10 Dec 2024 Tue 03:00 - Москва Торонто - 09 Dec 2024 Mon 20:00   

Шарль Нын, швейцарский социалист


Нет, не мир, а меч несет в мир диктатура пролетариата.

Г. Борисов. «Диктатура пролетариата»


Прошлую главку я начал с того, что у царя Иосифа было две особенности. Первая – по своим повадкам он был сущий уголовник. А до второй мы вот только добрались. Вторая особенность Иосифа Грозного заключалась в том, что он был царь с вынужденно революционной фразеологией.

Частично товарищ Сталин фразеологию эту свернул. Но полностью сворачивать ее он не спешил. Он и с личной местью никогда не спешил, выжидал. Терпеливый был. И кто знает, быть может, сложись все удачнее, дошло бы дело и до отмены слова «товарищ». Сейчас это кажется диким, невозможным. Но, думаю, не менее диким в 1925 или в 1930 годах показались бы советским людям предположения о том, что в их стране скоро снова будут править «министры» и «офицеры» с погонами, появятся фильмы, прославляющие царей да князей.

А для отмены слова «товарищ», кстати говоря, не так уж много и нужно! Всего-то объяснить людям, что теперь они хозяевами этого мира стали. Теперь господа – мы, а не какие-то прежние эксплуататоры! Вот и все. «Министров» и «офицеров» проглотили, с удовольствием съели бы и «господ».

И дело совсем не в том, верил Сталин в социализм или не верил, любил он революционный новояз или нет. Он им пользовался ровно в той мере, в какой этот инструмент помогал ему в деле. В деле расширения империи. А для экспансии ничего лучше и придумать было нельзя, чем теория мировой революции!

Во-первых, это современно и научно (вроде как). Во-вторых, это все помнят и все знают еще со времен революции. То есть люди ментально готовы к захватам чужих территорий под флагом красного имперства. Зерно экспансии уже в головах. Бери да пользуйся. Тебе нужен мир, а у сограждан в голове есть точка, на которую можно опереться? Ну так обопрись и действуй!.. Именно поэтому Сталин назвал то, что всеми раньше считалось октябрьским переворотом, Великой Октябрьской социалистической революцией. Это был с его стороны шаг навстречу фразеологии. И шаг правильный. Вот смотрите, товарищи, в одной стране революция уже произошла – в нашей. А там, глядишь, и в других странах будет как у нас. Мы – самые передовые. Мы несем свет отсталым народам, хотят они того или нет. Бремя белого… простите, красного человека.

Очень многие историки говорят, что товарищ Сталин, как мудрый практик, в конце концов отказался от идеи мировой революции и сосредоточился целиком и полностью на строительстве социализма в одной, отдельно взятой стране. (При этом почему-то превратив всю страну в сплошной военный завод, о чем мы еще погуторим.)

Кто же сказал историкам, что Сталин отказался от идеи мировой экспансии? Откуда они это взяли?

Да сам Сталин и сказал. А они поверили.

Даже странно, ей-богу… Разве можно верить урке? Любой конвойный это знает – верить урке нельзя! Помню, разговорился я за жизнь с режиссером Хотиненко. А режиссер этот тем, в частности, славен, что в армии служил в конвойных войсках. Так вот он рассказывал:

– Вагон. Коридорчик отделен от «купе» решетчатой стенкой. За решеткой зэки. С ними можно поговорить. Это такие беседы! Это такие Сократы! Но порой эти истории с беседами заканчиваются трагически. Они ведь все невероятные психологи!.. Вы только представьте себе: ночь, поезд, лампочка под потолком. И вот целую ночь едешь и беседуешь про Солженицына – запрещенного автора. Слушаешь собеседника – ну приличный же человек, добрый, душевный, понимающий! Улыбается тебе. Но если ты дашь слабину, если ты сделаешь шаг навстречу ему, если поверишь на секунду в его человечность… Он спокойно перережет тебе глотку и перешагнет. И как бы тебе ни казалось, что он тебе почти брат, – не верь: убьет… Верить зэку нельзя. Я читал дневник одного парня, которого так убили. Ему было тяжело в армии, армия – суровая штука. И он сошелся с зэками, которых конвоировал. Писал письма домой: «Мама, они единственные люди, которые меня понимают, меня больше никто не понимает, мне так одиноко…» Конец известный: он им доверился, они его убили, забрали оружие и бежали.

