Скачано 5718 раз
Скачать книгу в формате e-Book(fb2)
Виктор Суворов
Выбор
Посвящаю Клавдии Федоровне и Степану Витальевичу
Пролог.
- Минуту на размышление не даю. Требую мгновенный ответ без размышлений: вопрос - тут же ответ.
- Хорошо.
- Даже не мгновенный: требую, чтобы вы отвечали на мой вопрос, не дослушав его до конца.
- Пусть будет так.
- Вопрос будет не совсем обычным, но я должен услышать ответ еще до того, как успею вопрос полностью высказать.
- Понимаю.
- Мне нужен первый душевный порыв.
- Хорошо.
- Готовы отвечать? - Готова.
- Итак, вы хотели бы стать королевой Испа...? - Да, товарищ Сталин.
ГЛАВА 1
1.
Лужи он больше не обходит. Незачем. Ветер давно унес шляпу, а дождь вымочил его до последней пуговицы, до последнего гвоздика в башмаках.
Вымочил сквозь плащ и пиджак. Вымочил так, что носовой платок в кармане - и тот выжимать надо. Хлещет дождь, а он идет сквозь ветер и воду. Он идет всю ночь, весь день и снова ночь.
Вымок он не только сверху вниз от макушки до пояса и ниже, но и снизу вверх - от подошв до пояса и выше. Обходи лужи, не обходи - без разницы. Он идет из темноты в темноту. Он идет, нахохлившись, голову - в воротник.
Отяжелел воротник. Пропитался. С воротника за пазуху - струйки тоненькие.
Если шею к воротнику прижать, то не так холодно получается. Вот он шею и прижимает к воротнику, согревая и ее, и воротник.
Ветру показалось мало одной только шляпы, потому норовит он еще и плащ унести. Терзает ветер сразу со всех четырех сторон. Нездешний ветер.
Скандинавский. С запахом снега. Потому холодно.
Потому зубы стучали-стучали, да и перестали: скулы судорогой свело, не стучат больше зубы.
Дождь тоже не здешний, не берлинский. Длинные перезревшие капли с кристалликами внутри. Капли - не типа бум-бум, а типа ляп-ляп. По черным стеклам домов так и ляпают. А попав под ноги - шелестят капли, похрустывают.
И только пропитав ботинок и отогревшись слегка, в обыкновенную воду те капли превращаются и чавкают в ботинках, как в разношенных насосах: чвак-чвак.
Тяжелые, набрякшие штанины облепили ноги. Вода со штанов ручейками - какой в ботинок, какой мимо. А из мрака на него - страшные глаза: "Рудольф Мессер - чародей".
2.
- Товарищ Холованов, что вам известно о человеке по имени Рудольф Мессер? - Товарищ Сталин, это всемирно известный иллюзионист и гипнотизер.
- Это я знаю, а кроме меня это знает каждый. Я не желаю слышать от вас то, что знает каждый. Ваша работа - сообщать мне то, что никто не знает, то, что даже мне неизвестно.
- У меня такие сведения есть.
3.
И с другой стены, из темноты, смотрят на вымокшего те же глаза: "Рудольф Мессер - чародей". И с третьей. Со всех стен Берлина чародеевы глаза темноту сверлят. Афиши в три этажа. Дождь по тем афишам хлещет. Рвет ветер водяные потолки с крыш, дробит их и в глаза чародею бросает, но только глаза магнитные в тусклом свете фонаря смотрят сквозь воду, пронизывая ее.
Вымокший остановился во мраке - струи по лицу, как по афише. Посмотрел себе под ноги, потом решился и глянул в чародеевы очи.
У-у, какие.
4.
- А кто он по национальности, этот самый Рудольф Мессер? - Он объехал весь свет. В любой стране - свой, везде - дома, любой язык ему родной. Происхождения он - темного. Последние месяцы живет в Берлине, но немцы его немцем не считают.
- Кем же его считают? - Поляком.
- А поляки кем его считают? - Русским, товарищ Сталин.
- В этом случае, кем же его считают русские? - Чистокровный немец.
5.
У огромных афиш "Рудольф Мессер - чародей" кое-где углы оторваны. Люди рвали, и ветер с дождем. И по огромным афишам то там, то тут - небольшие совсем афишки глянцевые: на алом фоне то же лицо, те же магнитного блеска глаза, только текст другой: "Рудольф Мессер - враг народа и фатерланда". А под портретом - цифра: единичка и много нулей.
Усмехнулся вымокший: дорого в гестапо людей ценят.
6.
В Москве глухая ночь. В Москве тяжелый дождь. Дождь со снегом. Вернее - не дождь, не снег, а среднее между ними: толстопузые капли с кристалликами внутри. Казалось бы, если обычные капли лупят, как в барабан, так эти, с кристаллами, и подавно должны дробь выколачивать. Так нет же - мягенько эдак по окну шлепают: шлеп-шлеп. Неестественных размеров капли, ненатуральных, как мичуринские груши в учебнике ботаники для пятого класса.
