Скачано 3072 раза
Скачать книгу в формате e-Book(fb2)
Владимир Суравикин
Американское начальство
Есть броское выражение – «Каждый народ имеет такое правительство, какое заслуживает». Я никогда не любил такие пассажи: соблазнительные своей хлёсткостью, они одинаково хороши для подкрепления как здравых мыслей, так и любой чуши. А что до самого выражения, то оно у меня вызывало особое возмущение: мысль о том, что русский народ «заслуживает» нашу ублюдочную номенклатуру, представлялась просто оскорбительной.
Переселившись в другую страну, я как и все стал сравнивать всё вокруг. Дошла очередь и до власть имущих. Если свести мой российский опыт к одной фразе, то это будет - сплошные проблемы с начальством. В Америке проблем нет совершенно. Естественно задуматься – почему.
Переезд в Штаты принёс облегчение не только с начальством. Любые житейские дела, любые контакты с «инстанциями» стали необременительными, а то и приятными на фоне прошлой жизни. Довольно быстро выявилась колоссальная разница в ментальности людей, и с этим пришёл вопрос – не в народах ли дело, что так различны чиновники и власти?
Я решил написать об этом потому что понял: начальство и чиновники – важная категория для понимания любого народа, потому что – нравится вам это или нет, начальство – плоть от плоти своего народа.
Тут так и слышу от некоторых шумные возражения. – «Как так?! Народ у нас замечательный, а вот правительство и чиновники – или коррумпированные мерзавцы, или набитые дураки!». Не могу вспомнить ни одну страну третьего мира (включая Россию), где не приходилось бы слышать такое. Так что прежде чем говорить о чиновничестве и начальстве в Америке, стоит подразобраться с этой категорией в общем.
Наслушавшись по миру вздохов о плохих правителях, я в конце концов стал осторожно спрашивать: - «А скажите, вам ваше правительство соседи навязали или марсиане привезли? Или всё-таки сами выбрали?» Ничем кроме обиды такие вопросы не кончались, и я бросал свои попытки.
Любителей противопоставлять «хорошие» народы «плохим» руководителям на свете масса. Мне часто попадаются русские, обличающие российское начальство и жалеющие безвинный русский народ, и американцы, сочувствующие, например, миллионам нелегальных мексиканских эмигрантов - «потому что в Мексике коррумпированное правительство». Все эти «народолюбцы» не хотят понять, что верхи и чиновничество, за редкими случаями иноземных завоеваний – это тот же народ, хоть и не среднестатистический. Ясно что в любом народе шансов выбиться больше у энергичного, сметливого и амбициозного. Но по большому счёту это - та же натура, та же ментальность. Если в народе - «слабинка» по части воровства или хамства, не стоит удивляться этому в чиновниках. Соответственно если в традициях большинства – склонность к честности и такт, больше шансов иметь это и среди властей. Казалось бы, сей факт - на поверхности, но «народолюбцы» будут вам доказывать своё, да ещё вдобавок что «в России и в Америке власть имущие – такие же мерзавцы».
Мерзавцы, конечно, есть везде, вопрос только – в каких пропорциях.
Так что если из начального афоризма убрать задиристость, приходится признать: увы, неправ я был в молодости. Не с Марса и не из-за границы появилось несметное число начальников и бюрократов в каждой стране. Народы выделяют их из себя, и в этом смысле они их «заслуживают».
Вот, собственно, и всё для затравки.
Для любителей нюансов остаётся уточнить, что адекватность, соответствие правителей народу налицо в «нормальные», спокойные времена. Когда это нарушается, общество начинает бурлить. В демократических краях в таких ситуациях с нетерпением ждут выборы, в недемократических – устраивают перевороты. Так или иначе, «устаканивается» всё тогда, когда относительная адекватность властей и народа восстанавливается. (Подчеркнём – только адекватность, общее их соответствие, а не «правильность» или «справедливость»).
