И никто после разгрома итальянского флота у мыса Матапан над поведением британских адмиралов не смеется.
А вот если бы итальянцы внезапно накрыли британский флот прямо перед выходом из баз, то уж тогда бы историки припомнили британским адмиралам и балы, и гольф, и картишки, и беспечные вечера в театрах.
5
Решение Сталина о развертывании пяти фронтов 21 июня 1941 года – это заключительный этап длительного невидимого со стороны процесса. Приказ немедленно приступить к строительству фронтовых и армейских полевых командных пунктов был отдан еще 27 мая («Красная звезда», 29 мая 1991 г.). К середине июня на эти командные пункты были переброшены оперативные группы. 13 июня 1941 года все радиостанции Советского Союза передали Сообщение ТАСС: «Слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются ложными и провокационными... проводимые сейчас летние сборы запасных Красной Армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата, проводимые, как известно, каждый год, ввиду чего изображать эти мероприятия как враждебные Германии по крайней мере нелепо».
Именно в этот день, 13 июня 1941 года, произошло окончательное и полное разделение структур управления в западных приграничных военных округах, кроме Ленинградского. В тот день нарком обороны отдал приказ вывести фронтовые управления на полевые командные пункты. В Западном особом военном округе, так же как в Прибалтийском и Киевском особых военных округах, уже с 13 июня существовали фронты. Параллельно с этим функционировали и военные округа, из состава которых выделились фронты.
Начиная с 13 июня 1941 года в Белоруссии существовали две независимые военные системы управления: тайно созданный Западный фронт (командующий фронтом генерал армии Д.Г. Павлов, командный пункт в лесу, в районе станции Обуз-Лесьна) и Западный особый военный округ (командующий генерал-лейтенант В.Н. Курдюмов, штаб в Минске). Павлов продолжал играть роль командующего округом, но он уже официально – командующий фронтом, и его штаб уже перебрасывается на тайный командный пункт, чтобы существовать независимо от Западного особого военного округа. Сам Павлов с высшим руководством фронта пока в Минске. В театре.
Весь этот театр затеян ради того, чтобы показать германской разведке: на Западном фронте без перемен, тут у нас в Советском Союзе жизнь идет своим чередом, ничего серьезного не затевается, никто никуда тайно не уходит, вот они, руководители, все рядочком в театре сидят. И пора понять, господа хорошие, что слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются ложными и провокационными...
Когда Сталин в Москве утверждал решение о развертывании фронтов, командные пункты пяти фронтов были уже оборудованы, на многих уже находились офицеры и генералы штабов. Они уже отдавали приказы от имени фронтового командования. Пример: 21 июня 1941 года в 14 часов 30 минут было отдано распоряжение 8-й, 11-й и 27-й армиям о введении светомаскировки в гарнизонах и в местах расположения войск. Распоряжение подписал помощник командующего Северо-Западным фронтом по ПВО полковник Карлин (ЦАМО, фонд 344, опись 5564, дело 1, лист 62). Обращаю внимание: подписал бумагу помощник командующего не округом, а фронтом! Германского вторжения никто не ждал, но фронты уже развернули.
6
В театре рядом с генералом армии Павловым сидел генерал-лейтенант артиллерии Н.А. Клич, начальник артиллерии Западного особого военного округа, на самом деле – Западного фронта. Вот небольшой фрагмент о нем и генерале И.Н. Руссиянове, командире 100-й стрелковой дивизии. Чуть позже, 18 сентября 1941 года, 100-я стрелковая дивизия будет преобразована в 1-ю гвардейскую. В приказе Верховного Главнокомандующего No 308 о преобразовании первых четырех дивизий в гвардейские генерал-майор Руссиянов был назван первым. Именно он официально стал советским гвардейцем No 1. Но сейчас речь не о сентябре, а о начале июня 1941 года.
"100-я стрелковая дивизия перед войной стояла в пригородах Минска, потому неофициально именовалась столичной. В начале июня 1941 года ее командир генерал-майор И.Н. Руссиянов был вызван в штаб округа: предстояло получать новые 76-мм пушки. Начальник артиллерии округа генерал-лейтенант Н.А. Клич хорошо встретил Ивана Никитича, своего старого знакомого. Когда они остались вдвоем, Клич тихо и, пожалуй, чуть неуверенно (что обычно было ему несвойственно) промолвил:
– Иван Никитич, я советую тебе новые семидесятишестимиллиметровые пушки пока не брать. Но – только советую. Решай сам.