Товарищ Сталин, царь-зэк, Иосиф Грозный однажды пообещал прилюдно: «Мы Бухарчика в обиду не дадим!» А потом казнил Бухарина.

Товарищ Сталин очень любил товарища Паукера, которого все считали сталинским другом. И неспроста. Не было у Сталина человека ближе, чем Карл Викторович. Он обеспечивал личную безопасность Сталина, он изучил сталинские вкусы и предугадывал желания вождя. Однажды Паукер подметил, что Сталин, будучи невысокого роста, старается подбирать себе сапоги на высоком каблуке. Паукер изобрел для Сталина особые сапоги, в которых высокий каблук был частично спрятан в задник. Это добавило товарищу Сталину несколько сантиметров росту.

Паукер часто рассказывал анекдоты и пародировал членов политбюро, чем всегда страшно веселил Вождя. Однажды Паукер показал, как тащили на расстрел не то Зиновьева, не то Каменева, не то Бухарина, а тот все время кричал: «Позовите товарища Сталина! Позовите товарища Сталина!» Паукер козлиным голоском мастерски передразнивал крики расстреливаемого, и Сталин благодушно смеялся.

Вся сталинская еда проходила через Паукера. Без одобрения Паукера никто не мог быть допущен на дачу Сталина. Когда товарищ Сталин ехал на машине, рядом сидел Паукер, чтобы поймать первую пулю, летящую в вождя. За верную службу Сталин подарил своему любимцу две машины («кадиллак» и «линкольн»-кабриолет) и наградил его шестью орденами, в том числе орденом Ленина.

А потом Сталин убил Паукера.

Товарищ Сталин имел мирный договор с Польшей. Товарищ Сталин обещал полякам, что он на них не нападет. И без объявления войны ударил воюющей Польше в спину.

Товарищ Сталин имел договор с Финляндией. Он обещал финнам не нападать на их мирную страну. А потом нарушил свое слово и напал. Причем с Финляндией он провернул этот трюк дважды – дважды заключал мирный договор и дважды нападал в течение двух лет.

Товарищ Сталин заключил договор с Японией – о дружбе. Этот договор был очень важен для Сталина. Настолько важен, что Сталин даже, против протокола, лично приехал на Ярославский вокзал, чтобы проводить японского министра иностранных дел Мацуоки. Вот как рассказывает об этом Молотов: «Сталин сделал один жест, на который весь мир обратил внимание: сам приехал на вокзал проводить японского министра. Этого не ожидал никто, потому что Сталин никогда никого не встречал и не провожал. Японцы, да и немцы были потрясены. Поезд задержали на час. Мы со Сталиным крепко напоили Мацуоку и чуть ли не внесли его в вагон. Эти проводы стоили того, что Япония не стала с нами воевать».

Сталину так нужно было удержать Японию от войны, что он наступил на горло собственной царской гордости – приехал провожать не равного ему чиновника, стоял на перроне, смеялся, шутил, хлопал чиновника по плечу.

Но как только договор, в котором Сталин обещал жить с Японией в добрососедстве, стал ему не нужен, Сталин вероломно, без объявления войны, напал на японцев. Войну Японии – чисто для проформы – объявили, когда Красная Армия уже несколько часов вела против японцев боевые действия.

Верить Сталину нельзя. Это закон.

Чем крепче обнимает тебя товарищ Сталин, чем больше он тебя любит, тем больше у тебя в пятки должна душа уходить, тем больнее тебе скоро будет. Это тоже закон. Бойся данайцев, дары приносящих.

И вот в 1936 году товарищ Сталин велел доставить в Кремль американского журналиста Роя Говарда. Официально это выглядело так: Сталин согласился дать интервью американской газете. Говард пришел. И в числе прочих задал следующий вопрос:

– Оставил ли Советский Союз свои планы провести мировую революцию?

Сталин сделал удивленное лицо:

– Какие такие планы? Какую такую мировую революцию?

Рой Говард даже опешил от сталинской наглости. С 1917 года большевики твердили о мировой революции. А вот теперь товарищ Сталин делает рожу кирпичом. Рой потрясен:

– Да весь мир знает, что ваша задача – установление мирового коммунистического режима путем мировой революции!

Но Сталина такими штуками не проймешь. Мало ли, что знает весь мир… Вчера весь мир знал, что Паукер – друг Сталина. И где сейчас Паукер?.. Вчера весь мир знал, что Бухарин – верный ленинец и соратник. А кем в итоге оказался Бухарин?.. Сегодня весь мир знает, что Троцкий – живой пламенный революционер и призывает к мировой революции. А завтра ему шваркнут ледорубом по башке, и он замолчит навсегда. У товарища Сталина с этим просто – сегодня одна истина, а завтра другая.

