19 Mar 2024 Tue 05:49 - Москва Торонто - 18 Mar 2024 Mon 22:49   


Покончив с обсуждением терминологии, перейдем теперь к учету численности и дислокации авиационных сил сторон.

Ситуация, в которой оказалось командование люфтваффе на Восточном фронте, могла на первый взгляд показаться безнадежной. Сил было крайне мало. Мало по сравнению с численностью авиации противника (т.е. советских ВВС), мало по сравнению с любыми теоретическими нормативами, мало по сравнению с опытом проведения прежних кампаний.

В мае 1940 г. немцам удалось сосредоточить на Западном фронте самую большую группировку сил люфтваффе за все время Второй мировой войны. Наступление вермахта в Нидерландах, Бельгии и северной Франции, на фронте протяженностью в 300 км по прямой (от Арнема до Саарбрюкена), с воздуха поддерживали два Воздушных флота (2-й и 3-й), в составе которых насчитывалось 27 истребительных и 40 бомбардировочных авиагрупп, 9 групп пикировщиков Ju-87 и 9 групп многоцелевых двухмоторных Ме-110. Всего 85 групп, 3641 боевой самолет (и это без учета устаревших бипланов «Арадо» Аг-68 и «Хеншель» Hs-123, без учета разведывательной транспортной, санитарной авиации). Оперативная плотность — 12 самолетов на километр фронта наступления.

22 июня 1941 г. на Восточном фронте было сосредоточено (с учетом частей люфтваффе, дислоцированных в северной Норвегии и Румынии) 22 истребительные и 29 бомбардировочных авиагрупп, 8 групп пикировщиков Ju-87 и 4 группы многоцелевых двухмоторных Me-110. Всего 63 группы, 2344 боевых самолета (включая неисправные). После предшествующих многомесячных боев на Балканах и над Средиземным морем техническое состояние самолетного парка люфтваффе было удручающим. Средний процент босготовых самолетов составлял порядка 77%. Такие авиагруппы, как II/JG-77, III/JG-27, I/StG-2, II/KG-53, III/KG-3, I/ZG-26, прибыли на Восточный фронт, имея на вооружении менее половины штатного числа исправных самолетов.

Минимальная протяженность фронта наступления даже в самый первый день войны составляла 800 км по прямой (от Клайпеды до Самбора). Уже через две недели ширина фронта войны увеличилась почти в два раза (1400 км по прямой от Риги до Одессы). Даже без учета потерь первых дней, средняя оперативная плотность немецкой авиации снизилась до 2 самолетов на километр фронта наступления (опять же — включая неисправные).

К этому остается только добавить, что по предвоенным представлениям советской военной науки фронтовая наступательная операция требовала создания плотностей в 15—20 самолетов на километр. Даже Гитлер, хотя его и принято считать параноиком, понимал несоразмерность сил и задач: «При такой огромности пространства люфтваффе не в состоянии одновременно обработать его целиком; в начале войны авиация может господствовать только над частями гигантского фронта. Поэтому она должна применяться только в тесном взаимодействии с наземными операциями...» [120].

Теперь посмотрим на ситуацию с другой стороны, со стороны противников Германии. В мае 1940 г. истребительные силы французской авиации в зоне боевых действий насчитывали 34 эскадрильи, т.е. порядка 400—450 истребителей. С учетом истребительной авиации Голландии, Бельгии и экспедиционных сил британских ВВС численность группировки западных союзников возрастает до 50 эскадрилий, 600— 650 летчиков. Советские ВВС (истребительная авиация пяти западных округов и двух военно-морских флотов) имели в своем составе порядка 260 эскадрилий, 3550 летчиков (самолетов-истребителей было значительно больше, так как во многих авиаполках в связи с перевооружением на новые типы истребителей накопился двойной комплект самолетов).

Надо ли доказывать, что в таких условиях у германского командования не было ни возможности, ни желания для оказания «благотворительной помощи» новоприобретенным союзникам. Положение дел определялось словами «своим не хватает». Даже для обороны важнейшего стратегического объекта — района румынских нефтепромыслов Плоешти, в сохранении которых Германия была заинтересована, пожалуй, более, чем сама Румыния, — была выделена лишь одна истребительная группа (III/JG-52). С учетом самолетов штаба 52-й эскадры район нефтепромыслов прикрывали всего 47 «мессершмиттов».

Перейдем теперь от общего — к частному, к анализу ситуации на северном фланге войны. Наступление Группы армий «Север» из Восточной Пруссии через Прибалтику и Псков на Ленинград поддерживал с воздуха 1-й Воздушный флот люфтваффе. В составе флота было 8 бомбардировочных (II, III/KG-1, I, II, III/KG-76, I, II, III/KG-77) и 4 истребительные (I, II, III/JG-54, II/JG-53) группы, на вооружении которых числилось (включая неисправные машины) 240 средних двухмоторных бомбардировщиков Ju-88 и 164 одномоторных истребителя Bf-109F. Всего 404 боевых самолета. Ни одного пикирующего бомбардировщика Ju-87 (этого неотъемлемого участника любого «документального» фильма про начало войны), ни одного истребителя-бомбардировщика Ме-110 в составе 1-го Воздушного флота не было. Что, в частности, означает весьма ограниченные возможности для прицельного бомбометания по таким точечным целям, как самолеты налетных полях аэродромов...