И последнее. То, что я назвал «бурлением», это – действия, а не просто ворчание по кухням. Разница между ворчанием, существующим всегда всилу людской брюзгливости, и действием (будь то выборы или массовые выступления) и есть критерий «подходящести» народа и правителей. И не морочьте себе голову туфтой вроде – «Люди ничего не могут... правительство всё контролирует...». Несметное количество правителей и правительств, сброшенное недовольными массами у всех народов во все времена – лучшее доказательство что народ всё может когда хочет, и когда он действительно захочет – никакие «зажимы и «промывки мозгов» не работают. Помня об этих заварухах, остаётся заключить: если со стороны народа нет массовых действий против верхов, они на данный момент друг дружке соответствуют, в том числе и тем что имеют много общего в ментальности. Эта нехитрая (но постоянно отвергаемая «радетелями за народ») мысль – единственное, для чего мне понадобились эти рассуждения.
Теперь - несколько ситуаций, давших мне в разное время повод для размышлений об американском начальстве и чиновниках.
*
... Дэвид - главбух фирмы где я начал работать. Это – крупный мужчина под пятьдесят, рыхловатый и белесый, с виду необщительный. Он – не из богатых, но волею случая - один из первых нанялся в фирму, которая теперь растёт как на дрожжах. Так что теперь Дэвид – миллионер, спец высокого класса и вообще птица высокого полёта. Любой хоть немного знающий американскую жизнь поймёт, что он теперь со своим статусом богача и профессионала, – счастливец, по-настоящему свободный человек, не зависящий ни от начальства, ни от властей, ни от кого на свете.
А вот в дверях его кабинета – совсем другое явление. Затурканный недавний иммигрант с напряжённой физиономией. (Уверен – у каждого из вас была бы такая физиономия, если превращение из советского неудачника, выживавшего кормёжкой свиней и раскруткой вечно горящих кооперативов, в американского инженера произошло бы в течение нескольких дней.) Как вы поняли, это – я.
- «Заходи, Владди. Девушки звонили – банк ссуду не даёт? Не переживай – попробуем решить».
Я осторожненько присаживаюсь. С неделю назад меня взяли на работу, и сразу – проблема: как добираться. Общественного транспорта нет, а на доброте знакомых не наездишься – сегодня подвезли, завтра подвезли, а там – начнёшь раздражать своим попрошайничеством. Нужна машина, а на аванс – пару тысяч – её не купить. В банке - вежливый отлуп: нет кредитной истории, нет ничего кроме крошечного счёта. Вздохнул на работе – и сразу закрутился механизм сочувствия и содействия. Секретарши и без моих просьб доложили главбуху.
- «Сейчас-ка мы нашему адвокату... (Берёт телефон.) Сэм, привет. Всё ОК. Да нет, я не об этом. Слушай, тут нашего в банке обижают. В нашем, в «Банкерс Траст»! Ссуду на машину не дают. Кредитной истории, говорят, нет. Откуда же ей быть, если он тут только что появился? Можно иногда и отойти от формальностей. Позвони-ка в их управление этой молодой, Саре, мы обычно с ней дела имеем. Её недавно вице-президентшей поставили. Пусть позвонит своим девочкам. Сколько? - смотрит на меня. – Владди, ты же без Мерседеса пока обойдёшься, правда? А то я знаю – он у вас, русских, в моде. – И снова в трубку: - он сказал – что-нибудь небольшое, тысяч десять. Да, прямо сейчас. И набери мне – что удалось».
Через пять минут, показавшихся мне вечностью, звонок. Чудо случилось – все оказались на месте. Дэвид благодарит и поднимает на меня свои белесые зрачки. – «Ну вот, с банком решено; сейчас у тебя будут приятные хлопоты выбора машины». Я в полном ошалении ударяюсь в благодарности. – «Всё в порядке, Владди. – Дэвид довольно ухмыляется. – Как видишь, всё оказалось не так сложно. Давай, действуй».
