Каков же тогда мотив этих интеллектуалов? Жажда власти.

Жажда власти как проявление беспомощности и ненависти к себе самим.

Мечта заполучить не заработанное собственным трудом включает две стороны: материальные и духовные блага. (Под «духом» я подразумеваю человеческое сознание.) Эти две стороны неизбежно взаимосвязаны, но мечты отдельного человека могут быть сосредоточены преимущественно на какой-то одной из них. Желание владеть незаработанными духовными ценностями – более разрушительное из двух и более развращенное. Это желание незаслуженного величия; оно выражается (но не определяется) туманным понятием «престижа».

Искатели незаработанных материальных благ – всего лишь финансовые паразиты, дармоеды, хапуги или преступники, которых слишком мало, для того, чтобы они могли представлять реальную угрозу цивилизации, если они не будут выпущены на свободу и легализованы искателями незаслуженного величия.

Величие – это настолько невротическая идея, что негодяй, стремящийся к нему, не может определить ее даже для себя самого: идентифицировать это – значит сделать это невозможным.

Ему нужны иррациональные, неопределенные лозунги альтруизма и коллективизма, чтобы придать полуправдоподобную форму своему безымянному вожделению и привязать его к реальности.

«Общество», «общественные интересы», «служение обществу» – вот методы, инструменты, качающиеся маятники самогипноза, которым занимается вожделеющий власти.

Поскольку не существует такого целостного объекта, как «общество», поскольку общество не более чем набор личностей, любой объявленный или подразумеваемый конфликт «интересов общества» с частными интересами означает, что интересы одних людей должны быть принесены в жертву интересам и желаниям других. Поскольку эта идея так неопределенна, ее использование подкрепляется лишь способностью любой произвольно взятой группировки заявить, что «Общество – c'est moi», и отстаивать это заявление с оружием в руках.

Отстоять подобное заявление без оружия – то есть ненасильственно – невозможно. Однако, с другой стороны, не будь таких заявлений, гангстеры остались бы там, где всегда и были – в криминальных катакомбах, и никогда бы не добрались до правительственных структур, где можно управлять судьбами народов.

Есть два способа заявить: «Общество – c'est moi». Первый подходит для неотесанного приземленного паразита, требующего государственных подачек во имя «общественных» нужд и кладущего в свой карман незаработанные деньги. Второй – это способ, используемый лидером, паразитом духовным, который создает себе иллюзию «величия», – подобно скупщику, собирающему краденое добро.

Из этих двоих материальный паразит психологически более здоров и близок к реальности: по крайней мере, он ест и носит то, что награбил. Но для духовного паразита открыт лишь один источник удовлетворения, единственный способ завоевать «престиж» (кроме отдачи приказов и террора) – это самая бесполезная, пустая и бессмысленная деятельность из всех: построение общественных монументов.

Величие достигается продуктивными усилиями человеческого разума в погоне за четко определенными, рациональными целями. Но для иллюзии величия пригодна невнятная химера монумента, который преподносится как щедрый дар страдальцам, чей подневольный труд и изъятые деньги были пущены на его возведение.

У правителя есть лишь один способ удовлетворить свою страсть – добиться «престижа». Но престиж – в чьих глазах.

Да в чьих угодно. В глазах измученных жертв, бродяг на улицах его королевства, придворных лизоблюдов, чужеземных племен и их вождей за границами государства. Ради этих самых глаз – всех и ничьих – была пролита и продана кровь поколений.

Увидеть сущность постройки общественного монумента можно в ряде фильмов на библейские темы: это строительство пирамид. Толпы истощенных, оборванных, изнывающих под обжигающим солнцем пустыни людей из последних сил напрягают свои слабые мускулы, пытаясь сдвинуть с места на веревках огромные глыбы камня, стонут, как истерзанные звери, под кнутами надсмотрщиков, и в конце концов падают в полном изнеможении и умирают там же, среди песков пустыни, чтобы мертвый фараон мог лежать в бессмысленной гробнице и тем самым завоевать вечный «престиж» в глазах еще не рожденных будущих поколений.