В скобках заметим, что в большинстве публикаций отечественных историков, даже в самых наиновейших [242], в составе 1-го Воздушного флота «обнаруживается» как минимум в полтора раза больше самолетов. Изящные шулерские приемы (нисколько не меняясь за последние полвека) продолжают радовать глаз. Первым и главным является суммирование боевых самолетов (истребителей, бомбардировщиков, штурмовиков) с разведывательными, связными, транспортными, санитарными самолетами и самолетиками. Разумеется, такое суммирование производится только применительно к немецкой авиации. А так как вспомогательных самолетов количественно всегда много, то и цифры получаются какие душе угодно. Это все равно, что написать: «На дворе у крестьянина Пупкина живут две лошади, один бык, две коровы и 20 овец, а всего 25 голов скота». И разве это не правда? Ну и в довершение всего к числу истребителей 1-го Воздушного флота добавляются две группы из состава ПВО Германии, ни один самолет которых ни разу не пересек границу СССР; к бомбардировщикам добавляются разведывательные гидросамолеты из соединения Fliegeifuhrer Ostsee, ни разу не появившиеся в небе над советской Балтикой... В результате Главный маршал авиации А.А.Новиков в своих мемуарах без тени смущения сообщает, что «в первых числах июля на ленинградском направлении целиком стал действовать и 1-й Воздушный флот немцев, имевший 1070 боевых машин...»

Впрочем, в упомянутой выше фразе содержится важное (а для целей данной главы — самое главное) признание: части и соединения 1-го Воздушного флота люфтваффе на «ленинградском направлении» появились «в первых числах июля», т.е. только после того, как катастрофический разгром Северо-Западного фронта (Прибалтийского ОВО) позволил немецкому командованию перебазировать авиагруппы люфтваффе из Восточной Пруссии на аэродромы оккупированной Прибалтики и Псковской области. В первые же дни войны соединения 1-го В.ф. вели борьбу с авиацией Северо-Западного фронта (в три раза превосходящей противника по числу самолетов и в два раза — по числу экипажей) и поддерживали с воздуха наступление 41-го и 56-го танковых корпусов вермахта. Разумеется, никакого перебазирования частей 1-го В.ф. в Финляндию, т.е. за многие сотни километров от района боевых действий немецких войск, не было, и к событиям, происходившим в первые недели войны в небе над Ленинградом и городами Карелии, авиагруппы 1-го Воздушного флота прямого отношения не имели. Первая (и при этом безуспешная) попытка немецких бомбардировщиков прорваться к Ленинграду с юго-западного направления была предпринята только 20 июля. Первый же массированный налет на Ленинград состоялся еще позднее — 6 сентября 1941 года [254].

На крайнем севере Европы действовал 5-й Воздушный флот Германии. Авиагруппы 5-го В.ф. базировались на аэродромах оккупированной весной 1940 г. Норвегии. Главной задачей 5-го В.ф. была охрана гигантской по протяженности (более 2000 км), изрезанной бесчисленными шхерами, береговой линии Норвегии от возможной высадки английских морских десантов. Кроме того, на 5-й В.ф. возлагались задачи разведки и борьбы с английскими транспортными и боевыми кораблями в северной Атлантике. При столь обширных задачах, 5-й В.ф. был самым малочисленным в составе люфтваффе (по состоянию на 24 июня 1941 г. в составе флота числилось 283 боевых самолета всех типов, из которых в боеспособном состоянии было только 189 машин).

Не секрет, что операции в советском Заполярье, имеющие целью захват Мурманска и Кандалакши, представлялись командованию вермахта бессмысленным отвлечением сил от решения главных задач. И в рамках установки на разгром Советского Союза в ходе краткосрочной кампании этот скепсис был вполне оправданным.

Транспортный «коридор» из США через северную Атлантику в Мурманск приобрел стратегическое значение значительно позднее. Более того, весной 41-го никто не мог сказать с определенностью — возникнет ли советско-американское военное сотрудничество вообще. И тем не менее, приказ Гитлера надо было выполнять, и армейское командование спланировало две наступательные операции (из района Петсамо на Мурманск, из района Салла на Кандалакшу), а командование 5-го Воздушного флота сформировало специальное «авиасоединение Киркенес», которому было поручено поддержать наступление немецких войск в Заполярье.

Под началом полковника Нильсена в составе «авиасоединения Киркенес» находились следующие части и подразделения:

— группа пикирующих бомбардировщиков IV/StG-1;

— одна эскадрилья из состава бомбардировочной группы II/KG-30;

— две эскадрильи из состава истребительной группы IV/JG-77;

— одно звено многоцелевых истребителей-бомбардировщиков из состава Z/JG-77.

В середине июня 1941 г. эти части и подразделения были сосредоточены в северной Норвегии, на аэродромах Хебуктен (около г. Киркенес) и Банак (около г. Лаксельвен) (см. карту № 9). По состоянию на 24 июня 1941 г. в составе группировки люфтваффе у границ СССР числилось:

— 42 пикирующих бомбардировщика Ju-87, из них 39 (по другим источникам — 33) в исправном состоянии;

— 12 средних двухмоторных бомбардировщиков Jи-88, из них 10 в исправном состоянии;

— 22 истребителя «Мессершмитт» Bf-109E;

— 4 двухмоторных истребителя-бомбардировщика Ме-110.

Фактически одна из двух истребительных эскадрилий базировалась на аэродроме Банак (250 км к западу от советской границы) и в боевых действиях практически не участвовала. Истребительное прикрытие немецких войск, наступающих на Мурманск, предстояло обеспечить силами одной-единственной эскадрильи «мессершмиттов». После начала советско-германской войны (но еще до начала наступления горно-стрелкового корпуса Дитля на Мурманск) эта эскадрилья (13/JG-77) была перебазирована на аэродром Луостари, расположенный на территории Финляндии, в нескольких километрах от границы с СССР. Эти 10 исправных «мессершмиттов» на аэродроме Луостари были первым и единственным подразделением истребительной авиации люфтваффе, базирующимся на территории Финляндии.