Я поворачиваюсь и иду к выходу, но прежде чем открывается дверь, я слышу: – «Владди... – теперь Дэвид совсем по-другому, внимательно и серьёзно скотрит на меня. – Скажи мне пожалуста... Вот, мне удалось тебе помочь. А вот если... если кому-то рядом с тобой понадобится помощь – ты ведь тоже поможешь, правда?» - Я на мгновение столбенею от этого вопроса. Вся сценка вдруг предстаёт передо мной словно со стороны. Мы одни в этом кабинете. Нет ни зрителей, ни ответственных за идеологию – таковых в Америке нет вообще. Да и не перед кем Дэвиду, с его абсолютной независимостью ото всех, ваньку ломать. Я как-то внезапно осознаю, что этому уже немолодому, давно не наивному и лишённому иллюзий человеку действительно лично важно, чтобы мир вокруг него был добрее. Ну, по возможности.
Может быть, я преувеличил и до сих пор преувеличиваю значение того момента, показавшегося мне символическим. Конечно же не все американские начальники – высокой пробы джентльмены и гуманисты. Но мне это очень запомнилось. Как и мой ответ, вполне естественный: - Ну разумеется, Дэвид. Нет сомнений. Разумеется помогу.
*
Алик – отличный спец для нашей фирмы, но попал он к нам почти случайно. Уехав из России по беженским каналам, он устроился в Чикаго на какую-то дрянную работу и начал оформлять гринкарту. Дело это не быстрое, и пока оно тянулось – он узнал о нашей фирме и поступил к нам. Переселившись в наш город, он отправился в Чикаго получать свою гринкарту – вещь нелишнюю, учитывая разъездной характер нашей работы.
На последнем, решающем собеседовании ведущий его дело чиновник вполглаза просматривал его документы, готовясь благополучно закрыть дело и выписать разрешение, как вдруг его взгляд наткнулся на адрес и глаза у него полезли на лоб. – «Где, где Вы живёте?! В Де Мойне? Так что же Вы тут делаете?! У вас там своя контора по иммиграции, в Небраске (это как-нибудь четыре часа в сторону, противоположную Чикаго), и получать гринкарту по правилам Вы должны там! И Вам прийдётся снова ждать месяцы, потому что поставят Вас в конец очереди!» Чиновник аж сам поморщился от открывшейся перспективы. Однако поразмыслив немного, он вдруг схватил бланк заполненной анкеты, скомкал его, сунул Алику чистый бланк и снова закричал: - «Запомните – Вы мне ничего не говорили о своём переселении! Пишите заново, ставьте Ваш бывший Чикагский адрес!»
Через час Алик уехал с разрешением на гринкарту.
Вспоминая свой опыт столкновений с чиновничеством в России и в Америке, рискну обобщить. Если вы обратились в «инстанции» с вопросом, который не задевает ничьи интересы и с равным безразличием для чиновника может быть решён благоприятно или неблагоприятно для вас, в России он в большинстве случаев будет решён отрицательно, а в Америке – положительно. Но мало того. Если вам тут и откажут, сделано это будет так (с объяснением причин, мешающих решению, и с советами как их преодолеть, если такая возможность есть), что уйдёте вы если и не почти счастливый, то уж точно без ощущения плевка в душу.
Теперь – о начальственном поведении.
*
С год после начала моих командировок пришлось мне участвовать в пуске крупнейшего нефтеперегонного завода на территории США. Место для него было выбрано любопытное – Карибский остров Сент-Крой, что в группе Малых Антильских. Но мы тут не об островах.
Сижу я однажды в зале центрального пульта управления и вдруг слышу вокруг разговоры – «Мистер Гесс... Мистер Гесс..» Никакого ажиотажа, просто вполголоса, от одного к другому. Название завода в то время было – «Гесс Ойл». Миллиардерское семейство Гессов, затеявшее ту стройку, - одно из самых богатых в Америке.
