ничего не делал». Брогана приняли в SpaceX на следующий день после собеседования и предложили найти себе в офисе свободный компьютер. «Предполагалось, что я пойду и куплю все, что нужно, в Fry's Electronics, а потом зайду в магазин Staples за стулом», – рассказал Броган. Он сразу же с головой погрузился в работу: трудился по 12 часов, потом ехал домой, спал 10 часов и возвращался обратно. «Я очень уставал и был не в себе, – вспоминал он, – но вскоре начал получать удовольствие, а потом совсем увлекся».
Одним из первых проектов SpaceX был газовый генератор – аппарат для получения горячего газа, похожий на маленький ракетный двигатель. Мюллер и Базза с парой молодых инженеров собрали генератор в Лос-Анджелесе, а потом погрузили его в кузов пикапа и поехали в город Мохаве делать тестовый запуск. Этот калифорнийский город в пустыне, примерно в 100 милях (около 160 км) от Лос-Анджелеса, стал важным центром аэрокосмической индустрии. Компании вроде Scaled Composites и ХСог устроили там мастерские и занимались разнообразными проектами в аэропорту Мохаве, испытывая новейшие самолеты и ракеты. Представители SpaceX оказались в своей стихии. Они одолжили у ХСог испытательный стенд, который почти идеально подходил для их газового генератора. Первый запуск начался в 11 утра и продлился 90 секунд. Аппарат работал нормально, однако выбросил большое облако черного дыма, которое из-за отсутствия ветра зависло прямо над башней аэропорта. Начальник аэропорта спустился на полигон и набросился на Мюллера с Баззой. Вместе с людьми из ХСог, которые помогали с запуском, он попытался уговорить инженеров SpaceX не усердствовать чересчур и подождать до завтра. Вместо этого Базза, сильный лидер, воплощающий непреклонный дух SpaceX, отправил пару грузовиков за топливом, успокоил начальника и подготовил стенд к следующему запуску. В последующие дни инженеры SpaceX наладили оптимальный график, который позволял проводить несколько испытаний вдень – неслыханное дело для аэропорта. Через две недели работы газовый генератор был настроен так, как им хотелось.
Потом они несколько раз съездили в Мохаве и другие места, в том числе на тестовый полигон авиабазы «Эдвардс» и на еще один, в Миссисипи. Во время «ракетного тура» по стране инженеры SpaceX наткнулись на полигон площадью 300 акров (около 120 гектаров) у маленького города Макгрегор почти в центре Техаса. Им очень понравилось это место, и они уговорили Маска его купить. В далеком прошлом здесь испытывал ракеты военно-морской флот, а затем – Эндрю Бил, пока его аэрокосмическая компания не развалилась. «Когда Бил понял, что для создания ракеты, способной запускать на орбиту достаточно большие спутники, понадобится 300 млн долларов, он свернул лавочку и оставил много полезных для SpaceX объектов инфраструктуры, включая бетонный треножник высотой с трехэтажный дом, с ногами, толстыми как ствол секвойи», – пишет журналист Майкл Бельфьоре в книге «Ракетчики» («Rocketeers»), посвященной истории нескольких частных аэрокосмических компаний.
Среди молодых инженеров, которые спешно переехали в Техас и начали готовить полигон для нужд SpaceX, оказался Джереми Холлман. Он был воплощением идеального новобранца по критериям Маска – получил диплом авиакосмического инженера в университете науки и техники штата Айова и продолжил образование в университете Южной Калифорнии, где стал магистром. Потом он пару лет пробыл инженером-испытателем в Boeing, занимаясь реактивными двигателями, ракетами и космическими летательными аппаратами [Базза знал, чем Холлман занимался в Boeing, и переманил его к себе примерно через полгода после появления SpaceX.].
После Boeing он разочаровался в гигантах индустрии. В первый его рабочий день завершилось слияние Boeing с McDonnell Douglas. Получившаяся организация-мастодонт устроила пикник, чтобы повысить трудовой энтузиазм сотрудников, но в итоге провалила и эту простую задачу. «Один директор департамента произнес речь о том, что мы теперь одна компания с общими целями, а потом добавил, что эта компания ограничена в средствах, – вспоминал Холлман. – И попросил всех ограничиться одним куском курицы». Дальше ситуация не улучшилась. Любой проект в Boeing оказывался слишком крупным, громоздким и дорогостоящим. И когда появился Маск с обещаниями радикальных перемен, Холлман вцепился в эту возможность. «Я подумал, что такой шанс нельзя упускать», – сказал он. В свои 23 года Холлман был холост и готов отказаться от всякого подобия личной жизни в пользу непрерывной работы на SpaceX. Он стал заместителем Мюллера.
Страницы
предыдущая целиком следующая
Библиотека интересного