– Разве это плохие орудия?
– Новые семидесятишестимиллиметровки – не пушки, а мечта. Но у нас снарядов к ним всего один боекомплект. А к старым пушкам – горы боеприпасов. Начнется война, ты за два дня сожжешь все снаряды к новым пушкам. Что же дальше будешь делать?
– А что – война на носу?
– Я тебе и так сказал больше, чем мог...
– Сколько же мне придется тянуть с получением новых пушек?
– Думаю, не больше месяца" («Красная звезда», 17 июля 1991 г.).
Этот кусочек – вроде гексогена. Маленький совсем, а силищи сколько!
Сидел в Москве, в Генеральном штабе какой-то гений, гнал в Белоруссию лучшие мире 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20 и по десятку боекомплектов в каждой. Но орудия эти – россыпью: без расчетов, без командиров, без обеспечивающих тылов. Если нет артиллеристов, то дождись, когда будут; на уральских полигонах сформируй батареи, дивизионы, полки, подготовь, сколоти, только тогда в Белоруссию отправляй.
Тот же гений из Генерального штаба гнал в ту же Белоруссию лучшие в мире 76-мм пушки, но только по одному боекомплекту снарядов к ним. Если нет в достатке снарядов к новым пушкам, так держи пушки за Волгой. Когда развернут на полную мощь производство снарядов, вот тогда и пустишь пушки в дело. Иначе армию беззащитной делаешь. Кому нужны пушки без снарядов? Только врагам. Только Гитлеру. Гитлеровцы наши захваченные 76-мм пушки на вооружение приняли, производство снарядов наладили. В первой половине Второй мировой войны советские 76-мм пушки были самыми мощными противотанковыми орудиями гитлеровской армии. Своего ничего подобного и равного у Гитлера не было.
Да и «устаревшие» наши пушки тоже чего-то стоили. Затейники из Генерального штаба и Института военной истории «устаревшее» оружие вообще в статистику не включали. Над этим оружием они глумились. Но вот пример: отказался генерал-майор Руссиянов от новейших, лучших в мире пушек, остались у него в дивизии трехдюймовки образца 1902 года. И потому дивизия его через неполных два месяца войны стала гвардейской. Самой первой.
Так что не в «устаревшем» оружии дело.
7
В начале войны генерал-лейтенант артиллерии Клич был арестован в числе «виновников». «Профессор диверсионных наук» полковник И.Г. Старинов был свидетелем ареста. Вот его рассказ: «В особенности поразил меня арест Н.А. Клича. В его честности и невиновности я был убежден... Н.А. Клич делал все, чтобы повысить боеспособность артиллерии округа. Но у него отнимали тягачи, снимали его людей с позиций на... оборонительные работы. Забирали у него старые пушки с боеприпасами, а взамен присылали новые без снарядов. Что же мог сделать Клич?! Протестовать? Он протестовал, но его осаживали» (И.Г. Старинов. Мины ждут своего часа. М., 1964. С. 211).
Но наш разговор сейчас не о снарядах и пушках, а о том, что начальник артиллерии Западного особого военного округа генерал-лейтенант артиллерии Н.А. Клич в начале июня 1941 года знал: максимум через месяц, т.е. в начале июля, начнется война. Об этом он намекал генерал-майору Руссиянову. «Красная звезда» сообщает, что Руссиянов намек уяснил: «Поняв после разговора с Кличем, что в его распоряжении осталось ничтожно мало времени, комдив с особым упорством налег на огневую подготовку, на тактические учения, школил штаб. Совершенно замучил дивизию. И все же быстрее, чем ожидалось, подошел первый день войны».
Готовился Руссиянов на начало июля, а война началась на две недели раньше...
Командир 100-й стрелковой дивизии генерал-майор Руссиянов узнал о предстоящей войне от начальника артиллерии Западного особого военного округа генерал-лейтенанта Клича. Интересно, а от кого Клич мог узнать про войну в начале июля? Вероятнее всего, от командующего Западным особым военным округом генерала армии Павлова.