Не успел я что-либо сообразить, как в зал быстро вошли два невысоких, по-отпускному одетых старичка, обоим хорошо за семьдесят. Это и были мистер Гесс со своим братом. Подойдя к первой группе пультов, они с полупоклонами принялись пожимать руки сидящих, жестами принуждая их не подниматься от пультов. Издали разговор виделся как банальный обмен любезностями и благодарностями. Быстро завершив в одном месте, они также быстро перешли к другой группе, и сценка повторилась, за исключением того что была, видимо, сказана шутка и все засмеялись. Когда настала очередь третьей группы, я с облегчением понял что траектория пробега братцев Гессов по залу пройдёт мимо моей зоны: со всё ещё неуверенным английским я невольно побаивался «нештатных» ситуаций. Минут через двадцать Гессы улетучились так же быстро как появились, а я призадумался: как бы выглядела в Союзе (или России) картинка посещения огромного завода «инстанциями», более высокими чем его действующий генеральный директор?
Впрчем, Гессовский наскок – ерунда по сравнению с тем что могут иногда отколоть американские начальствующие. Вот ещё был случай...
*
Летний пикник для сотрудников – святое дело. Даже самые маленькие, самые небогатые американские компании стараются его устраивать. Сколько тут от щедрости, а сколько от менеджерского расчёта (сблизить людей, в итоге повысив общую эффективность) – один бог знает, но обычай блюдётся старательно. Моя супруга работает в аналитической лаборатории, это бизнес внешне небольшой – человек шестьдесят, но для своей категории вполне внушительный и уже с именем в масштабе страны. Создали его лет двадцать назад два приятеля по имени Джеф и Брюс. Начали с пары стареньких хроматографов, и вот... Оба уже миллионеры. Джеф – президент, он сам – химик и рукастый малый (такое сочетание – обязательное условие для выживания вновь образованного бизнеса, когда всё надо делать самому), Брюс – его «вице».
В этом году пикник – у Джефа дома. Обычно компании для такого случая арендуют площадки в парках, но Джеф, как бы выразиться, прижимист (если не сказать крепче), экономит на всём. Впрочем, двор у него большой, места хватает. Последнее – существенно, если учесть что непременный атрибут таких пикников – какие-нибудь дурацкие игры. Советские дома отдыха и турбазы помните? Так вот это – вроде того. Какой-нибудь дурацкий бег в мешках.
Впрочем, сегодня бег не в мешках, а со стаканами с водой. Цель двух команд – кто скорее наполнит свою бутылку, стоящую метров за тридцать от старта. Не так уж и просто: быстрее побежишь – расплескаешь, помедленнее – отстанешь. Но и это не всё. Вам когда нибудь удавалось влить стакан в обычную узкогорлую бутылку второпях, не пролив при этом половину? А теперь вообразите, что бутылка стоит не на столе, а на лбу у вашего президента!! Нет-нет, я не оговорился и не рехнулся. Джеф и Брюс валяются на травке метров за тридцать от старта и о чём-то беседуют с бутылками на лбах. Вы можете вообразить советских директора и зам-директора в этой роли? Я лично – нет.
*
Президент Клинтон не только дудел в саксофон на потеху публике, но и учавствовал в юмористических видеоклипах с подшучиваниями над ним. Убедиться в том что американское начальство на всех уровнях не склонно к важничанию и не слишком озабочено внешним раздуванием своего авторитета, я смог в первые же месяцы своей американской жизни.
Пелла – милый городок в часе от нашего дома. Он населён голландцами. Конечно, они уже не вполне голландцы – и говорят по-английски, и во всём другом от остальных не отличаются, но – помнят о своём происхождении и блюдут те традиции, которые можно сохранить. Самое впечатляющее – это их праздник тюльпанов. В один из весенних уик-ендов городок преображается. Мало того что на всех клумбах расцветают немыслимое количество великолепных и часто очень редких тюльпанов – улицы дополнительно украшаются и устраивается грандиозный парад.