Храмы и дворцы – единственные памятники, оставшиеся от древнейших цивилизаций. Все они были созданы одними и теми же методами и одной и той же ценой – ценой, которую не оправдывает тот факт, что примитивные народы без сомнения верили, умирая от истощения и изнеможения, что «престиж» их племени, их вождей или их богов имеет для них самих какую-то ценность.

Рим пал, обескровленный поборами государственных мужей в то время, пока его императоры строили колизеи. Людовик XIV налогами довел свой народ до полной нищеты, а сам строил Версаль на зависть другим монархам-современникам и на потеху сегодняшним туристам. Отделанное мрамором московское метро, построенное благодаря безвозмездному «добровольному» труду русских рабочих, в том числе и женщин, – это общественный монумент, такой же, как по-царски роскошные приемы с икрой и шампанским в советских посольствах, которые должны – пока граждане страны выстраиваются в очереди за позорным продовольственным пайком – «поддерживать престиж Советского Союза».

Огромным отличием Соединенных Штатов Америки от всех прочих стран до последних десятилетий была скромность наших общественных монументов. Те, которые существовали, были подлинными: они не были возведены ради «престижа», а являлись функциональными постройками, в которых происходили события огромной исторической важности. Если вы видели аскетичную простоту Дворца независимости, вы должны понимать разницу между подлинным величием и пирамидами «вдохновленных обществом» охотников за славой.

В Америке человеческие усилия и материальные ресурсы не направлялись на общественные монументы и общественные проекты, а тратились на повышение личного, частного, индивидуального благосостояния отдельных граждан. Величие Америки заключается в том, что ее настоящие монументы не являются общественными.

Силуэт Нью-Йорка – это монумент, с великолепием которого не могут даже отдаленно сравниться никакие пирамиды и дворцы.

Но американские небоскребы не были построены на общественные деньги или для общественных нужд: они возведены за счет энергии, инициативы и богатства частных граждан для личной прибыли. И вместо того, чтобы усиливать обнищание народа, эти небоскребы, поднимаясь все выше и выше, поднимали и стандарты жизни, – в том числе и обитателей трущоб, которые по сравнению с древнеегипетскими рабами или советскими рабочими ведут просто роскошную жизнь.

Вот разница – как в теории, так и на практике – между капитализмом и социализмом.

Невозможно подсчитать людские страдания, деградацию, унижение и ужас, которым заплачено за строительство московского метро, или за советские фабрики, шахты и плотины, или за любую часть их основанной на грабеже и крови «индустриализации».

Однако кое-что нам известно точно: во имя обещанного изобилия два поколения человеческих существ жили и умирали в нечеловеческой нищете; и еще нам известно, что сегодняшних защитников социализма эти факты нисколько не пугают.

Идеология обобществления (в неофашистской форме) в настоящее время по молчаливому согласию заполняет пустоту в нашей интеллектуальной и культурной атмосфере. Вспомните, как часто нас просят принести непонятные «жертвы» ради непонятных целей. Вспомните, как часто нынешнее правительство поминает «общественные интересы». Вспомните, какое значение вдруг приобрел международный престиж, и какая нелепо самоубийственная политика оправдывается требованиями этого «престижа».

Вспомните, как во время недавнего кубинского кризиса – когда речь шла о реальной угрозе ядерной войны – наши дипломаты и комментаторы всерьез рассуждали о таких вещах, как «престиж», личные чувства и «сохранение лица» всяческих социалистических лидеров, замешанных в этом.

Нет никакой разницы в принципах, политике и практических результатах социализма и любой тирании. Социализм – всего лишь демократическая абсолютная монархия, то есть абсолютизм без единой главы, система, открытая для захвата власти кем угодно, любым бессовестным карьеристом, оппортунистом, авантюристом, демагогом или бандитом с большой дороги.

Анализируя социализм, не обманывайтесь насчет его природы.

Не забывайте, что нет противопоставления «прав человека» и «прав собственности». Никакие права человека не могут существовать без прав собственности. Поскольку материальные блага производятся разумом и усилиями отдельных людей и необходимы для поддержания их жизней, если производитель не владеет результатом своих усилий, он не владеет и собственной жизнью.

