Вот в этих, обильно политых слезами и кровью местах, в треугольнике Луцк — Броды — Ровно, и развернулось в конце июня 1941 г. одно из главных сражений Второй мировой войны, крупнейшая танковая битва XX столетия. Сражение, известное (а правильнее будет сказать — почти никому не известное) под названием «контрудар мехкорпусов Юго-Западного фронта».
Перед началом расследования обстоятельств этого «могучего сталинского удара» — небольшое техническое замечание. После того как Восточная Польша была насильственным путем превращена в западную окраину Советского Союза, наряду с высылкой сотен тысяч поляков была произведена и массовая «высылка» польскозвучащих названий с географической карты. Станиславув превратился в Ивано-Франковск, Жолкев превратился в Нестеров, Радзвиллов — в Червоноармейск, Крыстынополь — в Червоноград, Проскуров — в Хмельницкий и т.д. Поэтому, для облегчения жизни самых внимательных читателей, которые захотят сверить этот текст с картой, все топонимы, встречающиеся в документах 1941 г., будут продублированы их современными названиями.
Как и в трагической истории с разгромом конно-механизированной группы Западного фронта у Гродно, на Украине все так же началось с Директивы № 3.
Еще раз напомним, что в 21 час 15 минут 22 июня 1941 г. Нарком обороны Тимошенко приказал:
«...мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиацией Юго-Западного фронта и других войск 5-й и 6-й армий окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский, Броды. К исходу 24 июня овладеть районом Люблин».
Остальным силам Юго-Западного и Южного фронтов (26, 12, 18, 9-й армиям) были поставлены чисто оборонительные задачи: «Прочно обеспечить себя и не допустить вторжения противника на нашу территорию...»
Полный текст этой директивы был опубликован «Военно-историческим журналом» только через 48 лет после ее подписания (182), но в кратком изложении она была известна давно. При этом всякий советский историк считал своим долгом (или, точнее сказать, имел партийное задание) пожурить наших главных полководцев за то, что они, «исходя из необоснованной переоценки возможностей войск, отдали приказ явно нереальный, а потому и невыполнимый».
В дальнейшем, после того как шило окончательно вылезло из мешка, и из рассекреченных документов стало понятно, что возможности Красной Армии (состав, численность, вооружение, резервы, обеспеченность боеприпасами и горючим) позволяли ставить задачи по захвату не одного только Люблина (всего-то 80 км к западу от границы), направленность критики сменилась. Теперь Директиву № 3 принято ругать за то, что в ней были указаны совершенно нереальные сроки проведения контрудара. Так, один товарищ, штабист с большим стажем работы в оперативных отделах, написал целую статью про то, что на разработку и подготовку к проведению операции такого масштаба требуется по меньшей мере месяц, а еще лучше — два.
Не будем спорить. Будем уважать мнение профессионала. Два так два.
А только кто же сказал, что планирование наступательной операции и оперативное развертывание войск на Западной Украине началось только поздним вечером 22 июня 1941 г.? Последние предвоенные планы Юго-Западного фронта (Киевского Особого военного округа) не рассекречены по сей день. Нет уже того государства, в состав которого входила территория Киевского округа, ушли из жизни все без исключения агенты-нелегалы, обеспечившие разведывательной информацией разработку этих планов, давным-давно ушла на переплавку вся военная техника, упомянутая в этих планах, многократно изменилась за прошедшие шесть десятилетий пропускная способность дорожной сети, упомянутая в этих планах...
Одним словом — отпали все разумные причины засекречивания этих пожелтевших страниц. Ан нет — сплоченные ряды ветеранов партийно-исторической науки хором проклинают «перебежчика и предателя» В. Суворова, а секрет Большого Плана берегут как иголку с жизнью Кощея Бессмертного, которая, как известно, в яйце, а яйцо — в дупле, а дупло — за морем, ну и так далее...