Этот парад – известное мероприятие в этой части Америки. Съезжаются на него тысячи из ближайших штатов. В автостоянки превращаются дворы всех горожан, пятёрочка – и можешь оставить машину на день. Соответственно, участие в параде – дело чести всех жителей. Все наряжаются в одежду времён Рембрандта, открываются десятки микро-музейчиков быта Голландии с национальной жрачкой, продажей деревянных башмаков и игрой механических оркестров – этаких похожих на старинные пожарные машины монстров, одним мотором приводящих в действие механические фортепьяно, гармони, духовые и барабан.
На главной улице ставятся разборные трибуны, толпы зрителей заполняют обе стороны дороги, и вот парад начинается. Сначала идут шагающие оркестры всех ближайших учебных заведений в гусарских униформах. Затем – толпа женщин в старинных одеждах с вёдрами и швабрами, проходя, изображает старинное голландское городское занятие – мытьё тротуаров. Следом – трубочисты: группа мужчин во всём чёрном на велосипедах, с шарошками и прочими настоящими причиндалами, с физиономиями вымазанными в саже. Потом – старинные автомобили, парад всадников на красивых лошадях, городские бизнесы на грузовиках, размалёванных и переделанных под соответствующую тематику, многодетные семьи – город просто лезет из кожи показать себя. Под конец, разумеется, - в окружении разнаряженных подружек – местная королева красоты, выбранная как раз перед парадом. Зрители вопят от восторга, горожане счастливо улыбаются – такое вот американское развлечение.
Но всему приходит конец, и вот удаляются последние демонстранты, трибуны перестают вопить и начинают расходиться по городу – закупка сувениров и проба местной кухни – святое дело. Собираемся и мы. Медленно пробираемся вдоль почти опустевших трибун и оказываемся рядом с большой семьёй зрителей, весело болтающих с подъехавшим к ним на велосипеде одним из «трубочистов». Я невольно останавливаю взгляд на трубочисте – я его несомненно где-то видел, и пытаюсь вспомнить – где. «Трубочист» ловит мой взгляд и вдруг улыбается и машет мне как знакомому. И тут до меня доходит: вырядившийся трубочистом красивый брюнет с усиками – губернатор нашего штата мистер Барнстад собственной персоной, знакомый мне по портретам! Такой вот сюрприз, друзья мои.
Я попытался представить советско-российский эквивалент Барнстада – первого секретаря обкома или как там эти областные владыки теперь именуются – разъезжающего на велосипеде с вымазанной сажей рожей и метлой за плечами перед тысячами жителей его области, и аж заколдобился.
Тут прийдётся извиниться за очередной приступ синдрома обобщения, но не обойти важный пункт. Отсутствие важничания среди американского начальства – не просто одна из черт национального характера. Значение этого свойства – огромно. Оно во многом определяет атмосферу в обществе, тот несравнимый с другими странами психологический комфорт, который чувствует здесь так называемый «простой человек» безотносительно к своему материальному уровню.
*
Тут наверное пора окинуть написанное критическим взглядом – не слишком ли румяно получается. Да, как ни крути, а надо признать: американские начальники и чиновники – в своём большинстве люди воспитанные и внешне доброжелательные. За все годы здесь не видел ни громких скандалов, ни прилюдных отчитываний. Даже когда на производстве случается что-то по-настоящему плохое, с огромными убытками, не увидишь разносов и прилюдных поисков виновных. Об открытом чванстве и унижении нижестоящих и говорить нечего – такого не наблюдал.
Но надо помнить, что смотрю я на местную жизнь в «технических» областях: это – заводы и инженерные фирмы. Другие сферы мне видны только как посетителю, т. е. «извне». И ещё: выводы мои - о большинстве. Есть однако и меньшинство – весьма мерзопакостное.