Задумываясь об опустошении, которое принес социализм, морях крови и миллионах жертв, не забывайте о том, что эти жертвы были принесены не во имя «блага человечества», но во имя гнилого тщеславия какого-то напуганного дикаря или напыщенной посредственности и что монумент социализма – это пирамида общественных фабрик, общественных театров и общественных парков, возведенных на фундаменте из человеческих тел и увенчанных фигурой вождя, вопящего о «престиже» в беззвездную пустоту над своей головой.

Декабрь 1962 г.

Глава 12

Права человека

Айн Рэнд

Тот, кто хочет защищать свободное общество – то есть капитализм, – должен понимать, что его главная основа – принцип личных прав. Тот, кто хочет поддерживать права личности, должен понимать, что капитализм – единственная система, которая может защищать их. А тот, кто хочет оценить взаимосвязь свободы и целей современных интеллектуалов, должен оценить их отношение к тому, что сегодня права личности искажаются, подавляются и крайне редко обсуждаются, особенно так называемыми «консерваторами».

«Права» – это концепция из сферы нравственности, концепция, которая обеспечивает логический переход от принципов, направляющих деятельность индивидуума, к принципам, направляющим его взаимоотношения с окружающими, которая сохраняет и защищает личную мораль в социальном контексте; это связь между моральным кодексом человека и законодательством в обществе, между этикой и политикой. Права личности – это способ подчинения общества моральному закону.

Каждая политическая система основана на определенном этическом кодексе. Основными типами этических систем в человеческой истории были разные варианты альтруистско-коллективистских доктрин, которые подчиняли личность некоей высшей власти, мистической или общественной. В дальнейшем большинство политических систем представляли собой варианты одной и той же государственной тирании, различаясь не по основным принципам, а лишь по степени проявления, ограниченной лишь случайными факторами традиций, хаоса, кровавых раздоров и периодических катастроф. При всех подобных системах мораль имела отношение к личности, но не к обществу. Общество стояло по ту сторону морали, являясь ее воплощением, источником или единственным интерпретатором, а главным назначением этики в земном существовании человека было внушение ему самоотверженной преданности общественному благу.

Поскольку на самом деле нет такой единой сущности, как «общество», поскольку общество – это просто набор личностей, то на практике это означало, что правители общества не подчинялись моральному закону; они были обязаны следовать лишь традиции, имели полную власть и требовали слепого подчинения, согласно подразумеваемому принципу: «Хорошо то, что хорошо для общества (племени, расы, народа), а приказы правителя – выражение общественных нужд».

Так было при всех тоталитарных режимах, при всех вариантах альтруистско-коллективистской этики, мистических или общественных. В первом случае политическая теория сводилась к «правам королей, данным им Богом», во втором – к девизу «Глас народа – глас Божий». В качестве примеров можно вспомнить египетскую теократию, при которой фараон был богом на земле; неограниченную демократическую власть большинства в Афинах; государство всеобщего благоденствия под управлением римских императоров; инквизицию позднего Средневековья; французскую абсолютную монархию; Пруссию при Бисмарке; газовые камеры фашистской Германии; советскую диктатуру.

Все эти политические системы являлись выражением альтруистско-коллективистской этики, и все их объединяет то, что общество ставится превыше морального закона, и все в нем подчиняются прихоти тех, кто находится у власти. Политически все эти системы – варианты аморального общества.

Самым великим революционным завоеванием Соединенных Штатов Америки было подчинение общества моральному закону.

Принцип личных прав человека представляет собой распространение морали на общественный строй в качестве ограничения власти государства, защиты личности против грубой силы коллектива, подчинения силы праву. Соединенные Штаты Америки были первым моральным обществом в истории.

Все предыдущие системы рассматривали человека как жертву, приносимую для пользы окружающих, и общество – как самоцель. В Соединенных Штатах человека стали считать самоцелью, а общество – инструментом мирного, упорядоченного, добровольного сосуществования личностей. Все более ранние общественные системы считали, что жизнь человека принадлежит обществу, что оно может распоряжаться им, как угодно, и что свобода может быть дана ему лишь как подарок, с позволения общества, которое может точно так же лишить его этой свободы в любой момент. В Соединенных Штатах жизнь человека принадлежит ему по праву (то есть согласно принципу морали и его природе), все права относятся только к личности, общество как таковое не может иметь никаких прав, а единственное моральное предназначение правительства – защита прав личности.