Вчера царизм был плох, а сегодня – плох, но с некоторыми существенными исключениями: самые кровавые цари были на диво хороши.

Вчера у нас врагами и поджигателями войны были империалисты Англии и Франции, а сегодня газеты пишут, что врагом и поджигателем является Гитлер. А завтра мы заключим с Гитлером мирный договор, и газеты снова назначат поджигателем войны Англию.

Народ у товарища Сталина ко всему привычный и давно уже ничему не удивляется. Себе дороже удивляться-то.

Но в особых ситуациях – например, когда газеты слишком резко меняют курс, – товарищ Сталин лично своим большим авторитетом газеты поддерживает. Вообще-то, товарищ Сталин интервью давать не любит. Он человек замкнутый, скрытный. Но в исключительных случаях…

Скажем, еще вчера у нас врагами были немцы, а на следующий день они вдруг стали друзьями. Вот тогда товарищ Сталин через газеты дает народу разъяснения, кто у нас теперь поджигатель войны, а кто несчастный всеми обиженный Гитлер. Чтоб не сомневались.

Или другой пример. Произошел ужасный случай – утечка информации о сговоре Сталина с Гитлером. Французское информационное агентство «Гавас» публикует секретную речь Сталина на закрытом заседании политбюро 19 августа 1939 года. Речь настолько скандальная, что ее перепечатали сразу несколько газет. Потому что в этой речи товарищ Сталин сказал: если СССР заключит союз с Францией и Англией, то Гитлер не сможет напасть на Польшу. А это плохо, товарищи! Но если мы заключим мир с Гитлером и разделим с ним Польшу по-братски, тогда Англия и Франция будут вынуждены вступить в войну с Гитлером. И это хорошо, товарищи! Пусть они друг друга валтузят, а мы сил будем набираться, чтобы в решающий момент, когда Европа будет совершенно обескровлена, пришел свеженький СССР и сказал свое веское слово. А за то, что мы разрешим Германии напасть на Польшу, Гитлер отдаст нам всю Прибалтику и румынскую Бессарабию. И наверняка согласится с тем, что зоной наших имперских интересов являются Венгрия, Румыния и Болгария. А вот с Югославией пока не ясно, товарищи, тут от позиции Италии многое зависит. Даст бог, приберем к рукам и Югославию! Выход на Адриатическое море нам совсем не помешает.

Но что будет, если Германия потерпит поражение? – спрашивает товарищ Сталин политбюро. И сам же отвечает: тогда Франция и Англия оккупируют Берлин и вряд ли СССР в такой ситуации сможет помочь фашистам военными силами. Поэтому цель СССР заключается в том, чтобы Германия воевала с Англией и Францией как можно дольше. Чтобы воюющие стороны максимально изнурили друг друга. А для этого мы будем Германии всячески помогать ресурсами. Ничего не пожалеем! Поэтому мы и заключаем с Германией мирный договор. Ясно?.. Ясно, синхронно кивнула многоголовая гидра политбюро.

Вот такой вот текст опубликовало французское агентство «Гавас» 28 и 29 ноября. На Сталина эта публикация произвела шоковое впечатление. И уже 30 ноября газета «Правда» напечатала опровержение Сталина.

Обратите внимание, как начинается статья «Правды»:

«Редактор „Правды“ обратился к т. Сталину с вопросом: как относится т. Сталин к сообщению агентства „Гавас“ о „речи Сталина“, якобы произнесенной им…»

Вы только гляньте, что творится. 28 ноября вышла французская газета. 29-го главный редактор «Правды» по личной инициативе поинтересовался у «т. Сталина», а чего это там такое пишет французское агентство? И товарищ Сталин, отложив все свои государственные дела, любопытство редактора в полной мере удовлетворяет и тратит свое драгоценное время на разоблачение каких-то очередных империалистических фальшивок.

Лично ответил! Не частый случай…

Молниеносно ответил! Редкость небывалая.

А зачем ответил? Разве советские граждане читают французские газеты? Разве из миллионов советских граждан хоть один до 30 ноября знал про «Гавас» и его сообщение?