Но шило неудержимо рвется из мешка. В конце 1991 г., в момент легкой растерянности, охватившей КГБ после того, как 21 августа бронзовая статуя «железного Феликса» (создателя ВЧК Дзержинского) на стальном тросе проплыла над многотысячной разъяренной толпой, из архивной тиши вырвался один любопытный документ: «Соображения по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками». Документ был написан в единственном экземпляре, от руки, заместителем начальника Оперативного отдела Генерального штаба РККА генерал-майором (будущим маршалом и начальником Генштаба) Василевским. В тексте — правка рукой Ватутина или Жукова. Дата написания не указана, судя по содержанию — документ составлен не ранее 15 мая 1941 г. Этой датой его обычно и обозначают. Подписи Тимошенко и Жукова отсутствуют, резолюции Сталина на документе нет.
Не будем отвлекаться сейчас на обсуждение хода дискуссии, которая поднялась после публикации этого, без преувеличения — сенсационного, документа. Тем более что главное внимание публики было привлечено не к собственно оперативным соображениям, а к совершенно заурядной (если руководствоваться здравым смыслом, а не пропагандистскими штампами) фразе: «Считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий Германскому Командованию, упредить противника и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания» (6, стр. 217).
Мысль вполне очевидная и для советского военного руководства отнюдь не новая. Так, еще в апреле 1939 г. К.А. Мерецков (в то время командующий войсками Ленинградского ВО), выступая на разборе командно-штабной игры, проведенной Военным советом округа, заявил: «В тот момент, когда наши противники будут отмобилизовывать свои армии, повезут свои войска к нашим границам, мы не будем сидеть и ждать. Наша оперативная подготовка, подготовка войск должны быть направлены так, чтобы обеспечить на деле полное поражение противника уже в тот период, когда он еще не успеет собрать все свои силы...» (1, стр. 141).
Ветераны советской пропагандистской «науки» уже успели объяснить всем, кто еще способен их слушать, что майские «Соображения» — это всего лишь черновой набросок, составленный (на 15 листах, с четырьмя приложениями и семью картами) генералом Василевским от скуки, в свободное от основной работы время. Пока публике пытались заморочить голову «дискуссией» такого уровня, были рассекречены и опубликованы (6, 16) другие документы.
В конечном итоге к концу 90-х годов стали известны следующие составные части Большого Плана:
— Докладная записка наркома обороны СССР и начальника Генштаба Красной Армии в ЦК ВКП(б) И.В. Сталину и В.М. Молотову «Об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на Западе и на Востоке», б/н, не позднее 16 августа 1940 г. (ЦАМО, ф. 16, оп. 2951, д. 239, л. 1-37).
— Документ с аналогичным названием, но уже с номером (№ 103202) и точной датой подписания (18.09.1940 г.) (ЦАМО, ф. 16, оп. 2951, д. 239, л. 197-244).
— Докладная записка наркома обороны СССР и начальника Генштаба Красной Армии в ЦК ВКП(б) И.В. Сталину и В.М. Молотову № 103313 (документ начинается словами «Докладываю на Ваше утверждение основные выводы из Ваших указаний, данных 5 октября 1940 г. при рассмотрении планов стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на 1941 год», в связи с чем его обычно именуют «уточненный октябрьский план стратегического развертывания» (ЦАМО, ф. 16, оп. 2951, д. 242, л. 84-90).
— Докладная записка начальника штаба Киевского ОВО по решению Военного совета Юго-Западного фронта по плану развертывания на 1940 г., б/н, не позднее декабря 1940 г. (ЦАМО, ф. 16, оп. 2951, д. 239, л. 245-277).
— Выдержки из доклада Генштаба Красной Армии «О стратегическом развертывании Вооруженных Сил СССР на Западе и на Востоке», б/н, от 11 марта 1940 г. (ЦАМО, ф. 16, оп. 2951, д. 241, л. 1—16). Примечательно, что этот документ — вопреки всем правилам и традициям публикации исторических документов — был рассекречен лишь с огромными сокращениями.
— Директива наркома обороны СССР и начальника Генштаба Красной Армии командующему войсками Западного ОВО на разработку плана оперативного развертывания войск округа, б/н, апрель 1941 г. (ЦАМО, ф. 16, оп. 2951, д. 237, л. 48-64).
— Упомянутые выше «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками», б/н, не ранее 15 мая 1941 г. (ЦАМО, ф. 16, оп. 2951, д. 237, л. 1-15).
К документам, фактически раскрывающим оперативные планы советского командования, следует отнести и материалы январских (1941 г.) оперативно-стратегических игр, проведенных высшим командным составом РККА.