Кажется, ещё в первый год своей американской жизни я прочёл в местной газете о хозяине небольшого завода, не отпускавшем рабочих в туалет. Терпи до обеда, а если не можешь – одевай дайперсы и, извиняюсь, делай в штаны... Трудно представить такую мразь, но газетка наша обычно не врёт. И что любопытно – никаких писаных законов этот ублюдок, оказывается, не нарушал. Не нравится – увольняйся и ищи работу без таких чудес (благо что такое паскудство – действительно уникально, хотя фирм, где время обеда и перекуров жёстко контролируется – полно).
А чтобы ещё раз подчеркнуть что в Америке далеко не всё умиляет, упомяну о верховном боссе моей фирмы. Несколько лет назад мы попали в собственность холдинга, фирмы – хозяина, ничего общего с нашими инженерными делами не имеющего. Этому холдингу нужна от нас только прибыль и хорошие новости – для поддержки их акций на бирже. То есть побольше доходов и поменьше расходов. А какая статья расходов в развитом капитализме самая крупная? Правильно, зарплата работников.
У нас есть действующий, «повседневный» президент, такой же нанятый работник как и остальные. Сейчас это – сравнительно молодой парень, прошедший в ней кучу должностей и во всём великолепно разбирающийся, умница и балагур, иметь дело с которым – одно удовольствие. Фирмой он руководит как бывалый таксист своей «Волгой» - легко и уверенно. Но он – не верховный хозяин. Скольких принять и скольких уволить, как распределить крупные средства – решает другой человек. Это сухонький хмырёк средних лет, появляющийся у нас наездами, по слухам – племянник президента холдинга. Надзирать нас он начал лет пять назад, но лишь недавно сумел совладать с нервным напряжением на физиономии, вполне естественным когда заведовать приходится вещами незнакомыми.
Хорошо помню, что в своей первой речи на общем собрании где его представляли он сразу заявил что собирается руководить нами по методу компании «Интел». Это когда ежегодно увольняются пять процентов сотрудников (ну всякие там «малопродуктивные», неугодные или «с неоправданно высоким заработком»), и набирается пять процентов новых.
Думаю понятно что в переводе на русский эти речи звучат так: - «Слушай, стадо, будете плохо доиться – буду отправлять ежегодно пять процентов низкомолочных и много жрущих на скотобойню».
Следующей – без переходов – темой у нашего верховного босса было создание атмосферы доверия между работниками и руководством. Из чего мы заключили, что юмор у него очень специфический.
*
В разговоре о вышестоящих не обойти и моих заказчиков. В поездках я редко имею дело с большим начальством, в основном это – специалисты, руководители служб и т. д., но не надо быть большим психологом чтобы понять: на время моей командировки они – мои начальники. Они – те, кто подписывает мой табель, кто платит, а значит и «заказывает музыку», не только в техническом, но и в человеческом плане. Я, в сущности – «обслуга», хоть и квалифицированная. По любым человеческим меркам я – подчинённый. То есть, как ясно любому, один из возможных объектов, чтобы сорвать настроение, подпорченное утром супругой...
Тут, друзья мои, мы подошли к тому, что и после двух десятков лет в Америке остаётся для меня самым поразительным. Чтобы вы поняли, вынужден коснуться личных деталей.
Больше десяти лет перед уездом в Америку я не занимался инженерными делами. Знакомые с советской повседневностью этому не удивятся, понимая что заведующий совхозной котельной, кем я стал ради жилья, – это мелкий доставала, погоняла полупьяных работяг, - кто угодно, только не инженер. С таким вот «багажом» в возрасте за сорок я и появился в Америке. Попал я на инженерную фирму, где огромная часть работы - компьютеры и всё с ними связанное. За всю предыдущую жизнь я не только не подходил к компьютерам - у меня не было даже навыка пишущей машинки. Наконец, оборудование, которое мне предстояло иметь дело, было не тем, по чему я имел диплом и чем занимался в молодости.
Обучали меня, естественно, в первую очередь окружавшие меня россияне (фирма была сделана бывшим ленинградцем и эмигрантов было достаточно). Не передать, сколько унижений я тогда перенёс. Хватаясь за голову и закатывая глаза, мои «учителя» (многие из которых, как я понял потом, знали аж на целых три тычка в компьютер больше чем я) бились в истерике от моей бестолковости.