Нет. И наплевать Сталину на свое быдло. Товарищ Сталин через «Правду» обращается к мировому сообществу. И кричит: брехня! Брехня все это! Я мирный! Я белый и пушистый грузин! Я только своих миллионами истребляю, а чужих ни в жисть не трону, падлой буду!

И ему поверили. И до сих пор многие верят, что речь Сталина, опубликованная «Гавасом», фальшивка, вот что самое поразительное!.. Хотя сама жизнь давно уже доказала подлинность сталинских намерений, высказанных в этой речи: и секретные протоколы Молотова—Риббентропа уже опубликованы, и перечисленные «Гавасом» страны (Прибалтика, Болгария, Венгрия, Румыния, Югославия) попали в конце концов в сферу советского влияния. И логика сталинская безукоризненна, увы: пусть дерутся, а мы пока в сторонке постоим. Такой логики тогда все страны придерживались.

А нам нужно из этих историй сделать вывод: когда Сталину нужно было соврать по-крупному, он делал это лично, ибо его слово было самым главным, самым компетентным. Все в СССР могли ошибиться и быть за это расстрелянными. А товарищ Сталин быть расстрелянным никак не мог. Потому что товарищ Сталин никогда не ошибался. Это все знали.

И вот сейчас Рою Говарду, который в изумлении открыл рот, товарищ Сталин лично объясняет, что никаких планов мировой гегемонии у Советского Союза нет. И быть не может. И никогда не было. И на этом точка. Пшел вон отсюда. До свидания, господин Говард.

Повторю, ввиду важности. Сталин сказал буквально следующее: никакой мировой революции не планируется и никогда не планировалось. (Через несколько абзацев мы увидим, как «не планировалось».)

Еще один любопытный момент: ответы Сталина на вопросы американского корреспондента вошли потом в полное собрание сочинений Сталина, в четырнадцатый том. А вот свою речь от 5 мая 1941 года, с которой он обратился к своим красным командирам и в которой велел забыть про оборону и готовиться к наступательной войне… вот эту свою речь товарищ Сталин почему-то запретил включать в прижизненное собрание своих речей.

В общем, товарищ Сталин, изменив своей обычной привычке не давать интервью, внезапно решил интервью зарубежной газете дать и в нем четко заявить: никаких мировых революций! И вы, товарищи потомки, читайте в 14-м томе моего ПСС: твердое «нет» мировой революции! Отрекаюсь от ленинизма!

Тут бы историкам и задуматься: зачем же товарищу Сталину нужно было успокаивать мировую общественность?

Мирным договором с финнами Сталин успокоил финнов. На спокойных нападать спокойнее…

Мирным договором с Польшей Сталин успокоил поляков… (Напав на Польшу, Сталин «нарушил сразу 5 подписанных ранее международных соглашений, включая договор о ненападении», как справедливо отмечает историк Александр Гогун.)

И японцы были спокойны. До тех пор, пока Сталин не нарушил мирный договор, нанеся Японии вероломный удар без предварительного объявления войны.

И историков будущего Сталин тоже успокоил. Они поверили: ну как же, Сталин ведь сам сказал, что покончил с мировой революцией! Кому ж еще верить, как не Сталину? Сталин – самый компетентный человек в стране.

А надо бы – насторожиться.

Сталин публично отрекся от мировой революции? Значит, глаз да глаз теперь нужен за товарищем Сталиным в этом смысле. Мировая революция – это вам не аншлюс Прибалтики. Это серьезно.

Мировая революция – один из основных догматов марксизма-ленинизма.

Революция может случиться сама, если для нее сложатся соответствующие условия в обществе. Ну, вы знаете, «верхи не могут, низы не хотят…» Базис, надстройка. Марксизм, короче. Большая наука.

Но если объективных условий для родов социализма нет, роды можно вызвать искусственно. Например, сделать кесарево сечение и достать социалистического недоноска. Лучше всего для такой операции подходит штык.

И в самом деле, отчего не помочь братскому пролетариату какой-нибудь страны скинуть своих живоглотов-эксплуататоров, чтобы начать строить там счастливое будущее? Тем более что в теории рано или поздно этим все равно кончится во всех странах. Большая наука так говорит. Марксизм.

«Учение Маркса всесильно, потому что оно верно» – это тоже догмат коммунистической религии. И раз от социализма, один хрен, никто не отвертится. Чего ж тянуть?