Не думаю, чтобы Клич или Павлов знали планы Гитлера. Но они знали планы Сталина. И если не в полном объеме, то в части, их касающейся.
Но допустим невероятное: генерал-лейтенант артиллерии Клич в начале июня 1941 года знал планы Гитлера – максимум через месяц нападет. Если он в Минске это знал и понимал, то, наверное, и гениальный Жуков должен был это понимать. Жукову с высоты виднее. У Жукова в подчинении Разведывательное управление Генерального штаба, ему все разведывательные отделы штабов военных округов информацию шлют. Как же случилось, что командир относительно небольшого ранга в начале июня бьет тревогу, а гениальный стратег в Москве сам тревогу не бьет и других осаживает?
А у меня еще вопрос: зачем знание о скором начале войны в секрете держать? Почему один советский генерал о возможном сроке начала войны сообщает другому намеком? Да не каждому намекает, а только другу своему Руссиянову, в уверенности, что тот не проболтается. Подумаем: кто заинтересован срок начала войны держать в секрете? Только нападающая сторона, только агрессор. Если агрессор Гитлер, то пусть он свои секреты и хранит. А нам зачем гитлеровский секрет беречь? Наоборот, на весь свет трубить надо было: не суетись, Гитлер, твои замыслы нам известны!
А ведь не одному Руссиянову намекали.
Генерал-майор войск связи Агафонов перед войной был начальником связи 11-й армии Прибалтийского особого военного округа. В его рассказе упомянут генерал-майор И.Т. Шлемин. Он был начальником штаба 11-й армии. Итак: "За несколько дней до войны было проведено последнее учение 128-й стрелковой дивизией в районе Кальварии. После учения подошел я, помню, к начальнику штаба генералу Шлемину и попросил разрешения снять наведенные полевые кабельные линии.
– Ни в коем случае не делайте этого! – категорически приказал начальник штаба, а потом уже более мягко спросил: – Неужели, товарищ Агафонов, вы не понимаете обстановки, не понимаете, для чего это требуется?
– Ясно, товарищ генерал..." (В.П. Агафонов. Неман! Неман! Я – Дунай! М., 1967. С. 20).
Итак, учения завершились. А полевые кабели остались. Не для учений. И не для оборонительной войны. 128-я стрелковая дивизия, как и все остальные, к обороне не готовилась, траншей не рыла, она училась «бить врага на его территории». Особо любопытным рекомендую найти на карте эту самую Кальварию и линию границы 1941 года...
Начальнику связи 11-й армии намек: линии связи развернуты не для учений. Соображай, для чего.
Если я что не так сказал, товарищи поправят, но сдается мне: если генералы о грядущей войне шептались, намеками называя примерную дату ее начала, значит, речь шла не о гитлеровской тайне, а о сталинской.
И не потому Павлов, Клич, Климовских, Копец, Таюрский беззаботно в театре сидели, что делать им нечего, и не потому, что на мирное сосуществование с Гитлером надеялись. Как раз наоборот. Они знали: скоро война, именно потому надо в театре появляться.
Иногда.
А числятся ли за Куликом и Павловым преступления?
Надо признать: числятся.
Не хочу быть однобоким. Справедливости ради надо вспомнить преступления Павлова и Кулика. Некоторые из этих преступлений простить нельзя. Например, оба в конце 30-х годов воевали в Испании. «Чтоб землю крестьянам в Гренаде отдать». На первый взгляд – дело благородное: борьба с фашизмом. Однако...
Однако у нас к 1936 году уже были истреблены миллионы людей. Ничего равного и подобного фашист Франко в Испании никогда не совершал и не замышлял.
У нас миллионы уже сидели в концлагерях, а Испания по большому счету обошлась без этого.
Наших мужиков загнали в колхозы, а испанский мужик оставался свободным. Границы Испании были открыты, и каждый, кому диктатура генералиссимуса Франко не нравилась, мог свободно ехать на все четыре стороны, хоть в Аргентину, хоть в Австралию, хоть на родину мирового пролетариата. А наши границы были на замке. Любого желающего побывать в капиталистическом аду ждал на границе, щелкая затвором, доблестный пограничник Карацупа с верным псом.