«Право» – это моральный принцип, определяющий и утверждающий свободу действий человека в социальном контексте.

Существует только одно основное право (все остальные следуют и выводятся из него) – это право человека на собственную жизнь.

Жизнь – это процесс самоподдерживающей и самосозидающей деятельности; право на жизнь означает право на такую деятельность, то есть свободу предпринимать любые действия, необходимые разумному существу для поддержания, продолжения жизни и получения удовольствия от нее. (В этом смысл права на жизнь, на свободу и на достижение счастья.

Концепция «права» относится только к деятельности – конкретно, к свободе деятельности. Это означает свободу от физического принуждения, насилия или вмешательства других людей.

Таким образом, для каждой личности право – это моральное разрешение позитивного свойства; разрешение действовать согласно собственным суждениям, собственным целям и собственному добровольному, не навязанному извне выбору. На тех, кто его окружает, его права не накладывают никаких обязательств, за исключением негативных: не нарушать его права.

Право на жизнь – источник всех прав, а выражаются они в первую очередь в праве на собственность. Без права на собственность никакие другие права не имеют смысла. Так как человек должен поддерживать собственную жизнь собственными силами, если он не имеет прав на продукт собственных усилий, лишается возможностей делать это. Человек, который производит то, что принадлежит затем другим, является рабом.

Учтите, что право на собственность – это право на деятельность, как и все остальные права: это не право на объект, а право на деятельность и на ее следствия в виде произведенного или заработанного объекта. Это не гарантия того, что человек обязательно заработает любую собственность, а лишь гарантия того, что человек будет иметь все, что заработает. Это право получать, сохранять и использовать по своему усмотрению любые материальные ценности.

Концепция индивидуальных прав настолько нова в человеческой истории, что большинство людей до сегодняшнего дня не осознали ее полностью. В соответствии с двумя этическими теориями, мистической и общественной, часть людей считает, что права – это дар Божий, а другие, что права – это дар общества.

Но на самом деле источник прав – это природа человека.

В Декларации независимости США утверждается, что людям «даны Создателем определенные неотчуждаемые права». Можно верить, что человек создан Богом или природой, но любое его происхождение не изменяет того факта, что он является сущностью особого рода – разумным существом, – что он не может успешно функционировать под давлением, и что права – это необходимое условие его особого способа выживания.

«Вы, утратившие концепцию права, вы, колеблющиеся между утверждениями, что права – это Божий дар, сверхъестественный дар, который нужно принимать на веру, и что права – это дар общества и могут нарушаться по его произвольной прихоти, источник человеческих прав не богоданный и не принятый конгрессом закон, а закон тождества. А есть А, и Человек есть Человек. Права – это условия существования, которых требует природа человека, чтобы выживать должным образом. Если человек должен жить на земле, он вправе пользоваться своим разумом, вправе действовать на основе своих суждений, вправе трудиться ради своих ценностей и владеть результатом своего труда. Если цель его – жить на земле, он вправе жить как разумное существо: природа запрещает ему быть неразумным» [Рэнд А. Атлант расправил плечи].

Нарушить права человека – значит заставить его действовать вопреки собственным суждениям или отобрать у него его ценности. Существует один главный путь к этому: физическое насилие. Есть два возможных типа нарушителей прав человека: уголовные элементы и правительство. Огромное достижение Соединенных Штатов – в том, что здесь провели черту между этими двумя, запретив вторым заниматься легальным вариантом того, что делают первые.

В Декларации независимости заложен принцип, согласно которому «люди основывают правительство для того, чтобы оно защищало эти права». Это обеспечивает единственное приемлемое оправдание существования правительства и определяет его единственное достойное предназначение: защищать права человека путем защиты его от физического насилия.

Таким образом, роль правительства меняется с властителя на слугу. Правительство учреждается для того, чтобы защищать человека от уголовных элементов, а Конституция служит для того, чтобы защищать человека от правительства. Билль о правах был направлен не против частных граждан, а против правительства, как ясное указание на то, что права личности превосходят любую общественную власть.