Именно так в СССР и смотрели на весь мир – как на будущую Республику Советов. Вот что пишет Маяковский о советской делегации, направлявшейся в Геную на конференцию:

«Мы ехали, осматривая хозяйскими глазами / Грядущую мировую федерацию Советов».

Маяковский лишь транслировал тогдашнее общее убеждение. Маяковский делал свою жизнь с Ленина и «под Лениным себя чистил». А Ленину была по фигу Россия. Ленин больше любил мировой пролетариат. Особенно германский. Россию же Ленин считал только запалом для мировой социалистической революции. В 1919 году Ленин, давая интервью корреспондентам американских газет, признался, что самый счастливый день в его жизни – не 25 октября 1917 года, а тот день, когда началась революция в Германии.

Без мировой революции, полагал Ленин, российская революция не выживет. Сталин был с Лениным вполне солидарен. «Победа революции в Германии, – писал он в 1923 году, – будет иметь для пролетариата Европы и Америки более существенное значение, чем победа русской революции шесть лет назад».

В этом с Лениным и Сталиным была согласна вся головка большевиков.

Товарищ Подвойский, вторя Ленину, говорил, что «одно должно претворяться в другое так, чтобы нельзя было сказать, где кончается война и начинается революция».

Товарищ Тухачевский был с ними вполне согласен: «Война может быть окончена лишь с завоеванием всемирной диктатуры пролетариата».

Товарищ Радек поддерживал: «Мы всегда были за революционную войну… штык – очень существенная вещь для введения коммунизма».

Товарищ Бухарин был не менее решителен: «Рабочее государство, ведя войну, стремится расширить и укрепить тот хозяйственный базис, на котором оно возникло, то есть социалистические производственные отношения (отсюда, между прочим, ясна принципиальная допустимость даже наступательной революционно-социалистической войны)».

Товарищ Фрунзе учил: «Самим ходом исторического революционного процесса рабочий класс будет вынужден перейти к нападению, когда для этого сложится благоприятная обстановка».

К всеобщему хору добавлялся козлиный голосок худосочного Дзержинского: «Мы идем завоевывать весь мир, несмотря на все жертвы, которые мы еще понесем!» А незадолго до смерти поляк Дзержинский, говоря о пользе войны с Польшей, утверждал: «…мы перенесем границу на Буг, присоединим Западную Белоруссию к УССР, отдадим Вильно Литве, создадим непосредственное соединение с Германией». Как в воду глядел! Колдун, не иначе!..

А в 1923 году начальник политуправления РККА Сергей Гусев писал Зиновьеву свои соображения: «Не приходило ли Вам в голову, что в случае германской революции и нашей войны с Польшей и Румынией решающее значение могли бы иметь наступление наше на Вост. Галицию (где поднять восстание нетрудно) и наш „случайный“ прорыв в Чехословакию, где при сильной КП (компартии. – А. Н.) возможна революция (в присутствии двух-трех наших дивизий)».

Мировая революция была главной целью ленинцев. Сталин был верным ленинцем. До тех пор, пока публично не отрекся в интервью американскому корреспонденту.

Ленин писал: «…мы зажгли факел мировой революции».

Ленин говорил: «История шагает вперед на базе освободительных войн».

Ленин считал: любая война, которую ведет или будет вести СССР против капиталистических стран, «является справедливой войной, вне зависимости от того, какая сторона начала войну».

Ленин надеялся: «как только мы будем сильны настолько, чтобы сразить весь капитализм, мы немедленно схватим его за шиворот».

Ленин развернул целую теорию: «Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстания против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств».

Ленинизм рассматривал процесс построения справедливого коммунистического общества во всей его исторической перспективе. Это был вполне научный подход, а марксизм считал себя наукой. Если мы выставляем стакан воды на мороз, вода замерзнет. Но замерзнет не мгновенно. Вода будет сменяться льдом постепенно. Но результат опыта известен – произойдет фазовый переход. Замерзание можно ускорить, снижая температуру окружающей среды или снижая соленость воды. Его можно замедлить, интенсивно размешивая воду. Но наука непреклонна: фазовый переход все равно неизбежен.

Смена общественных формаций – тот же фазовый переход. И лучше его ускорить.

Ленин в этом смысле рассуждал методологически точно. А товарищ Сталин рассматривать исторический процесс в научной перспективе отказался. Он заявил: замерзнет только один участок воды в стакане! Неопределенно долго будут мирно сосуществовать и лед, и вода. И это нормально. Более того, большевики никогда и не планировали полной заморозки! Вы что, мне не верите?

