Правда, в отличие от предыдущих птичье-кроличьих экспериментов, с зеленью прямого убытка не было, но некоторый положительный баланс давался таким невероятным напряжением сил, особенно моей супруги, что продлись это ещё пару лет, она наверняка умерла бы от переутомления. Не изменила положения по существу (хотя, конечно, намного облегчила жизнь) даже покупка микротрактора.

Позже я пытался понять, почему нам не удались и эти попытки. Конечно, как только дело касалось физического труда, я становился вял и ленив, зато супруга работала за троих, так что в общем не в нехватке трудозатрат была причина. Скорее всего нам не хватало опыта. Дело это изобилует разными маленькими тонкостями, которые вместе и составляют успех — если под успехом понимать хорошую прибыль. К ошибкам же этот бизнес очень строг: производственный цикл, естественно — год, то есть если вы что-то забыли — исправить можно только будущей весной. На следующий год вы увидите, что напортачили в другом, и так далее. Так что если у вас нет семейных традиций — к старости, конечно, обучитесь, только… только грустно это как-то.

Где-то между изнурявшими нас тюльпанами (говорят, они и по сей день продолжают вылазить каждую весну на бывшем нашем хозяйстве в самых неподходящих местах) и изводившими нас георгинами коротким, но бурным всплеском отшумела ещё одна наша затея: пчеловодство. У него была одна особенность: это была идея моей супруги. Обычно идеи генерировал я, а ей доставалось их расхлёбывать. В этом же случае она была и автором, и исполнителем от начала до конца (конца, как вы уже начинаете угадывать, опять неяркого. Но не будем забегать вперёд).

Есть, знаете, такие непростые для окружающих люди: поборники совершенства, perfectionists, как говорится в английском. То есть они могут быть милейшими людьми, но как только речь доходит до дела, они — словно немой укор окружающим: ничего не могут сделать просто так, всё им надо только самым тщательным и наилучшим образом. Просто готовы извести себя ради этого. А заодно — и вас. Ведь не будешь же бросать дело или сидеть, когда рядом кто-то так надрывается.

Как вы уже, наверное, поняли, это — деловой портрет моей супруги. Даже пустячное хобби превращается у неё в надцатую по счёту профессию. Так случилось и в тот раз: прежде чем купить пчёл, она закончила годичные курсы при ВДНХ, где была единственной слушательницей не из пчеловодческих совхозов.

Для тех, кто не знает, скажу, что пчеловодство — дело ещё более тонкое, чем растениеводство, простого обучения недостаточно даже при светлой голове и невероятном трудолюбии. Не зря образ пчеловода у нас ассоциируется с седым дедушкой: тонкости этого труда постигаются многими годами практики, проб и ошибок…

Можно, конечно, поразвлечь вас воспоминаниями, как снаряжалась моя супруга перед началом работы с этими загадочными существами — это было нечто среднее между подготовкой к глубоководному погружению и стерилизацией перед хирургической операцией. Что, впрочем, не мешало этим тварям обнаружиться в самый ответственный момент под последними, восемнадцатыми по счёту штанами и ужалить. Можно также вспомнить, как у нас улетал рой и мы безуспешно пытались загнать его на место. Эффектное, доложу я вам, зрелище. Но понимаешь это потом, когда же это происходит — обычно не до эстетики.

Не знаю, сколь бы долго мы изводили пчёл, а пчёлы - нас, если бы в игру не вступили силы совершенно непреодолимые, а именно биология. Увы, у супруги началась сильнейшая аллергия на укусы. Дело пришлось бросить.

Думаю, не надо добавлять, что своего мёда мы так и не попробовали.

Все эти эксперименты проходили на глазах у наших соседей и моих сотрудников, простых деревенских жителей, многие из которых относились к нам очень сочувственно. Одна из них, моя постоянная советчица, и порекомендовала мне вновь вернуться к животноводству, но без экзотики, и без чрезмерной зависимости от совхозных кормов. Сама она много лет успешно разводила овец, и вскоре на нашем дворе появились купленные у неё Лушка и Нюшка. Потом к ним добавились Машка, Дашка, Сашка и Аркашка. Были даже Аля с Андрюшей, к неудовольствию моих детей. (Если подумать, их можно понять. Представьте разговор за семейным столом: — «Завтра надо будет резать Алю. Андрюша пусть пока побегает.» Каково?)

Овцы — милые животные. Держать на руках ягнёнка приятнее, чем чужого ребёнка. И дефицитных кормов много не требуют. Короче, мы стали раскручивать дело.

Поначалу, особенно летом, оно действительно не приносило больших хлопот. Денег, правда, тоже. Но мы надеялись.

Постепенно наше поголовье росло, и вскоре пассажиры заходившего в нашу деревню утреннего автобуса привыкли к поначалу удивлявшей их картине: в определённый час на улице появлялся средних лет мужчина в приличном костюме с галстуком, с «дипломатом» в одной руке и кнутом в другой. Перед собой он гнал средних размеров стадо овец. Как вы догадались, это был я, отводивший овец в их «детский сад», т. е. в общее стадо.

Когда я сказал, что дело это почти не приносило хлопот, стоило сделать ударение на «почти». Но если повспоминать… Вот, например, утром овцы с удовольствием шли в стадо, потому что часто у них там были свои возлюбленные совсем не из нашего семейства. И это иногда становилось настоящим проклятием, потому что вечером влюблённая овца не хотела идти домой. Она норовила в чужой сарай, к любимому.

Не могу вспомнить занятия более унизительного, чем этот бешенный галоп с палкой в руках по вечернему деревенскому лугу за несущейся не в ту сторону овцой. В последний момент этой дряни удавалось улизнуть и погоню надо было начинать с начала. Иногда на это требовалось немало времени и несколько человек. От бессильной злобы хотелось броситься на землю и заплакать, проклиная всех - овцу, себя и Советскую власть, обрекшую человека на такую жизнь.