Когда-то очень давно голодный, насквозь промокший Сталин уходил по воде, по лужам. Уходил в никуда. Скрипели редкие фонари. Он уходил в темноту, туда, где нет фонарей. По пятам неслись чужие тени, догоняли. И холодный дождь шлепал по Сталину. Не барабанил, а именно шлепал, потому как капли были с кристаллами. Тогда Сталин рвался, как волк, рвался из западни и мечтал вырваться, уйти от погони, а еще мечтал о теплом очаге, о сухих башмаках, о бутылке старого кавказского вина и хорошем остром шашлыке, чтобы рот горел. Тогда же мечтал он о холодном дожде со снегом, о пронизывающем до костей ветре, только чтобы он, Сталин, при этом был под крышей у печки, а дождь чтобы ляпал по стеклам и ветер чтобы свистел соловьем-разбойником в трубе...
Сбылась мечта: никто больше за Сталиным не гоняется. Передушил Сталин всех, кто за ним когда-то гонялся, и всех, кто не гонялся, но мог бы гоняться. Свистит-ревет над Москвою ветер, из бездонной темноты валят валами тяжелые капли-снежинки, шлепают-ляпают в огромные черные кремлевские окна, злобствуют, а Сталина достать не могут. Не пробить им стен твердокаменных, не проломать стекол - тут такие стекла, что их и пулей бронебойной не прошибешь. Свисти же, ветер, в кремлевских трубах, злобствуй, как враг в расстрельной лефортовской одиночке! Тихо и тепло у Сталина. Спит Москва. Сталин не спит. По углам кабинета мрак. Но теплый мрак. Добрый. Приветливый. На столе рабочем - лампа зеленая, и на маленьком столике журнальном - тоже лампа зеленая: два островка зеленого света в приветливом мраке. И ужин на двоих. По-холостяцки. Бутылка вина с этикеткой домашней, самодельной. Название - одно слово химическим карандашом, грузинским узором. Шашлыки огненные: половина мяса, половина перца. А кроме перца в шашлыке еще много всего огнедышащего, ешь да слезы вытирай.
Разговор - лесным ручейком по камешкам. А камешки острые попадаются.
- Как вам, товарищ Холованов, мой шашлык нравится? - Чудо, товарищ Сталин.
- Товарищ Ленин говорил, что товарищ Сталин будет хорошим поваром, только в его блюдах будет слишком много перцу, с избытком.
- Товарищ Ленин тоже иногда ошибался.
- Нет, товарищ Холованов, товарищ Ленин ни когда не ошибался.
7.
Спит Берлин. Под желтыми фонарями - островки света, а вокруг мгла: не пробивается свет сквозь туман и дождь. Уснул огромный прекрасный город.
Утих. Светофор зеленым светом открывает путь всем желающим двигаться вперед.
Но желающих нет.
Прекрасен зеленый светофоров свет в густом тумане. Туман свету другой оттенок дает, словами невыразимый. Грустно, что никому той красоты видеть не дано. Один он, продрогший-вымокший, ею любуется. И совсем грустно оттого, что идти вымокшему надо, а идти некуда. Плохо ему оттого, что весь город огромный - для него вдруг чужим стал. Плохо ему оттого, что за мокрыми стенами - сухие, теплые комнаты, и там, в комнатах, под сухими простынями спят сухие люди, уткнув носы в пуховые перины.
Плохо человеку, у которого нет теплой, сухой комнаты и перины.
А еще вымокший знал: за этим скрипящим фонарем, за этой обклеенной мокрыми афишами тумбой, за этим углом облупленного дома его ждет беда.
Беда, с которой ему не совладать.
8.
- Вам еще налить, товарищ Холованов? - Нет. Спасибо, товарищ Сталин.
- Тогда к делу. Как идет подготовка испанской группы? - Без срывов. Девочки усваивают программу вполне удовлетворительно.
- Выбор 13-го? - Так точно, товарищ Сталин.
- Думаете, сможем выбрать достойную? - Их шесть, а нам нужна только одна. У каждой свои сильные и слабые стороны, но одну из шести выбрать можно.
- А если группу увеличить? - Учебная точка - на шесть кандидатов... В испанской группе - шесть...
- Пусть будет шесть... И одна запасная. А? - Как прикажете, товарищ Сталин.
- Не приказываю. Смотрите сами. Мне достойный кандидат нужен...
- Запасную в группу ввести можно, но девочки в освоении программы далеко ушли. Сумеет ли новенькая догнать остальных? - Эта сумеет. Вы же ее знаете.
9.