В 1932 году коммунисты преднамеренно устроили голод, прежде всего на земле Украины, и убили голодом новые миллионы. А в 1936 году наши доблестные воины поехали Испанию освобождать, хотя в Испании никакого голода не было и не предвиделось. Нашим воинам-интернационалистам надо было не в чужие земли рваться, а воевать за свободу своей страны, своего народа.
Какого черта вы лезли чужой народ освобождать, если наш народ в это время на цепи сидел? Откуда эта ответственность за судьбы далеких стран при полной безответственности за собственную судьбу?
Глава 22. Кто сравнится с Павловым?
«Правдивая история» Великой Отечественной войны представляет собой фантастическую композицию из лживых мемуаров Жукова, насквозь фальшивых романов Стаднюка и фильмов Озерова.
1
Не имея возможности придраться к боевым делам командующего Западным фронтом генерала армии Д.Г. Павлова, защитники Жукова бросились на «бытовуху» и «аморалку». Как почитаешь сочинения о поведении Павлова в быту, сразу начинаешь понимать причины поражения Западного фронта в первую неделю войны.
Вот образец.
Статья: «Командарма арестовывал офицер ГРУ». Опубликована в «Независимом военном обозрении» 5 декабря 2003 года. Автор – Михаил Ефимович Болтунов – «военный писатель, автор ряда книг по истории разведывательно-диверсионной службы». Статья рассказывает об аресте «командарма 1 ранга» Павлова «полковником ГРУ» Мамсуровым.
В заголовке военный писатель Болтунов сделал две ошибки. Должность Павлова – командующий Западным фронтом, воинское звание – генерал армии.
А Болтунов упорно называет Павлова командармом 1 ранга. Павлов такого звания никогда не имел. По возвращении из Испании Герой Советского Союза комбриг Павлов получил воинское звание комкора и должность начальника Автобронетанкового управления РККА. После Зимней войны в Финляндии за успешные действия танковых войск в нечеловеческих условиях на «противотанковой» местности против сильного, стойкого, умного противника, за решение даже теоретически нерешаемой задачи комкор Павлов был произведен в командармы 2 ранга. 4 июня 1940 года в Красной Армии были введены генеральские звания. В этот день постановлением СНК Павлов получил воинское звание генерал-полковника танковых войск. В январе 1941 года Павлов в ходе стратегической игры на картах, действуя против Жукова, проявил завидное полководческое мастерство и 23 февраля 1941 года был произведен в генералы армии.
Об аресте какого командарма летом 1941 года нам рассказывает «военный писатель» Болтунов?
И откуда в июне 1941 года мог появиться полковник ГРУ? Автору книг «по истории разведывательно-диверсионной службы» надо бы знать, что ГРУ было создано 16 февраля 1942 года.
Знание предмета «военным писателем» ясно проглядывается не только в заголовке, но и в подзаголовках. Например, в таких: «В поисках штаба Белорусского округа». Автор сообщает, что «29 июня маршал Ворошилов отдал приказ Мамсурову арестовать командарма 1 ранга Дмитрия Павлова, командарма 2 ранга Владимира Климовских и командарма Николая Клыча». Но «полковник ГРУ» Мамсуров никак не мог разыскать штаб Белорусского округа. Неудивительно. В 1941 году такого военного округа не было. 11 июля 1940 года Белорусский особый военный округ был преобразован в Западный особый военный округ. Это не простая смена вывески. В состав округа была включена Смоленская область, а это противоречило названию «Белорусский».
Но если «полковник ГРУ» искал штаб Западного особого военного округа, то надо было спросить первого встречного. Любой бы и ответил: в центре Минска. И вовсе не Павлов в первые дни войны управлял округом, а Курдюмов. 21 июня 1941 года произошло разделение структур. Основная часть управления и штаба Западного особого военного округа превратилась в управление и штаб Западного фронта и была тайно переброшена на командный пункт в районе Барановичей. Там после начала войны находился Павлов. Вот там «полковнику ГРУ» и следовало его искать. А меньшая часть управления и штаба так и осталась на месте и сохраняла прежнее название: штаб округа.