Конечно, мы верим тебе, Иосиф! Как верим в то, что экономически слабый и отсталый СССР был не готов к войне с промышленно развитой Германией и, соответственно, несению революции в Европу в 1941 году. В этом нас убеждает огромное количество историков. В отечественной историографии этот тезис уже стал общим местом: Советский Союз против Германии, что пионер против Тайсона! Гитлер моторизованный, а Сталин – на крестьянской лошадке. Не готов был Сталин к войне, совсем не готов, ему бы еще годик на подготовочку, вот тогда бы.

Годик? А чем, извините, большевики занимались предыдущие двадцать лет? И если они такие лохи, что за двадцать лет не смогли подготовиться к войне, что мог решить еще один годик?

Ну хорошо, ладно, пусть годика Сталину не хватило. Принимаю предположение! Тогда получается вот что. В 1941 году СССР к войне готов не был. А Германия была готова и напала. После внезапного удара Гитлера Советский Союз потерял почти весь свой первый стратегический эшелон – практически всю кадровую армию. Вот вам первейшее доказательство неготовности! Почти все годами копившиеся военные запасы, которые зачем-то были стянуты к западным границам, Советский Союз потерял. Он потерял свои западные – самые промышленно развитые – регионы, потерял донбасский уголь, днепрогэсовскую электроэнергию, всю зернодобывающую черноземную Украину… Советский Союз получил сильнейшую психическую травму поражения. Спрашивается: после таких потерь стал ли СССР более готовым к войне? Возросла ли его боеготовность после потери практически всей кадровой армии, 70 % вооружений и военных заводов?

Упала, конечно! Советский Союз стал еще меньше готов к войне. 21 июня он был неготовым к войне. А после ее начала и потери армии стал супернеготовым к войне.

А Германия получила Украину, огромные трудовые и зерновые резервы на оккупированных территориях, донбасский уголь и невероятное количество брошенного сталинскими соколами вооружения и топлива. Плюс Германия получила укол победного адреналина. Германия раньше была готова к войне. А теперь, хапнув дополнительные ресурсы, она стала к войне суперготова!

И что же произошло дальше? А дальше супернеготовый к войне СССР разбивает в пух и прах суперготовую к войне Германию и захватывает половину Европы…

Может ли такое быть, что чахлый пионер, который вышел драться против Тайсона и которого Тайсон пару раз загнал в нокдаун, вдруг встал и нокаутировал здоровенного негра весом в центнер?

И еще вопрос на засыпку: а когда, с точки зрения наших кондовых историков, Союз был больше не готов к войне – в 1941 году, когда в индустриальном СССР пыхтели десятки танковых, авиационных, артиллерийских и прочих заводов, или в 1920 году, когда заводы стояли, а страна лежала в руинах, голоде и холоде?

Ответ ясен. После Первой империалистической войны, после Гражданской войны, когда самым популярным словом в молодой советской республике было слово «разруха», СССР был, разумеется, готов к войне гораздо меньше, чем через 20 лет, когда он набрался сил и нагулял военный жирок.

Но разве неготовность к войне могла остановить большевиков? Разве неготовность к войне помешала им в начале двадцатых годов осуществлять экспорт революции в разные страны?

Еще в 1918 году немецкие коммунисты, которые называли себя спартаковцами, сообщили в Москву, что у них в Германии вполне сложилась революционная ситуация и вот-вот грянет буря. Обрадованный Ленин немедленно послал в Берлин для разжигания революции когорту революционных эмиссаров во главе с Бухариным. Товарищ Бухарин оказался во главе этой бригады не случайно. Он буквально горел революционным энтузиазмом. Буквально за полгода да этого он предлагал разорвать с Германией Брестский мир и напасть на Германию, неся туда на штыках революцию.

Целый год Бухарин со своей командой изо всех сил раздувал в Германии революцию. За время пребывания бухаринцев в Германии произошло несколько важных событий: там был свергнут царизм (кайзеризм), прошел Первый общегерманский съезд Советов, прокатилась грандиозная забастовка. В Бремене провозгласили Советскую республику. В марте 1919 года Советская власть победила в Венгрии. В апреле того же года революция победила и в Баварии – возникла Баварская Советская республика. В честь такого события большевики даже назвали царский пивной завод в Петербурге «Красная Бавария» (переименован он был только недавно, после крушения советской власти в России).


Страницы


[ 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 ]

предыдущая                     целиком                     следующая