Где-то далеко скрипит по рельсам загулявший трамвай. Вымокший втянул в себя воздух, задержал дыхание, выдохнул глубоко и решительно повернул за угол. Он всегда шел беде навстречу. Сам.
10.
- И в заключение, товарищ Холованов... Вы мне обещали рассказать что-то интересное про Рудольфа Мессера, что-то такое, чего я пока еще не знаю.
- Агентура докладывает: за Мессером охотятся американцы.
Встал Сталин, подошел к окну и долго смотрел на капли с кристалликами.
- Какие американцы? - Военная разведка.
- И не могут поймать? - Не могут. Его никто не может поймать.
- Вы сказали: никто... Разве кроме американцев за ним еще кто-то охотится? - Британская разведка. Кроме того, абвер, гестапо, криминальная полиция.
11.
Вымокший свернул за угол, и луч карманного фонаря ударил в глаза.
- Стой! И второй луч сквозь частые капли: - Кто такой? Документ! У своей правой ладони ощутил он сквозь холодные капли горячее дыхание пса и клыкастую липкую пасть. Пес не коснулся его ладони, и пса он не видел, но всем своим существом понял: рядом. Не глядя на зверя (да и все равно не разглядишь ничего в темноте, когда два фонаря в очи), он однозначно определил: ротвейлер, сука.
Подоспел и третий фонарик, маленький, но яркий, и тоже в очи уперся: - Как на Мессера похож! Мес-сер! Это сам Мессер! Ру-у-уки на стену!
12.
- Странные вещи творятся у нас, товарищ Холованов.Американская разведка охотится за Рудольфом Мессером, британская разведка охотится за Рудольфом Мессером. А почему сталинская разведка не охотится за Рудольфом Мессером?
ГЛАВА 2
1.
Раньше тут был монастырь. Теперь - Институт Мировойреволюции.
Распахнулись стальные ворота. Въехала длинная чернаямашина. Вышел Холованов. Буркнул что-то. По монастырю пронеслось: Дракон был в Кремле, вернулся в состоянии повышенной лютости. Что сейчас будет...
2.
Длинные капли дождя вдруг стали короче, белее, их очертания обозначились четко, они сбавили неумолимую скорость, прервали отвесный полет к земле, закружились вокруг фонарей, превратившись в неторопливые лохматые снежинки, и на славный город Берлин налетел-навалился густой снегопад.
А на левой руке чародея, иллюзиониста и гипнотизера щелкнул браслет.
Щелкнул и на правой. Узорчатая снежинка упала на его рукав, его втолкнули в узкий, обитый жестью коридор берлинского воронка, и снежинка исчезла там вместе с ним. Тут же ударом резиновой дубины в печень направление его движения было уточнено: в отсек! Руки в браслетиках - колечко. В это колечко пропихнули-пропустили цепь с замком. И этот замок тоже щелкнул. Цепь гремящая к мощной балке приварена, а балка в стальную стену врезана, ввинчена, намертво к ней присобачена. И пса посадили напротив: если гипнотизировать вздумаешь, так начинай с нашего песика.
Отсек-закуток не одной дверью запирается, а двумя. Первая - из стальных прутьев, прутья черной лаковой краской покрыты, но там, где руки арестанта, краска черная стерта, и предшествующий серый слой тоже стерт до самого металла, а металл отполирован до сверкания тысячами арестантских ладоней.
Вторая дверь - стальной лист с окошечком. Решетчатая лязгнула за ним, а вторую, сплошную, с окошечком, они не закрывали... Чтобы пес имел возможность арестанта всего созерцать, целиком. Чтобы лицо арестантское песьим дыханием согревалось.
Чтобы контакт не терялся.
3.
Бросил Холованов мокрый портфель на стол, струйки с плаща - на каменный пол. Ходит из угла в угол. Плащ не снимает. Смотрит под ноги: - Ширманова ко мне.
4.
Воронок - на шесть персон, не считая охраны. Но везут одного. Остальные пять камер-загончиков пусты: ради такого арестанта подали персональный транспорт. А ведь всеберлинские воронки сейчас заняты, все переполнены-перегружены, все работают на износ, планы перевыполняя. Самая работа: между четырьмя и шестью утра. Самый сон потенциальным арестантам.
Самый момент брать! И берут. И набивают воронки до отказа. До упора. Они разные бывают, воронки, - с общей камерой и без, с одной общей и десятком персональных, есть вместимости ограниченной,а есть -безграничной, беспредельной. Ограниченной вместимости - для особо важных. Такой для него и подали. Вообще это вовсе и не воронок, а полицейский автобус с вынесенным вродетарана двигателем-дизелюгой, смощным буфером,сколесами самосвальными, с броневым козырьком на кабине водителя. Впереди - места для полиции, сиденья настоящей кожи, желтые, задняя же часть - для арестантов.
Страницы
целиком следующая