В оперативное подчинение командования «авиасоединения Киркенес» было передано также одно звено дальних разведчиков (3 двухмоторных «Дорнье» Do-17) из состава 124-й разведывательной группы (1.(F)/124). Это подразделение базировалось на аэродроме финского города Рованиеми и начиная с 18 июня 1941 г. совершило несколько разведывательных рейдов над советской территорией. Скорее всего, пролет над Кандалакшей именно этих самолетов и был зафиксирован в донесениях командования Северного флота.

Таким образом, на территории северной Финляндии еще до 25 июня 1941 г. базировалась немецкая авиация в составе одной эскадрильи истребителей и одного звена дальних разведчиков, всего 13 исправных самолетов. Подвергнуть Ленинград «яростной бомбардировке» (чего, по утверждению маршала Новикова, ожидало советское командование) эта «авиация», разумеется, не могла. И не только потому, что истребители для решения таких задач не приспособлены. От Луостари до Ленинграда — 1100 км по прямой. Расчетной дальности «Мессершмитта» Bf-109Е не хватит при этом даже для самоубийственного полета «в один конец»...

Группировке немецкой авиации в Заполярье противостояла 1-я авиадивизия (1-й САД) советских ВВС и авиация Северного флота. В составе 1-й САД было три авиаполка: два истребительных (145-й ИАП, 147-й ИАП) и один бомбардировочный (137-й БАП). В составе ВВС Северного флота был так называемый «смешанный авиаполк» (72-й САП), в котором были истребительные, бомбардировочные и разведывательные эскадрильи. К началу боевых действий (29 июня 1941 г.) фуппировка советской авиации в Заполярье насчитывала:

— 49 легких двухмоторных бомбардировщиков СБ, из них 43 — в исправном состоянии;

— 72 истребителя И-16, из них 67 — в исправном состоянии;

— 51 истребитель И-153, из них 48 — в исправном состоянии.

Таким образом, по числу бомбардировщиков силы сторон были примерно равны, по количеству же боеготовых истребителей советские ВВС имели 11-кратное превосходство. Строго говоря, на вооружении 147-го ИАП и 72 САП было еще 47 истребителей «И-15бис», но эта машина к тому времени уже устарела и для воздушного боя едва ли была пригодна (эти самолеты использовались, главным образом, для штурмовки наземных целей).

На территории южной (точнее говоря — центральной) Финляндии также базировалась немецкая авиация. Эта «авиация» состояла из одного звена дальних разведчиков под командованием гауптмана Болле. На вооружении этого звена было три самолета (два «Дорнье» Do-215» и один «Хейнкель» Не-111).С 20июня по 13 сентября 1941 г. это звено базировалось на финском аэродроме Луонетьярви (около г. Ювяскюля), откуда неоднократно совершало разведывательные полеты над советской территорией.

Подведем итоги. Еще до начала советских авиаударов по Финляндии (т.е. до 25 июня 1941 г.) на финской территории базировались три подразделения немецкой авиации:

— эскадрилья истребителей на аэродроме Луостари (район Петсамо);

— звено разведчиков на аэродроме Рованиеми (северная Финляндия);

— звено разведчиков на аэродроме Луонетьярви (район г. Ювяскюля, центральная Финляндия);

всего 18 самолетов (12 истребителей, 6 дальних разведчиков, 0 бомбардировщиков).

Вот и все, что было. Остальные 2326 боевых самолетов (99,23 % от общей численности группировки люфтваффе, развернутой для войны против СССР) базировались на территории северной Норвегии, Восточной Пруссии, оккупированной Польши и Румынии. К 25 июня 1941 г. многие авиачасти люфтваффе (прежде всего — истребительные) уже базировались на советских аэродромах. Разумеется, к указанной выше цифре (99,23%) не стоит относиться слишком серьезно, так как численность «группировки люфтваффе в Финляндии» (18 самолетов) значительно меньше арифметической погрешности определения общего числа немецких самолетов на Восточном фронте.

Однако базированием авиации не исчерпываются все возможности использования территории дружественной страны. Например, американская авиация на территории СССР никогда не базировалась (по крайней мере ни в одной известной нам книге такие выражения не используются). Тем не менее, широко известным фактом является то, что летом 1944 г. бомбардировщики союзников, базирующиеся на Британских островах, отбомбившись по немецким военным объектам в южной Польше, совершали посадки на советской территории (в районе Полтавы), где их заправляли топливом для обратного рейса.

Нечто подобное произошло и в июне 1941 г. Здесь мы должны вернуться к упомянутой выше бомбардировочной группе KGr-806. Эта авиагруппа (30 «Юнкерсов» Ju-88, из них 18 в исправном состоянии) входила в состав «авиакомандования Балтики», базировалась в Восточной Пруссии (аэродром Проверен) и должна была действовать в интересах Военно-морских сил. Главной же задачей германских ВМС было «запереть» Краснознаменный Балтфлот (по числу и тоннажу надводных боевых кораблей на голову превосходивший наличные силы германского флота) в Финском заливе и не допустить его выход в юго-западную часть Балтийского моря. Эту задачу немцы решили с огромным успехом для себя, установив в первые два-три дня войны плотную систему минных заграждений на выходе из Финского залива (в полосе от Ханко до острова Даго). После этого надводные корабли Балтфлота даже не предприняли ни одной попытки выйти в большую Балтику.