К такому выводу нас подводит не только простая житейская логика, но и опубликованная лишь в 1992 г. (уже после смерти автора) статья маршала A.M. Василевского, который прямо указывает на то, что «в январе 1941 г., когда близость войны уже чувствовалась вполне отчетливо, основные моменты оперативного плана были проверены на стратегической военной игре с участием высшего командного состава вооруженных сил» (191).
Строго говоря, информации для размышления предостаточно. В распоряжении историков имеется пять вариантов общего плана стратегического развертывания Красной Армии и материалы по оперативным планам двух важнейших фронтов: Юго-Западного и Западного. Содержание оперативно-стратегических планов Советского командования было уже подробно проанализировано в работах П. Бобылева, В. Данилова, В. Киселева, М. Мельтюхова, Б. Петрова и других российских историков. Для нашей книги достаточно отметить лишь три ключевых момента.
Во-первых, оперативный план большой войны на Западе существовал («Оперативный план войны против Германии существовал, и он был отработан не только в Генеральном штабе, но и детализирован командующими войсками и штабами западных приграничных военных округов Советского Союза». — А.М. Василевский). Странно, что это надо особо доказывать, но иные коммунистические пропагандисты в своем «усердии не по разуму» доходили и до утверждения о том, что наивный и доверчивый Сталин заменил разработку планов боевых действий любовным разглядыванием подписи Риббентропа на пресловутом «Пакте о ненападении».
Во-вторых, все известные нам оперативные планы представляют собой фактически один и тот же документ, лишь незначительно изменяющийся от одного варианта к другому. Имеет место не только смысловое, но и явное текстуальное совпадение всех вариантов Большого Плана.
В-третьих, все без исключения варианты представляют собой план наступательной операции, проводимой за пределами государственных границ СССР, при этом главным противником неизменно называется Германия. Боевые действия на собственной территории не рассматривались даже как один из возможных сценариев развития событий войны. Вся топонимика театра предполагаемых военных действий представляет собой наименования польских и восточно-прусских городов и рек.
В качестве иллюстрации к сказанному приведем отрывки из двух документов (для удобства сопоставления автор выделил некоторые ключевые слова).
Итак, майские (1941 г.) «Соображения по плану стратегического развертывания»:
«...Первой стратегической целью действий войск Красной Армии поставить — разгром главных сил немецкой армии, развертываемых южнее линии Брест — Демблин, и выход к 30-му дню операции на фронт Остроленка, р. Нарев, Лович, Лодзь, Оппельн, Оломоуц...
...Ближайшая задача —разгромить германскую армию восточнее р. Висла и на Краковском направлении, выйти на р. Висла и овладеть районом Катовице. Для чего: главный удар силами Юго-Западного фронта нанести в направлении Краков, Катовице...
...вспомогательный удар левым крылом Западного фронта нанести... с целью сковывания Варшавской группировки и содействия Юго-Западному фронту в разгроме Люблинской группировки противника...
...Состав и задачи развертываемых на Западе фронтов: Юго-Западный фронт — концентрическим ударом армий правого крыла фронта окружить и уничтожить основную группировку противника восточнее р. Вислы в районе Люблин;
одновременно ударом с фронта Сенява, Перемышль, Лютовиска разбить силы противника на Краковском и Сандо-мирско-Келецком направлениях и овладеть районом Краков, Катовице, Кельце...»
А вот другой (более ранний) документ: «Записка начальника штаба Киевского ОВО по решению Военного совета Юго-Западного фронта по плану развертывания на 1940 год» (16, стр. 484—498). В скобках отметим, что уже в декабре 1940 г. используется термин «Юго-Западный фронт»!
«...Задачи Юго-Западного фронта:
Ближайшая стратегическая задача — разгром, во взаимодействии с левым крылом Западного фронта, вооруженных сил Германии в районах Люблин, Кельце, Радом, Краков и выход на 30-й день операции на фронт р. Пилица, Петроков, Оппельн, Нейштадт...
Ближайшая задача — во взаимодействии с 4-й армией Западного фронта окружить и уничтожить противника восточнее р. Висла и на 10-й день операции выйти на р. Висла и развивать наступление в направлениях на Кельце — Краков.