Периодически овец надо было стричь, и это превращалось в беду для моей супруги. Стрижка - невероятно тяжёлый ручной труд, до жутких кровавых мозолей. Связанная овца не лежит спокойно, и если добавить, что это был тот редкий случай, когда моя супруга не стала кончать курсы парикмахеров и периодически щипала беднягу, этот тяжкий труд сопровождался ещё и нанайской борьбой с дико брыкавшейся скотинкой.

Впрочем, и это не было пределом испытаний для моей супруги. Настоящий, с реальной угрозой для здоровья и жизни ужас начинался для неё при заготовке сена.

Когда я сказал, что овцы мало едят дефицитных кормов, я совсем не имел в виду, что они ничего не едят. На зиму надо было запасать сено.

Вы, конечно, помните эти великолепные кадры, когда толстовский Левин со своими мужиками, картинно взмахивая косой, косит по утренней заре. Уж не знаю, сколько его этому учили перед съёмкой. У меня лично ничего в таком духе не получалось. Собственно, и попробовать по-настоящему мне довелось только один раз.

Помню, в нашем совхозе ожидался приезд высокого начальства. Как известно, в армии по такому случаю красят пожелтевшую траву. В совхозах - косят обочины. На ближайшей планёрке директор, многозначительно понизив голос, объявил, что завтра в пять утра ждёт у ворот всех специалистов с косами. Специалисты - это образованная совхозная публика, куда входил и я.

Я ненавижу ранние подъёмы, но директор относился ко мне так хорошо, что я не мог не прийти и в назначенный час был на месте. Дружная команда наперебой объяснила мне, как держать косу, как разворачиваться и т. д. Я всё понял, начал махать и — с пятого взмаха чуть не оставил без ступней косившего рядом главного агронома. Ботинок, во всяком случае, прорезал.

Директор унял вспышку адреналина и ещё срывающимся голосом сказал мне перейти на грабли, добавив, что ещё когда я только подходил с косой за плечами, я уже напомнил ему кое-что недоброе.

Тем моя косьба и кончилась, и я перешёл на заготовку сена иным, более привычным мне способом. Он начинался с того, что неким прекрасным утром я приезжал в кормовой отряд… Для тех, кто не знает, объясню, что кормовой отряд - одно из порождений организаторского гения коммунистической партии на селе - группа косилок и грузовиков при них. Косилки косят, грузовики таскают всё на сушилку. Производительность - сумасшедшая. Ровно до тех пор пока я не появляюсь со своим потяжелевшим и приглушённо позвякивающим «дипломатом». Меня уже знают, и маленькая особенность моей производственной биографии здесь тоже известна. Никому ничего объяснять не надо. Содержимое «дипломата» исчезает в кабинах, сушилка временно остаётся без работы, и возле моего коттеджа начинает быстро расти гора свежескошенной травы. Несколько часов - и запас на зиму почти готов.

С этого «почти» и начинается кошмар для моей супруги. Монблан сырой травы начинает сначала парить, потом появляется дымок. Если не растащить, через пару часов внутри горы останутся несъедобные комки обуглившейся травы…

Врядли вы поймёте, что это за ужас. Представьте, что вам приходится вилами растаскивать несколько тонн напрочь спутавшейся мокрой верёвки. Да ещё делать это на скорость, иначе начнёт тлеть. Да ещё если вы — слабая женщина, а муж на работе… И только вы, изнемогая от усталости и боли в надорванном животе, кончили растаскивать — начинает собираться дождь, надо срочно всё опять стаскивать в кучи!

У меня и сейчас сжимается сердце от этих воспоминаний.

Впрочем, и в этой изнурительной суете мы как-то умудрялись помнить, что всё же не ради любви к природе мы там появились, и хоть и из последних сил, но пользовались тем, что до столичной культуры, действительно, было всего час езды. Периодически, проигнорировав вечерние хозяйственные заботы, мы всё-таки выезжали в театр, и измученная супруга блаженно дремала на моём плече, просыпаясь изредка к центральным ариям…

Так, от затеи к затее, от свиноводства к цветоводству и протекала наша деревенская жизнь. Забегая вперёд замечу, что позднее судьба - таки смилостивилась и под нашей крышей появилось некое подобие благосостояния. Правда, сельское хоэяйство и здесь не возымело к этому никакого отношения: разрешили производственные кооперативы, и мы сразу этим занялись… Но это уже совсем, совсем другая история.

Возможно, некоторые любознательные по прочтению этих заметок зададут мне как эксперту практический вопрос - какой же из опробованных мной родов сельскохозяйственной деятельности всё-таки был наиболее доходен в советских условиях? Отвечаю не задумываясь: самогоноварение. У моей остепенённой двумя дипломами по химии супруги продукт этот получался высокорентабельным и совершенно легендарного качества. Члены местной комиссии по борьбе с самогоноварением, которую она возглавляла, регулярно потребляли и признавали это не раз.

Вот, собственно, и всё, если не вдаваться в детали. На моём затянувшемся зигзаге в сельское хозяйство наконец-то была поставлена точка. Но вот прошло немного времени, и по великой случайности мы с супругой оказались в Америке, где, как известно, работающим людям рано или поздно приходит в голову купить дом. Вы скажете - что ж такого, радоваться надо. Ну разумеется, кто же спорит. Я и радовался. Пока не услышал, что моя супруга, этак осторожненько, словно бы обмолвившись, заявила, что хочет сделать за домом грядочку и что-то там посадить…

Тут уж я сказал своё веское мужское НЕТ!!!

Страницы