Тем не менее, «запас карман не тянет», и одновременно с установкой минных заграждений в устье Финского залива немецкое командование запланировало установку донных магнитных мин в районе Кронштадта. Для выполнения этой задачи была привлечена одна эскадрилья (10 самолетов) из состава KGr-806 и одно звено (4 «Юнкерса» Ju-88) из состава «береговой» авиагруппы KüD.Fl.Gr-506. Теоретически расчетная дальность полета Ju-88 позволяла выполнить эту задачу без промежуточных посадок и дозаправок. Расстояние от Кронштадта до аэродрома Проверен составляет 900 км по прямой, а приведенная в любом справочнике максимальная дальность полета «Юнкерса» Ju88A-5 составляет 2250 км. Но за максимальную дальность приходится «платить» минимальным весом бомбовой нагрузки, что в данном случае было для немцев нежелательно. Поэтому решено было после выполнения задачи совершить посадку для дозаправки в Финляндии на аэродроме Утти (в районе ст. Коувола).

При этом общая протяженность маршрута сократилась почти вдвое, и каждый «юнкерc» смог взять по две тяжелые авиационные мины весом 985 кг каждая.

Налет был совершен ранним утром 22 июня 1941 г. В районе Кронштадтской ВМБ было сброшено (по советским данным) 25 донных магнитных мин. То, что операция была проведена в первые часы войны, отнюдь не случайно.

Тяжело груженным «юнкерсам», без какого-либо истребительного прикрытия, предстояло действовать в районе, где на их перехват теоретически могло быть поднято несколько сотен советских истребителей. В таких условиях только внезапность удара позволяла немцам рассчитывать на успех.

Кроме авианалета в ночь с 21 на 22 июня бомбардировщики KGr-806 появились в воздушном пространстве над Финским заливом и Карельским перешейком и в ночь с 22 на 23 июня (см. следующую главу). Скорее всего, они выполняли аналогичное задание по минированию подходов к Кронштадту с последующей посадкой и дозаправкой на финских аэродромах Утти, Хювинкя и Мальми (два последних в районе Хельсинки), но эта версия требует еще дополнительного исследования.

Завершив розыски малейших следов немецкой авиации на финской земле, перейдем теперь к краткому обзору состава и дислокации той авиации, присутствие которой на территории Финляндии сомнения не вызывает. К июню 1941 г. в составе финских ВВС было 5 истребительных групп (LLv-24, LLv-26, LLv-28, LLv-30, LLv-32), на вооружении которых (включая неисправные машины) числилось, соответственно, 33, 26, 27, 23 и 24 самолета.

Кроме того, в составе авиагрупп LLv-6, LLv-12 и LLv-14 было, соответственно, 5, 10 и 12 истребителей. Таким образом, всего в боевых частях ВВС Финляндии находилось 160 самолетов-истребителей восьми (!) разных типов. О дислокации, вооружении и боевых возможностях финской истребительной авиации мы будем говорить в следующих главах, посвященных ходу и исходу советского «бомбардировочного наступления» 25—26 июня. В данной главе следует определиться с составом и боевыми возможностями бомбардировочной авиации Финляндии.

Бомбардировочная авиация Финляндии состояла из трех групп (LLv-42, LLv-44, LLv-46), на вооружении которых, соответственно, было 9 (девять), 8 (восемь) и 7 (семь) самолетов. Основным местом базирования был аэродром Сиикакангас (45 км к северо-востоку от Тампере), на котором дислоцировались LLv-42 и LLv-44. Штаб Lentorykmentti-4 под командованием подполковника Сомерто и бомбардировщики группы LLv-46 базировались на аэродроме Луонетъярви. Кроме того, в составе выше уже упомянутой недоукомплектованной группы LLv-б было звено бомбардировщиков (три трофейных советских СБ, захваченных в ходе «зимней войны»). Эта группа базировалась в районе города Турку. Всего на вооружении бомбардировочных частей финских ВВС находилось, таким образом, 27 самолетов.

Основными типами бомбардировщиков были английский «Бленхейм» (20 самолетов) и трофейный советский СБ (3 самолета). В составе группы LLv-46 было еще 4 самолета, которые в разных источниках обозначены как трофейные советские ДБ-3 и американские транспортные «Дугласы» DC-3. По основным тактико-техническим и весовым характеристикам, по времени разработки «Бленхейм» был «родным братом» самого массового советского бомбардировщика СБ. Первый полет туполевского СБ состоялся 30 декабря 1934 г., первый «Бленхейм» поднялся в небо 12 апреля 1935 г. Общей была и основная концепция проектирования этих самолетов: легкий двухмоторный бомбардировщик с весьма скромным весом бомбовой нагрузки, но при этом обладающий большой максимальной скоростью, позволяющей уклониться от встречи с вражескими истребителями.


Stupidity_05


К лету 1941 года оба самолета морально устарели. Идея, заложенная при их проектировании, оказалась мертворожденной. Лучшие самолеты-истребители (советский МиГ-3, немецкий «Мессершмитт» Bf-109F-2) развивали максимальную скорость 628 и 600 км/час, соответственно, и догоняли так называемые «скоростные бомбардировщики» 30-х годов с той же легкостью, с какой спортивный автомобиль догоняет пешехода. Правда, в Советском Союзе были предприняты серьезные усилия по усовершенствованию СБ. В конце 1940 г. начался серийный выпуск последней модификации этой боевой машины — пикирующего (!) бомбардировщика Ар-2.

Благодаря значительно «облагороженной» аэродинамике и установке форсированных до мощности в 1100 л.с. моторов М-105 пикирующий Ар-2 развивал скорость 443 км/час у земли и 512 км/час на высоте 5 км. Конструкция допускала сброс с пикирования бомб как внутренней, так и внешней подвески (максимально 2 бомбы ФАБ-500 + 2 ФАБ-250).

К сожалению, в феврале 1941 г. производство Ар-2 было свернуто. Всего успели выпустить 198 пикировщиков Ар-2.