Перед выездом из Москвы «полковнику ГРУ» следовало поинтересоваться в Генеральном штабе, где находится штаб Западного фронта. Места расположения нижестоящих штабов определяют и утверждают штабы вышестоящие. В Генеральном штабе должны были знать, что штабу Западного фронта надлежит находиться в районе станции Обуз-Лесьна юго-западнее Барановичей. А если его там нет, то это не вина командующего фронтом генерала армии Павлова. Начальник Генерального штаба генерал армии Жуков якобы знал, что германский удар будет на Барановичи, и именно на пути германского танкового клина определил место для командного пункта Западного фронта. Давайте же еще раз прочитаем план Генерального штаба от 15 мая 1941 года. Жуков называет этот план «моя записка». Так вот там указано место штаба Западного фронта – Барановичи.
С одной стороны, Жуков якобы предвидел, что главный удар германской армии будет в направлении на Барановичи. С другой – именно там расположил штаб Западного фронта. Ну разве не вредительство?
С одной стороны, Сталин якобы с кипением и рычанием отверг план от 15 мая 1941 года, но с другой – штаб Западного фронта так там, в районе Барановичей, и оказался. Точно в соответствии с планом и вопреки рычанию.
Если Павлов, превысив полномочия, вывел свой КП из-под удара, то это не вина, а заслуга. А винить надо некоего гения в Генштабе.
2
Читаем статью «военного писателя» дальше и диву даемся. Не был Владимир Ефимович Климовских командармом 2 ранга. Он был генерал-майором. И вообще не было в Красной Армии в 1941 году воинского звания «командарм». В июне 1940 года подавляющая часть высшего командного состава Красной Армии получила генеральские и адмиральские звания. Со старыми званиями остались некоторые комбриги и комдивы, которых выпустили из тюрем. Но и им в большинстве случаев присваивали генеральские звания. Пример: выпущенный из тюрьмы комдив К.К. Рокоссовский (звание присвоено 26 ноября 1935 года) 4 июня 1940 года стал генерал-майором. Комбригов в 1941 году было еще достаточно много. Комдивов меньше – восемь. Комкор на всю Красную Армию в 1941 году был один – Л.Г. Петровский. А командармов не было. Их либо перестреляли, либо преобразовали в генералы.
До введения генеральских званий звание «командарм» существовало менее пяти лет. Командармов было немного: в 1937 году – пять командармов 1 ранга и десять 2 ранга. После расстрелов еще несколько человек получили звания командармов. Среди них Конев, Кулик, Мерецков, Тимошенко, Шапошников, Ковалев, Тюленев. Но не было среди них никого по фамилии Климовских. И уж явно не было среди них никакого «командарма Клыча». А был на Западном фронте генерал-лейтенант артиллерии Николай Александрович Клич.
Далее в повествовании «военного писателя» появляется «командарм» Еременко. После войны Андрей Иванович стал Маршалом Советского Союза. Неужели «автору ряда книг по истории разведывательно-диверсионной службы» трудно взять мемуары маршала и проверить, какое звание тот имел в описываемый период? Звание «комкор» Еременко получил 4 ноября 1939 года, «генерал-лейтенант» – 4 июня 1940 года. Не был Андрей Иванович командармом ни до введения генеральских званий, ни после.
И уж если «военному писателю» так понравились отмененные воинские звания, то почему он Жукова не называет командармом?
С маршалами – беда. Наш автор вспомнил «Константина Мерецкова». Если вы, мэтр, про будущего Маршала Советского Союза, то звали его Кириллом Афанасьевичем.
Продемонстрировав знание предмета, «военный писатель» обличает Павлова: мол, нехороший был человек. Единственный источник: воспоминания «полковника ГРУ» Мамсурова, который Павлова арестовывал. Неужто вертухай Мамсуров что-то хорошее мог рассказать про арестанта?
Кстати, это тот самый Хаджи-Умар Джиорович Мамсуров, который, поднявшись до звания генерал-полковника, в 1957 году готовил вместе с Жуковым государственный переворот, но в последний момент струсил и покаялся перед Хрущевым.
Совсем сшибает с ног заключительный подзаголовок разоблачительной статьи: «Нашивки за прыжок в окно». «Военный писатель» продолжает рассказ про обстановку в штабе Западного фронта 5 июля 1941 года: «Из окна штабного барака выпрыгнул известный в свое время военачальник... Приземлился неудачно – вывихнул ногу, и его увели в санчасть. На следующий день Мамсуров видел его с костылями. Но более всего его удивило, что на груди полководца на отглаженной щегольской гимнастерке появились две ленточки – золотая и красная, обозначавшие тяжелое и легкое ранения, – эти отличия были введены накануне. Военачальник явно был убежден, что воевать осталось недолго, и хотел в будущем по максимуму поиметь от своего участия в боевых действиях. То, что „увечье“ и „царапину“ он получил при прыжке из окна штаба, его, похоже, нисколько не смущало. Этот шапкозакидатель тоже чем-то напоминал командарма 1 ранга Павлова».