Справа Западный фронт (штаб Барановичи) имеет задачей — ударом левофланговой 4-й армией в направлении Дрогичин, Седлец, Демблин содействовать Юго-Западному фронту в разгроме Люблинской группировки противника...»
Всякий, кто не поленится найти на карте Польши все вышеупомянутые города, может убедиться в том, что задачи, определенные в этих документах, полностью совпадают по целям, срокам и рубежам (см. Карта № 3). Судя по всему, оба эти документа разрабатывались в теснейшем взаимодействии и на основании неких единых исходных директив.
Таким образом, наступление на Люблин планировалось по меньшей мере за шесть месяцев до рокового дня 22 июня 1941 г. Причем в документе декабря 1940 г. планировалось развернуть в районе Львов — Яворов — Нестеров особую «конно-механизированную армию», которая должна была, наступая в северном направлении, совместно с 5-й армией занять Люблин «к исходу третьего дня операции». И здесь мы видим совпадение и по форме, и по содержанию с задачами, поставленными вечером 22 июня Директивой № 3.
Более того (и это очень важно отметить), Директива № 3 была осторожным, умеренным и сдержанным документом по сравнению с предвоенными планами Юго-Западного фронта. Так, по декабрьскому плану наступление на Люблин было только одним из ударов, наносимых войсками Юго-Западного фронта. Причем из общего числа 11 танковых дивизий и 13 танковых бригад фронта к наступлению на Люблин тогда планировалось привлечь только 6 дивизий и 3 бригады. Перед другими армиями Юго-Западного фронта в декабре 1940 г. ставились не менее крупные задачи. На 10—12-й день наступления войска 6, 26, 12-й армий должны были выйти на рубеж рек Висла и Дунаец (глубина наступления 120—130 км) и захватить переправы через эти реки у Сандомира и Тарнува.
«Ну и что? — возразит нам недоверчивый читатель. — Все это ничего не доказывает». И будет совершенно прав. В любом штабе, тем паче — в Генштабе огромного, вооруженного до зубов Советского Союза, разрабатывается уйма всяких разных планов. Большая часть которых потом уничтожается в установленном порядке, за подписью представителя службы контрразведки. Так, может быть, товарищ Сталин отклонил вышеупомянутые планы военного командования, как противоречащие «неизменно миролюбивой внешней политике СССР», и распорядился рыть окопы и крепить оборону?
Нет. Это ошибочное, не соответствующее исторической правде предположение. Планы широкомасштабного наступления Красной Армии с территории «Львовского выступа в Южную Польшу были утверждены и приняты к исполнению. Что подтверждается не бумагами (которые можно подделать), не мемуарами (которые порой пишутся бессовестными людьми «на заказ»), а ФАКТИЧЕСКИМ РАЗВЕРТЫВАНИЕМ войск, осуществленным весной — летом 1941 г.
В соответствии с довоенными планами на западных рубежах СССР планировалось развернуть четыре фронта: Северный, Северо-Западный, Западный и Юго-Западный. Границами между первыми тремя фронтами служили просто линии, нанесенные цветным карандашом на совершенно секретной карте, спрятанной в особо охраняемом сейфе. А вот Юго-Западный фронт (Ю-З. ф.) имел совершенно осязаемые, естественные границы.
Северный фланг Ю-З. ф. был непроницаемо закрыт полосой припятских болот, которая тянется строго с запада на восток, от Бреста до Мозыря на 400 км в глубь территории СССР. Полесье — это абсолютно непроходимый для боевой техники той эпохи, заболоченный, изрезанный сотнями мелких речушек лес. Говорят, там были деревни, в которых за три года оккупации так и не увидели ни одного немецкого солдата.
Южный фланг фронта опирался на дельту Дуная (столь же непроходимую сеть больших и малых проток) и берега Черного моря. Таким образом, территория Ю-З. ф. представляла собой фактически изолированный, не имеющий оперативной связи с соседями театр военных действий (в дальнейшем будем называть его «южный ТВД»).
По плану декабря 1940 г. на этом ТВД должны были быть развернуты семь армий, имеющих в своем составе 76 стрелковых и 7 кавалерийских дивизий.
В майских (1941 г.) «Соображениях по плану стратегического развертывания» на Ю-З. фронте планировалось развернуть восемь армий, насчитывающих 74 стрелковые и 5 кавалерийских дивизий.