Возвращаясь к событиям июня 1941 года, мы должны признать, что две дюжины финских бомбардировщиков, взлетая с аэродромов в районе Тампере и Ювяскюля, теоретически способны были нанести бомбовый удар по Ленинграду (400 км по прямой от Тампере). Не менее важно сразу же отметить и другой бесспорный факт: расстояние от Тампере до Ленинграда с точностью до микрона равно расстоянию от Ленинграда до Тампере, следовательно, техническая возможность для нанесения удара по аэродромам базирования финских бомбардировочных групп у советских ВВС также была. Это тем более верно, что на вооружении бомбардировочных полков ВВС Краснознаменного Балтфлота наряду с СБ были и дальние бомбардировщики ДБ-Зф (91 исправный самолет) с максимальной дальностью полета более 3000 км.

И тем не менее — ни одна советская авиабомба не упала на аэродромы Сиикакангас и Луонетьярви. Более того, в течение 25—26 июня советская авиация даже не предприняла ни одной попытки атаковать эти аэродромы. Уже один этот факт заставляет поставить под большие сомнения версию о том, что командование Красной Армии было очень обеспокоено тем, что хилые силы финской (или базирующейся на финских аэродромах немецкой) авиации подвергнут Ленинград «яростной бомбардировке». Впрочем, принимая во внимание состав и численность ПВО Ленинграда, истребительной авиации ВВС Северного фронта (Ленинградского ВО) и ВВС Балтфлота, оснований для беспокойства и не должно было быть.

Переходя от авиации Финляндии к краткому обзору советских ВВС, мы, подобно сказочному Гулливеру, попадаем из «страны лилипутов в страну великанов» (см. карту № 10). Ближе всего к границе с Финляндией располагалась 5-я ИАД (штаб дивизии в Выборге). На Карельском перешейке (аэродромы Суурмериоки, Майсниеми, Гривочки) базировались два истребительных полка этой дивизии (7-й и 159-й ИАП), третий полк (158-й ИАП) находился на «прямо противоположном конце» территории округа, в районе южнее Пскова (аэродром Веретенье). Кроме того, на Карельском перешейке, в районе Кексгольма базировался 153-й ИАП из состава 55-й САД (штаб дивизии в Петрозаводске).

В непосредственной близости от Ленинграда дислоцировались три истребительные авиадивизии: 3-я ИАД (штаб в Горелово), 39-я ИАД (штаб в Пушкине), 54-я ИАД (штаб в Левашово). На аэродромах Горелово, Витино, Ропша, Зайцеве Лезье, Колпино, Левашово, Углово базировались 19-й ИАП, 44-й ИАП, 154-й ИАП, 156-й ИАП, 26-й ИАП, 157-й ИАП.

Еще один полк (155-й ИАП из состава 39-й ИАД) базировался на аэродроме Городец (120 км к югу от Ленинграда).

Необходимое уточнение относится к самому термину «аэродром». Все вышеупомянутые аэродромы входили в число так называемых «базовых», т.е. кроме собственно летного поля там должно было быть все необходимое для боевой работы летного состава и авиационной техники (запасы горючего и боеприпасов, ремонтные, технические, санитарные, метеорологические службы и подразделения). Наряду с базовыми существовали и так называемые «оперативные» аэродромы, на которых было лишь минимально необходимое оборудование для производства полетов. В эпоху, когда самолет-истребитель весил 2—3 тонны и имел посадочную скорость не более 120—140 км/час, в качестве оперативного аэродрома летом могло быть использовано ровное поле после минимальной подготовки взлетной полосы, оборудования простейших укрытий для летного и технического состава и установки нескольких бензоцистерн. Вот почему количество оперативных аэродромов было в разы больше числа базовых аэродромов.

Так, в западных военных округах СССР по состоянию на 1 января 1941 г. числилось 614 аэродромов всех типов, а к 15 июля было построено еще 164 аэродрома. В частности, в Ленинградском ВО на I января 1941 г. уже было 86 аэродромов, и еще 25 было построено в первом полугодии [272].

В составе названных выше девяти авиаполков (не считая 158-го ИАП и 155-го ИАП) числилось 472 летчика-истребителя. Самолетов было значительно больше. Точное число указать практически невозможно, так как в ВВС Ленинградского округа шла интенсивная замена самолетного парка, и в некоторых истребительных полках (7-й ИАП, 159-й ИАП, 153-й ИАП) самолетов было вдвое больше, чем летчиков. Ориентировочно количество самолетов-истребителей в указанных выше девяти авиаполках можно оценить в 620—650 единиц, в том числе — не менее 160 новейших истребителей МиГ-3 (истребительные части Ленинградского округа получили «миги» в числе самых первых, в феврале — марте 1941 г.). Судя по мемуарам бывшего командующего ВВС округа, еще 105 «мигов» находились в стадии сборки и облета.

Указанными выше полками состав истребительной авиации Ленинградского округа не исчерпывался. Накануне войны в ЛенВО в стадии формирования находилось еще восемь авиаполков. Так, на аэродроме Майсниеми (Карельский перешеек) формировались 191-й, 192-й, 193-й истребительные полки. Кроме того, в районе Таллина базировался 38-й ИАП (47 исправных И-16, 53 летчика). Этот полк организационно входил в состав ВВС Северо-Западного фронта, но территориально он был к Хельсинки ближе всех других, а в боевых действиях Северо-Западного фронта в первые дни войны практически не участвовал (немцы подошли к Эстонии значительно позднее).