Кое-как освоив азы, я почувствовал что пределы приличия исчерпаны и попросился в первую самостоятельную поездку. Чудом её не провалив, поехал в другую. Психологическая адаптация пошла быстро, чего нельзя было сказать о технике... Работы отличались, и допустив один «ляп» в одном проекте, легко было допустить другой в следующем...
Моё самообучение «методом тыка», естественно, происходило на глазах разных заказчиков, и не думаю что эти наблюдения приводили их в восторг. Наш бизнес – крошечная часть огромного завода, но наша ошибка может на часы, а то и дни остановить дорогой непрерывный процесс. Можете представить моё самочувствие, когда я тыкал в наши кнопки, часто плохо представляя что за этим последует, и можете вообразить эмоции заказчиков, наблюдавших мою неуверенность, а то и ошибки.
Судьба охранила меня от настоящих аварий, но «ляпов» было полно. В первых командировках моё нутро сжималось, ожидая естественного недовольства, жалоб, или по крайней мере недовольных физиономий. Так вот ничего такого не было. Я ездил по разным заводам, делая промахи то здесь, то там... Меня нигде не попрекали. Мало того – меня ободряли. – «Ну ладно, Владди... Я думаю, мы так сможем работать...» - (Видя, что я не в состоянии сделать настройку лучше). – «Ну чёрт с ней, с этой функцией...» - (Видя, что я не в состоянии её включить).
А уж если мне удавалось сделать сносную работу – похвалам не было конца: «Замечательная работа!», «Прекрасно сделано!». Признаюсь – иногда ком подступал к горлу, когда видел такое великодушие и сочувствие. И было это во многих моих американских поездках.
Вот так, друзья мои. Уже два десятка лет я толкусь среди этого народа, а всё не схватывает некоторые его черты моя русская ментальность. Ну кто я был для них, этих моих заказчиков, фактически - моих временных начальников? Непонятный субьект, иммигрант из страны, десятилетиями источавшей злобную враждебность к их стране. Почему они меня морально поддерживали? В их дорогущем оборудовании – с риском его останова - ковырялся явный неумеха, в возрасте, когда любое ученичество должно быть далеко позади. И – никаких видимых отрицательных эмоций. Разве что чуть нервный смешок иногда – «Ну, мы надеемся, ты не собираешься нас остановить?»
Следуя ипринципу не рисовать розовых картинок, я пытаюсь вспомнить что-либо, что «сбалансирует» описанное. Перед глазами встают хам – мексиканец из их госмонополии «Пемекс», с наслаждением унижающий при мне пришедшего к нему за подписью мелкого подрядчика,.. нудные японцы, изводившие меня яростными придирками к ничтожным отклонениям от проекта... шумные итальянцы, работа с которыми – непрерывная дуэль самолюбий, если ты не смог подружиться с ними с первых минут...
Американцы, и прочие англосаксы (канадцы, британцы, австралийцы) в таком плане как-то не вспоминаются.
Русские люди, которым начальство десятилетиями внушало, что Америка – опасная и враждебная страна, стали понемногу в Америку ездить и своими глазами убеждаться, что американцы – в большинстве доброжелательные и хорошие люди. Но многолетние пропагандистские клизмы сделали своё дело: для увязки старых пропагандистских страшилок с симпатичными американскими впечатлениями вытаскивается ещё одна старая бредятина: простые американцы – ничего народ, а вот их власти... Ну, там Пентагон всякий или капиталисты... Они – уух какие!!
Полноте, друзья мои. У несклонного к чинопочитанию, добродушного и в основним довольного жизнью народа, вдобавок выбирающего своё начальство не из-под палки, злокозненные правители как явление существуют только в лживых «триллерах» профессиональных леваков. И в пустых головах тех, кто этому мусору верит.
Страницы
целиком
Библиотека интересного