Вот видите, как все просто: сам «командарм 1 ранга» Павлов в окно от страха не прыгал и нашивок за прыжки в окно на себя не цеплял, но кто-то безымянный сигал в окно, и это очень похоже на поведение Павлова. При таких-то полководцах удивляться не приходится крушению Западного фронта.
Но я вам, уважаемый «военный писатель», не поверю. Не было такого в штабе Западного фронта 5 июля 1941 года. И быть не могло. Врет ваш «полковник ГРУ». Удивляюсь: неужто вы, «военный писатель», вранье распознать не способны? В Красной Армии нашивки за ранения были введены приказом НКО No 213 от 14 июля 1942 года. Через год с неделей после описываемых вами событий.
3
О Кулике и Павлове написано много статей и книг. Их высмеивал некто Озеров в своих казенных киноэпопеях. Над ними глумились всевозможные Бондаревы и Стаднюки. Но все обвинения против Павлова и Кулика – на уровне «Независимого военного обозрения». Люди, подобные «военному писателю» Болтунову, берутся за описание военных способностей генерала армии Павлова, не удосужившись поинтересоваться, какое у него было воинское звание, не зная названия округа, которым он командовал перед войной, не имея отдаленного представления о тех процессах, которые происходили в Красной Армии, не помня имен полководцев, даже весьма знаменитых, не зная фамилий генералов и имен маршалов, о которых рассказывают доверчивым читателям.
Спорить с Озеровыми – Болтуновыми – Бондаревыми – Стаднюками нет смысла.
О Дмитрии Григорьевиче Павлове и Григории Ивановиче Кулике есть другие свидетельства. И есть документы.
Например, такие. На совещании по военной идеологии 13 мая 1940 Д.Г. Павлов заявил: «У нас врагов народа оказалось столько, что я сомневаюсь в том, что вряд ли они были все врагами» (РГВА, фонд 9, опись 36, дело 2861, лист 160).
Великому стратегу Жукову на такой поступок хватило смелости только после смерти Сталина, да и то только когда критика Сталина была рекомендована и предписана вышестоящими инстанциями. А когда критика Сталина по велению сверху умолкала, умолкал и разоблачитель Жуков. А Павлов Дмитрий Григорьевич имел достаточно смелости, чтобы такое сказать публично в то время. И делал он это в полной уверенности, что слова его немедленно донесут Сталину, Молотову, Берии, Вышинскому.
Не робкого десятка был и Маршал Советского Союза Григорий Иванович Кулик. В 1938 году в разгар террора Д.Г. Павлов, Г.И. Кулик, Г.К. Савченко и П.С. Аллилуев написали письмо Сталину с настоятельным требованием прекратить репрессии против армии. «Эта четверка даже представила проект решения Политбюро ЦК ВКП(б) по этому вопросу» (О.Ф. Сувениров Трагедия РККА 1937-1938. М., 1998. С. 334).
И дело свое Кулик и Павлов знали.
Четыре предвоенных года, с мая 1937 по август 1941 года, Кулик возглавлял артиллерию Красной Армии. В принципе почти все, с чем Красная Армия прошла всю войну и завершила ее в 1945 году, было принято на вооружение именно в этот период. А именно: 76-мм пушка УСВ, 122-мм гаубица М-30, 152-мм гаубица М-10, 152-мм гаубица-пушка МЛ-20, 210-мм пушка Бр-17, 280-мм мортира Бр-5, 305-мм гаубица Бр-18, 25-, 37-, 76– и 85-мм зенитные пушки, 50-, 82-, 107– и 120-мм минометы, реактивные установки залпового огня БМ-8 и БМ-13. Можно найти множество недостатков у Кулика, можно обзывать его какими угодно словами, но артиллерия Красной Армии была лучшей в мире. Такого маршала не было ни в Германии, ни в Великобритании, ни в США, ни во Франции, ни в Италии, ни в Японии. У нас во главе артиллерии «идиот», зато артиллерия хорошая. А там гении. Только практически у всех гениев перед Второй мировой войной – громкие «научно обоснованные» заявления об «отмирании артиллерии», глубокая недооценка полевой артиллерии, если не полное отрицание ее роли.
Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Ф. Гальдер в своем рабочем дневнике 2 февраля 1941 года записал то, что ему было известно о советской артиллерии: матчасть устарела. 22 июня 1941 года германская армия нанесла внезапный удар по Советскому Союзу, и мнение Гальдера о советской артиллерии быстро изменилось. Запись в том же дневнике на ту же тему 12 июля 1941 года: «Эффективность снарядов хорошая, моральное действие сильное. Много новейших, неизвестных нам до сих пор артсистем». Вот признание заслуг Маршала Советского Союза Г.И. Кулика.
Пушки и гаубицы, которые Красная Армия имела в начале войны, ни Японии, ни Германии, ни США, ни Британии не удалось ни создать, ни скопировать до конца войны. Главный советский артиллерист не просто обеспечил вооружение Красной Армии лучшей в мире материальной частью в соответствующих количествах, но сумел это сделать так, что германская разведка не заметила ни разработки, ни испытаний новых советских артсистем, ни массового их внедрения в производство, ни перевооружения советской артиллерии на новейшую материальную часть.
А танковыми войсками до 1940 года командовал Павлов. При нем был принят на вооружение лучший в мире легкий плавающий танк Т-40, лучший танк всех времен и народов Т-34, лучший тяжелый танк мира КВ.
И не надо говорить, что танки проектировали конструкторы, а Павлов присутствовал при процессе. Не надо заявлять, что танки принимали на вооружение не благодаря, а вопреки Павлову. На этот счет тоже есть весомые свидетельства.
Слово Герою Социалистического Труда члену-корреспонденту Академии наук СССР Василию Семеновичу Емельянову. Перед войной он был начальником Главного управления по производству брони. После расстрела Павлова он мог бы себе лично приписать идею создания танков с противоснарядным бронированием. Но он этого не сделал.
Емельянов пришел к идее создания танков с противоснарядным бронированием, а независимо от него к такому же решению пришел Павлов. И не только пришел, но и добился поддержки Сталина в этом вопросе.
Емельянов рассказывает:
"Я вновь поднял вопрос о новых танках с тяжелой броней, защищающей от обстрела снарядами.
– Создать такие танки нелегко, но если ты поможешь, то мы могли бы быстро приступить к работам.
Павлов усмехнулся и сказал:
– А я ведь тоже не лыком шит. – Он вынул из своего несгораемого шкафа листок бумаги и протянул мне. – Вот смотри.
На короткой записке о необходимости начать разработку тяжелых танков было начертано: «Я – за. Сталин» (В.С. Емельянов. На пороге войны. М., 1971. С. 82).
В первой половине ХХ века переход от противопульного к противоснарядному бронированию был единственно возможным направлением развития танков, понятно, кроме плавающих. Глядя из XXI века, приходится удивляться: неужто кто-то сомневался? Неужели тогда это не всем было понятно? С высоты нашего знания трудно вообразить сомнения танкостроителей того времени. Однако в тридцатые годы ХХ века эту идею надо было пробивать ледоколом через скованный льдами океан непонимания. В Германии генерала, равного Дмитрию Григорьевичу Павлову, не нашлось. Эту идею не отстояли, да и не пробовали отстоять ни Гудериан, ни Гот, ни Манштейн. Ни один германский генерал не мог после войны похвалиться тем, что перед войной добыл бумагу с резолюцией: «Я – за. Гитлер».
И в США до этого никто не дошел. И в Японии. И в Италии. Не было там генералов таких, как наш Дмитрий Григорьевич Павлов. Робкие попытки делались в Великобритании, но по большому счету они завершились провалом. «Матильда» имела хорошую броню. Но пушка на ней – 40-мм. На советском самом «устаревшем» легком танке Т-26 стояла более мощная пушка. Кроме того, «Матильда» могла идти только по ровной местности и скатываться с горочки. На подъем у нее не хватало сил.
Шутка британских танкистов начального периода Второй мировой войны: как назвать «Матильду» на вершине холма?
Страницы
предыдущая целиком следующая