Кроме того, в непосредственной близости от Ленинграда базировались и главные силы ВВС Краснознаменного Балтфлота, в том числе 61-я истребительная бригада (штаб бригады — Новый Петергоф). Всего на вооружении трех истребительных полков и семи отдельных эскадрилий ВВС КБФ числилось (по данным разных источников) порядка 350 самолетов-истребителей, из которых порядка 300 находились в боеспособном состоянии (И-16—137; И-153—100; МиГ-3— 32; Як-1 —8) [263]. Не претендуя на особую точность, можно сказать, что в целом каждому бомбардировщику финских ВВС советское командование могло противопоставить порядка 30 истребителей.

Истребительная авиация была главным, но не единственным компонентом системы противовоздушной обороны.

Кроме самолетов-истребителей для борьбы с авиацией противника существовала еще и наземная зенитная артиллерия. Об этой составляющей системы ПВО в отечественной историографии вспоминают редко, неохотно, с обязательным всхлипом («в начале войны остро не хватало зенитных средств...»). Спорить с этим не приходится. Зенитных средств — как и денег — всегда «остро не хватает». Но не везде одинаково «остро». Как уже было отмечено в предыдущих главах, к началу «зимней войны» Финляндия имела на вооружении 38 (тридцать восемь) зенитных орудий среднего калибра (76-мм «Бофорс» М/29) и 53 (пятьдесят три) малокалиберных 40-мм «Бофорс» М/38.

Столицу Британской империи, город Лондон, в ходе знаменитой «битвы за Англию» (сентябрь—октябрь 1940 г.) защищали 452 зенитных орудия всех калибров.

Зенитная артиллерия Ленинграда (2-й корпус ПВО) к весне 1941 г. была перевооружена на новейшие 85-мм зенитные пушки [194]. Прежние 76-мм зенитки также остались в округе, в результате к началу войны 2-й корпус ПВО имел на вооружении порядка 600 орудий калибра 85 мм, 246 орудий калибра 76 мм, 60 орудий малого калибра, 230 зенитных пулеметов. А также 483 прожекторные станции, 297 аэростатов заграждения и 8 радиолокационных станций РУС-1 [154].

Все РЛС, организационно входившие в состав 72-го отдельного радиобатальона, были развернуты на финском направлении. Первая линия из пяти РЛС проходила вдоль границы с Финляндией и южного берега Финского залива, от Корписелькя до Кингисеппа. Три другие РЛС были развернуты в районе Питкяранта, Кексгольм, Лигово.

Военно-морские базы Балтфлота имели, разумеется, свои отдельные средства ПВО. Так, ВМБ Кронштадта обороняли (в дополнение к мощнейшей зенитной артиллерии боевых кораблей) еще и 48 зенитных орудий калибра 76 мм и 8 зениток калибра 85 мм. Кроме того, в составе Северной зоны ПВО (командующий — генерал-майор Ф. Я. Крюков) был Выборгский бригадный район ПВО (474-й зенитный артиллерийский полк в г. Выборг и 225-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион в г. Кексгольм). Южные подступы к Ленинграду прикрывал Лужский бригадный район ПВО, в составе которого было шесть зенитно-артиллсрийских дивизионов.


Приведенные факты достаточно красноречивы и едва ли нуждаются в специальных комментариях. Но нельзя не привести компетентное мнение Главного маршала авиации СССР, бывшего командующего ВВС Ленинградского округа А.А. Новикова: «На севере от Ленинграда противник выставил против нас финскую авиацию и 5-й Воздушный флот Германии — всего 900 самолетов. С такими силами авиация округа могла справиться. Но в первых числах июля...» [244]. Если по мнению командующего авиация округа «могла справиться» с не существующими в природе девятью сотнями самолетов 5-го В.ф. и финской авиации, то, надо полагать, и реальная группировка противника (никак не более полусотни финских и немецких бомбардировщиков на аэродромах южной и центральной Финляндии) не создавала для Ленинграда угрозу «непреодолимой силы»...


Глава 3.5 ПОЛЕТЫ ВО СНЕ И НАЯВУ


Разобравшись с составом и дислокацией финской авиации и подразделений немецкой авиации, базировавшихся на территории Финляндии, перейдем теперь ко второму вопросу — какие боевые действия против Советского Союза эта авиационная группировка провела в течение 22—24 июня 1941 года? Прежде чем приступить к рассмотрению немногих доступных документов и ставших известными фактов, необходимо все же сделать одно замечание общего порядка.

Переход от мирной жизни (даже если эта жизнь и просекала в виде службы в армии или на флоте) к войне, к непрерывной и ежесекундной угрозе потерять жизнь, здоровье, доброе имя (в случае невыполнения поставленной боевой задачи) является сильнейшим стрессом. Слово это («стресс») было тогда не в моде, зато сам неизбежный стресс и неизбежно вызванные им ошибки, неразбериха, порой паника были многократно усилены загадочными предвоенными «играми Сталина». Смысл этих «игр» и по сей день вызывает ожесточенные споры историков. Еще менее понятен он был современникам событий, старшим командирам Красной Армии и флота, от которых требовали «встретить возможный внезапный удар», но при этом «тщательно маскировать повышение боевой готовности» и «не поддаваться на провокации» [12].

Читателю, достаточно знакомому с отечественной мемуарной литературой и исторической публицистикой, должна быть известна широко распространенная легенда «про адмирала Кузнецова и Севастополь». Краткое содержание легенды: нарком ВМФ Н.Г.Кузнецов «не побоялся нарушить запрет Сталина» и отдал судьбоносный приказ о приведении флота в «боевую готовность», в результате чего первый налет немецкой авиации на Севастополь был успешно отбит, причем с большими потерями для агрессора.

При чуть более подробном рассмотрении фактической стороны дела выявляются следующие подробности.