Фактически в конце июня 1941 г. на южном ТВД было развернуто восемь армий. Шесть армий в первом эшелоне у границы (с севера на юг): 5 А, 6 А, 26 А, 12 А, 18 А, 9 А. В глубоком оперативном тылу фронта выгружались еще две армии: 16 А в районе Шепетовки и 19 А в районе Черкассы — Белая Церковь. В общей сложности на южном ТВД было развернуто 61 стрелковая (тридцать две в составе Ю-З. ф, тринадцать в составе Южного фронта, шестнадцать в составе 19 А и 16 А) и 5 кавалерийских дивизий.
Теперь перейдем к оценке численности главной ударной силы Красной Армии — танковых и моторизованных дивизий. По декабрьскому плану в составе Ю-З. ф., развертывалось 11 танковых дивизий и 13 танковых бригад, 5 моторизованных дивизий и 6 мотобригад. Прямое и однозначное сравнение декабрьского (1940 г.) и майского (1941 г.) планов в этой части невозможно — в феврале 1941 г. структура танковых войск была радикально изменена, бригады расформированы, а почти все дивизии вошли в состав 29 мехкорпусов. Но одно несомненно — планируемая группировка механизированных войск на южном ТВД заметно выросла и по «Соображениям» от 15 мая 1941 г. должна была включать в себя 28 танковых и 15 моторизованных дивизий (из обшего числа 40 танковых и 20 мотодивизий, дислоцированных в европейской части СССР). Таким образом, южное направление (на Краков — Катовице) явно стало в направлением главного удара.
Фактически к началу боевых действий на южном ТВД было развернуто одиннадцать мехкорпусов. Вот их номера:
— 22, 4, 15, 8, 16, 18, 2-й в первом эшелоне армий,
— 9, 19, 24-й в резерве командования Ю-З. фронта и
— 5-й в составе 16 А.
Эта гигантская группировка насчитывала в своем составе 22 танковые и 11 моторизованных дивизий, кроме того, вместе с 16 А в район Шепетовка — Славута прибыла (из Монголии) еще и 57-я отдельная танковая дивизия. Итого: 23 танковых и 11 моторизованных дивизий. Как жаль, что всю эту информацию не доложили тогда Гитлеру! Может быть, он застрелился бы на четыре года раньше...
Подведем первые итоги. Фактическая группировка войск Красной Армии на южном ТВД была весьма близка к той, которая намечалась в предвоенных планах. Такая дислокация войск — с явно выраженной концентрацией сил на одном направлении — не могла сложиться случайным образом, «сама собой». Несомненно, был некий План, в соответствии с которым и развертывалась многомиллионная армия. Явная незавершенность сосредоточения войск (фактическое количество стрелковых и танковых дивизий на 15—20% меньше запланированного) имеет самое простое объяснение: стратегическое развертывание Красной Армии осуществлялось по графику, при составлении которого немецкое вторжение не предполагалось. «Переброска войск была спланирована с расчетом завершения сосредоточения в районах, намечаемых оперативными планами, с 1 июня по 10 июля 1941 г.». Уже за одну эту фразу авторов коллективной монографии «1941 год — уроки и выводы» следовало бы тогда же, в 1992 г., наградить медалью «За отвагу»...
Впрочем, даже если бы ни один из упомянутых выше документов не был опубликован, выявить основные черты плана вторжения совсем не сложно. Достаточно «расставить» на географической карте мехкорпуса Юго-Западного фронта и указать их укомплектованность. И все сразу же «проявится», как в ванночке с проявителем... Итак, в первом эшелоне Юго-Западного фронта развертывались (с севера на юг, от Ковеля до Черновцы) следующие мехкорпуса:
Район дислокации | Танки, всего |
в том числе KB и Т-34 |
БА | Автомашины | Тягачи | |
22 МК | Вл.-Волынский— Ровно | 712 | 31 | 82/70 | 1226 | 114 |
15 МК | Брод — Кременец | 749 | 136 | 160/94 | 2035 | 165 |
4 МК | Львов | 979 | 414 | 175/89 | 2854 | 274 |
8 МК | Дрогобыч — Стрый | 899 | 171 | 172/87 | 3237 | 359 |