В результате появился образ цивилизованного общества, к которому – за короткий промежуток приблизительно в 150 лет – Америке удалось приблизиться. Цивилизованное общество – то, в котором физическое насилие в человеческих взаимоотношениях запрещено, то, в котором правительство, выполняя роль полицейского, может применять силу только в качестве противодействия тем, кто применил ее первым.

Вот в чем основной смысл и назначение американской политической философии, заложенный в принципе личных прав. Но он не был ни сформулирован со всей очевидностью, ни принят полностью, ни введен в постоянную практику.

Внутреннее американское противоречие заключено в альтруистско-коллективистской этике. Альтруизм несовместим со свободой, с капитализмом и с правами человека. Никто не может совмещать стремление к счастью с психологией жертвенного животного.

Рождение свободного общества стало возможным лишь с появлением концепции личных прав. И именно с разрушением личных прав началось разрушение свободы.

Коллективистская диктатура не может позволить себе прямую конфискацию ценностей целой страны. Это происходит только в процессе внутренней коррупции. В материальной сфере разграбление богатства страны достигается с помощью инфляции, но сегодня мы можем видеть, как происходит процесс инфляции в сфере прав. Этот процесс ведет за собой такой рост количества вновь провозглашенных «прав», что люди не замечают того факта, что смысл понятия совершенно искажается. Точно так же, как дурные деньги изгоняют хорошие, так и «провозглашенные» права отменяют подлинные.

Задумайтесь о любопытном факте, что никогда еще в мире не было такого широчайшего распространения двух вроде бы противоречащих друг другу феноменов: так называемых новых «прав» и лагерей рабского труда.

Хитрость кроется в перемещении концепции прав из политической в экономическую сферу.

Платформа Демократической партии 1960 года заявляет об этом перемещении смело и открыто. Она утверждает, что демократическая администрация «подтвердит экономический билль о правах, который вписал в наше народное сознание Франклин Рузвельт 16 лет назад».

Ни в коем случае не забывайте о подлинном значении концепции «прав», когда будете читать список предложений, включенных в вышеупомянутую платформу.

«1. Право на полезную и хорошо оплачиваемую работу на предприятиях промышленности, сельского хозяйства и сферы обслуживания страны. 2. Право зарабатывать достаточно, чтобы иметь возможность покупать хорошие продукты, одежду и оплачивать отдых. 3. Право каждого фермера выращивать и продавать свою продукцию по ценам, обеспечивающим ему и его семье достойную жизнь. 4. Право каждого предпринимателя, крупного и мелкого, торговать в атмосфере, свободной от нечестной конкуренции и давления монополий в своей стране и за рубежом. 5. Право каждой семьи на хорошее жилье. 6. Право на достойное медицинское обслуживание и возможность поддерживать здоровье и наслаждаться полноценной жизнью. 7. Право на социальную защиту в случае старости, болезни, несчастного случая и безработицы. 8. Право на хорошее образование».

Единственный вопрос, добавленный к каждому из этих восьми пунктов, может прояснить ситуацию: за чей счет.

Работа, питание, одежда, отдых (!), жилье, медицинское обслуживание, образование и т.д. не появляются сами по себе в природе. Это ценности, создаваемые человеком, – товары и услуги, которые производят люди. Кто должен обеспечивать их.

Если часть людей по праву будет распоряжаться продуктами труда других людей, это значит, что эти другие будут лишены прав и обречены на рабский труд.

Любое так называемое «право» одного человека, требующее нарушения прав других людей, не является и не может быть правом.

Никто не имеет права по собственному желанию накладывать обязательства на другого человека и заставлять его служить себе без вознаграждения. Не может быть такой вещи, как «право на порабощение».

Право не подразумевает материальную поддержку этого права другими людьми; оно подразумевает лишь свободу заработать это материальное обеспечение самостоятельно.

Задумайтесь в этом контексте, насколько интеллектуально точны были здесь отцы-основатели: они говорили о праве на стремление к счастью, а не о праве на счастье. Это означает, что человек имеет право на действия, которые он считает необходимыми для достижения счастья; это не означает, что другие должны делать его счастливым.

Право на жизнь означает, что человек имеет право поддерживать свое существование посредством своего собственного труда (на любом экономическом уровне, какого позволяют ему достигнуть его способности); оно не означает, что другие должны обеспечивать ему то, что необходимо для поддержания жизни.