Директива наркома ВМФ, отправленная в 1.50 22 июня командованию флотов, практически дословно повторяла аналогичную директиву №1, отправленную командованию военных округов за подписью наркома обороны Тимошенко, и включала в себя все приведенные выше двусмысленные указания. В главной базе Черноморского флота события развивались следующим образом. В 2.15 22 июня штаб ПВО Черноморского флота отдал приказ о введении режима светомаскировки в Севастополе. Для полной гарантии централизованно отключили «главный рубильник» энергоснабжения города. Севастополь погрузился в кромешную тьму южной летней ночи, в которой ослепительно сияли огни двух маяков: Инкерманского и Херсонесского. Проводная связь с ними оказалась прервана (предположительно диверсантами). Посыльный из штаба до Инкерманского маяка так и не добрался, и маяк, дальность видимости которого составляла 24 морские мили, продолжал гореть, демаскируя город и порт.

В 2.35 22 июня радиолокационная станция РУС-1 на мысе Тарханкут обнаружила воздушную цель, идущую с запада. В 3.05 звукопеленгаторные станции зафиксировали шум авиационных моторов на удалении 20 км от Севастополя. Техника работала безупречно. Сложнее было с людьми. Командиры всех рангов начали лихорадочно выяснять, на кого можно переложить ответственность за принятие решения об открытии огня. Командующий ЧФ вице-адмирал Октябрьский зачем-то начал звонить в Москву начальнику Генерального штаба Жукову, хотя флот Жукову никак не подчинялся. Жуков, уклонившись от какого-либо конкретного указания, посоветовал «доложить наркому ВМФ». Оперативный дежурный по штабу флота (им в ту ночь был флагманский химик ЧФ капитан 2-го ранга Н.Т. Рыбалко) получил, в свою очередь, от адмирала Октябрьского следующее наставление: «Имейте в виду, что если в воздухе есть хоть один наш самолет, вы завтра будете расстреляны». Если верить воспоминаниям самого Н.Т. Рыбалко, он и начальник штаба флота контр-адмирал И.Д. Елисеев приняли все же решение открыть огонь по неизвестным самолетам. После чего между Рыбалко и командующим ПВО флота полковником И.С.Жилиным произошел следующий разговор: «...Немедленно звоню полковнику Жилину, передаю приказание открыть огонь. Полковник Жилин ответил: «Имейте в виду, что вы несете полную ответственность за это приказание. Я его записываю в журнал боевых действий». Повторяю приказ тов. Жилину и говорю: «Записывайте куда хотите, свою ответственность я понимаю, но открывайте огонь по самолетам». На этом разговор с ним окончился...»

Правда, сам Жилин в своих воспоминаниях пишет, что ни от начальника штаба флота, ни от начальника штаба ВВС Черноморского флота полковника Калмыкова он не смог добиться никаких конкретных указаний и сам, на свой страх и риск приказал командирам частей ПВО «все самолеты, которые появятся в районе Севастополя, считать вражескими, освещать прожекторами и открывать по ним огонь». Даже если такой приказ на самом деле был отдан, выполнялся он плохо. Первый бомбардировщик появился над Севастополем в 3.13 22 июня. Он был обнаружен и освещен прожекторами, но в тот же момент поступил приказ выключить прожектора и не открывать огонь. Начальник штаба 61-го зенитно-артиллерийского полка И.К.Семенов объяснял это приказом, поступившим из штаба ПВО флота, но Жилин ссылается на нечеткие действия самого командира полка. Как бы то ни было, первый «Хейнкель-111» сбросил две тяжелые магнитные мины в воды севастопольской бухты и безнаказанно улетел.

Всего в первом налете на главную базу ЧФ в Севастополе приняло участие 4 (четыре) немецких бомбардировщика «Хейнкель- 111» из состава базировавшейся в Румынии авиагруппы KG-27. Самолеты выходили на цель по одному, с большими временными интервалами (15—25 минут) и сбрасывали донные магнитные мины на парашютах. Всего было сброшено 8 мин. Эти мины (точнее говоря — их парашюты) вызвали дополнительную панику в штабе Черноморского флота, где решили, что противник выбрасывает воздушный десант с целью захватить штаб флота. Из находящихся в помещении штаба командиров спешно создавали отряд, которому поручено было занять круговую оборону...

Второй, третий и четвертый «хейнкель» были обстреляны зенитной артиллерией ПВО Севастополя. Всего было выпущено 2150 снарядов (в среднем — 500 на один вражеский самолет). Кроме того, по немецким бомбардировщикам вела огонь зенитная артиллерия кораблей. Ни один самолет сбить не удалось, но точность сброса мин под огнем советских зениток резко снизилась. Лишь одна мина из шести попала в бухту, три мины взорвались на суше, а две упали на мелководье и автоматически подорвались. Запись в журнале боевых действий и свидетельства многих участников событий говорят о том, что четвертый бомбардировщик в 4.10 был сбит и упал в море, однако, судя по немецким документам, группа KG-27 вообще не имела безвозвратных потерь в тот день (в отличие, например, от KG-55, которая 22 июня безвозвратно потеряла в небе над Западной Украиной 11 самолетов Не-111) [245].

Таковы были реальные события раннего утра 22 июня 1941 г. в Севастополе. Газета «Красный Крым» в статье под названием «Так это было» описала их 24 июня 1941 г. следующим образом:

«... Многочисленные перекрещивающиеся лучи прожекторов продолжали упорно обыскивать закрытое зловещими тучами небо. И когда на мгновение разорвался толстый слой облаков, лучи прожекторов настигли в образовавшихся просветах разбойничьи машины. Понапрасну барахтаясь, бросаясь из стороны в сторону, пытались стервятники снова спрятаться за густой облачностью, под покров темной ночи. Меткий артиллерийский огонь наших батарей направлялся прямо в цель... Враг безуспешно пытался скрыться за облаками, меткий огонь настигал его всюду.