Право на собственность означает, что человек имеет право предпринимать экономические шаги, необходимые для владения собственностью и для использования ее по своему усмотрению; оно не означает, что другие должны обеспечивать его собственностью.

Право на свободу слова означает, что человек имеет право выражать свои убеждения, не опасаясь запретов, вмешательства или наказания со стороны правительства. Это не означает, что остальные должны предоставлять ему лекционные аудитории, радиостанции или печатные издания, с помощью которых он сможет выражать свои идеи.

Любое предприятие, в котором участвует не один человек, требует добровольного согласия всех его участников. Каждый из них имеет право на собственное мнение, но никто не имеет права навязывать его другим.

Не существует такой вещи, как «право иметь работу»; есть лишь право на свободную торговлю, то есть право человека получить работу, если другой решит нанять его. Не существует никакого «права на жилье», есть лишь право на свободную торговлю: право построить дом или купить его. Не существует «права на "справедливую" зарплату или "справедливые" цены», если никто не захочет платить ее, нанимать человека или покупать данный продукт.

Не существует «права потребителя» на молоко, обувь, кинофильм или шампанское, если никто из производителей не захочет производить данную продукцию (есть лишь право произвести ее самому). Не существует «прав» у отдельных групп людей, «прав фермеров, рабочих, бизнесменов, нанимателей, наемных работников, стариков, молодежи, нерожденных младенцев». Есть только Права Человека – права, которыми владеют каждый человек и все люди как личности.

Право на собственность и право на свободную торговлю – единственные «экономические права» человека (которые, на самом деле, являются политическими), и не может существовать ничего подобного «экономическому биллю о правах». Но при этом обратите внимание на то, что его сторонники практически разрушили систему подлинных политических прав.

Вспомните, что права – это моральные принципы, определяющие и защищающие свободу действий человека, при этом не накладывая никаких обязательств на других людей. Частные лица не должны представлять угрозы правам и свободам друг друга.

Частное лицо, которое применяет физическое насилие и нарушает права других людей, – это уголовный элемент, и граждане защищены от таких лиц законом.

Уголовники – очень незначительная часть населения в любую эпоху и в любой стране. И ущерб, который они нанесли человечеству, крайне мал в сравнении с теми ужасами – резней, войнами, казнями, конфискациями, голодом, порабощением, полным уничтожением, – который терпят народы от государства. Государственная власть – самая крупная потенциальная угроза правам человека: у него есть законная монополия на применение силы против законно безоружных жертв. Правительство, не ограниченное и не сдерживаемое правами личности, – злейший враг человека. Билль о правах был написан для защиты не от частных, а от правительственных действий.

Теперь взглянем на процесс уничтожения этой защиты.

Этот процесс состоит из приписывания частным лицам специфических нарушений, конституционно запрещенных для правительства (для совершения которых у частных граждан просто нет соответствующих возможностей), и, таким образом, развязывания рук правительству. Эта подмена становится все более очевидной в сфере свободы слова. На протяжении многих лет коллективисты заявляли, что отказ частного лица от материального обеспечения оппонента – это нарушение права этого оппонента на свободу слова и акт «цензуры».

Они заявляют, что когда газета отказывается нанимать на работу или публиковать авторов, идеи которых диаметрально противоположны ее политике, – это «цензура».

Они заявляют, что если предприниматели отказываются размещать рекламу в журнале, который оскорбляет и ругает их, – это «цензура».

Они заявляют, что если спонсор телепрограммы протестует против оскорбительных действий, которые происходят в эфире этой программы – как это было в случае с Элджером Хиссом, который был приглашен, чтобы выдвинуть обвинения против бывшего вице-президента Никсона, – это «цензура».

А еще есть Ньютон Миноу, который заявляет: «Существует цензура, осуществляемая с помощью рейтингов, с помощью сетей вещания, с помощью филиалов, которые отказываются выпускать программы, рекомендованные для их района». Это тот же самый мистер Миноу, который угрожает отобрать лицензии у станций, которые не согласны с его программной политикой, – и который заявляет, что это – не цензура.

Задумайтесь над этой тенденцией.

Страницы