Вот один из разбойничьих самолетов, подбитый орудийным снарядом, рванулся вверх и, кувыркаясь, охваченный все разрастающимся пламенем, стремительно упал камнем в море. Такая же участь вскоре постигла и другой фашистский бомбардировщик. Остальные в панике обратились в бегство. Германские фашисты, напавшие на Севастополь, получили достойный отпор...»

А вот еще одно описание этих же событий (фамилию автора мемуаров называть не будем):

«...В четверть четвертого могучие лучи прожекторов разрезали безоблачное звездное небо и закачались маятниками, ощупывая небосвод, по которому, нарастая с каждой секундой, разливался монотонный гул. Наконец со стороны моря появилась устрашающая армада низко летящих самолетов. Их бескрайние вороньи ряды поочередно проносились (подчеркнуто мной. — М.С.) вдоль Северной бухты. Батареи береговой зенитной артиллерии и корабли эскадры открыли по ним ураганный огонь и смешали боевой порядок... Мрачные силуэты неизвестных еще бомбардировщиков то вспыхивали в лучах прожекторов, то пропадали в пустоте неба, потом их снова схватывали прожектора и вели до конца Северной бухты... В конце концов было сбито несколько самолетов. Мы отчетливо видели, как один из самолетов упал в море...»

Вероятно, у читателя уже возник вопрос — к чему весь этот рассказ про события на таком далеком от Ленинграда и Финляндии Черном море? Ответ простой: без ясного понимания психологической атмосферы первого дня войны невозможно адекватно прочесть и понять документы того времени и воспоминания участников событий.

Вот, например, командир 1-й бригады подводных лодок Краснознаменного Балтфлога капитан 1-го ранга Н.П.Египко пишет в своих мемуарах:

«Днем (22 июня) над Усть-Двинском, где располагалась бригада подводных лодок, в сторону Риги пролетело 15—20 самолетов с красными звездами на крыльях. Я в бинокль очень хорошо рассмотрел эти опознавательные знаки. Несколько позже мы услышали взрывы в районе аэродрома под Ригой. Я, как старший морской начальник в Усть-Двинске, приказал в случае возвращения вражеских самолетов открыть зенитный огонь. Но при возвращении самолеты ушли дальше в море, и зенитная стрельба оказалась безуспешной...» [246].

Теперь от мемуаров перейдем к подлинным документам. В Боевом приказе (б/н) от 23 июня 1941 г., подписанном начальником штаба 1-го МК полковником Лимаренко, сказано: «Зафиксированы случаи налета германских самолетов с красными звездами» [249]. И в приказе командира 163-й мд (1-го МК) от 24 июня 1941 г. читаем: «Фашистские самолеты применяют окраску и знаки советских самолетов» [250]. Не менее показателен и следующий фрагмент из Отчета о боевых действиях Сортавальского погранотряда (подписал капитан Болдырев 24 октября 1941 г.): «... С 24 июня авиация противника регулярно начала совершать разведывательные полеты на нашу территорию с залетом на глубину 2—6 км. С 28 июня 1941 г. самолеты противника, пользуясь отсутствием активных средств борьбы в тылу участка отряда, стали обстреливать из пулеметов населенные пункты, поезда, сбрасывать бомбы на железнодорожные мосты и полотно. Абсолютное большинство (подчеркнуто мной. — М.С.) вражеских самолетов летало с опознавательными знаками СССР...» [264].

Что это было? С вероятностью близкой к 100% можно утверждать, что советские опознавательные знаки на боевые самолеты люфтваффе и финской авиации никогда не наносились, а все сообщения первых дней войны о бомбардировке позиций советских войск краснозвездными самолетами являются плодом неразберихи и хаоса. Просто в одних случаях эта неразбериха проявлялась в появлении донесений, основанных лишь на непроверенных слухах, в других — в действительно имевших место фактах бомбардировки собственных войск (впрочем, ничуть не меньше было и случаев обстрела своих самолетов зенитной артиллерией). Все вышесказанное не следует понимать как призыв к огульному отрицанию достоверности любых документов первых дней войны. Разумеется, нет — документы надо изучать, проверять их достоверность, сопоставляя с другими известными фактами и документами. Не отвергать «с порога», но и не превращать каждую букву архивного документа в непреложную истину только на том основании, что бумага, на которой эта «буква» написана, уже пожелтела от времени...


22 июня 1941 г. Первый день войны


Оперсводка № 01 штаба Северного фронта, подписанная генерал-майором Никишевым в 22.00 22 июня 1941 г., занимает три страницы машинописного текста [251]. Никаких упоминаний о налетах авиации противника в сводке штаба фронта нет.

Что касается четырех истребительных авиадивизий, непосредственно прикрывавших Ленинград (5-я ИАД, 39-я ИАД, 3-я ИАД, 54-я НАД), то в интересующем нас временном периоде доступны только оперативные документы 39-й ИАД. Фонд 54-й ИАД обнаружить не удалось (возможно, это связано с тем, что еще 19 июня 1941 г. вышел приказ наркома обороны СССР о реорганизации 3-й и 54-й дивизий в 7-й истребительный авиакорпус ПВО страны). Фонд 3-й ИАД содержит лишь документы политотдела более позднего периода и все еше секретные документы военной прокуратуры; оперативные документы, хранящиеся в фонде 5-й ИАД, начинаются почему-то с 15 августа 1941 года...


Страницы


[ 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 ]

предыдущая                     целиком                     следующая