Эта щедрость босса после двух лет каторжного труда до сих пор стоит у меня в ушах.

А потом у меня была командировка в Японию... Токио действительно тесный и скученный город, автомобильные эстакады часто проложены так, что автобус проходит совсем близко мимо огромных окон – а то и стеклянных стен – множества деловых контор. Мой прилёт пришёлся на время, когда я проезжал мимо этих фирм около семи вечера – времени, когда в Америке (и не только) все уже дома, или в баре, или в спортклубе – где угодно только не на работе.

Здесь всё было не так. Прежде всего - вместо загородочек («кубиков»), где с разной степенью уюта и уединённости американские работники бюрократического фронта сидят в своих конторах, здесь были совершенно открытые залы размерами от волейбольного чуть не до футбольного полей. Ровными рядами стояли столы, а за ними строго в затылок сидели люди: мужчины – все в тёмных костюмах и белых рубашках с галстуками, женщины – тоже в чём-то строгом. Время приближалось к семи, но все офисы были полны. Это была не просто вдруг возникшая необходимость для некоторых остаться поработать сверхурочно, это была ежедневная норма жизни. За столами не было пустующих мест.

Моим партнёром оказался мистер Такахиро – моих примерно лет, сама выдержка и корректность, в безукоризненном тёмном костюме, эдакий дипломат от инженерии. Дела как всегда шли с перерывами, и скоро у нас стали возникать сначала короткие, а потом и долгие разговоры на отвлечённые темы. Я удовлетворял своё любопытство о Японии, а мистер Такахиро - мне показалось больше для приличия, чем из любопытства – спрашивал в ответ. Я с удовольствием видел, что мистер Такахиро понемногу оттаивает от своей непроницаемой официальности и какое-то подобие сердечности появляется в его интонациях.

По секрету поделюсь что у меня есть маленькая отмычка к японской ментальности. Рано или поздно в общении выясняется, что я – русский, и тогда, найдя подходящий момент, я как бы между прочим замечаю что мне очень жаль, что между нашими народами пробежала чёрная кошка в виде четырёх Курильских островов, и что я лично не разделяю убеждений российских властей удерживать эти острова любой ценой, препятствуя этим настоящему и дружескому сближению. Делать это мне не сложно потому я действительно так считаю. Обезобразив одну шестую часть всей земной суши, наши соотечественники могли бы и уступить четыре крошечных клочка тем, кто знает земле цену и умеет с ней обращаться. Не могу сказать, что после этого мне сразу кидаются на шею, но дружелюбие устанавливается как-то быстрее. Так случилось и тогда, и всё бы закончилось прекрасно, если бы не один злосчастный разговор...

Речь как обычно шла на нескончаемую тему «а у вас - а у нас», точнее – как в Америке и как в Японии. К тому времени я уже был достаточно осведомлён о весьма скромной (на фоне колоссальной промышленной мощи) жизни японцев, об огромной стоимости всего и особенно жилья, и о том, что в любых странах бизнес японский или для японцев – от ресторана до борделя – прежде всего значит непомерные цены. Я вслух задался вопросом - по какой причине людям в Японии достаётся столь скромная доля плодов их нелёгкого и добросовестного труда, и заметил, что в Америке всё по иному: народ живёт богаче и вольготней, хотя надрыва на работе и массовых обязательных сверхурочных не наблюдается.

Тут бы мне и остановиться, потому что признаки досады сразу появились на лице мистера Такахиро. Но меня уже понесло. – «Вот, продолжил я, взять хоть меня: сравнительно недавний эмигрант, простой инженер, а живу в доме площадью триста с лишним квадратных метров...» Мистера Такахиро словно током дёрнуло. – «Что? Вы наверное хотели сказать – тридцать с лишним метров?» - «Не-е-т, - поддавшись мелкой вредности протянул я, - английский у меня конечно далёк от совершенства, но триста и тридцать я не путаю. У меня три жилых этажа, и около сотни метров на каждом.» - «Но это, естественно, куплено на занятые в банке деньги?» - «Да, разумеется заняли вначале. Но уже выплатили...»

Этим наша дружба с мистером Такахиро и закончилась. Он снова стал сух и официален, и больше никаких вопросов, кроме как по работе не задавал.

Попасть в частное японское жильё мне не пришлось, но по дороге от электрички до завода (это был единственный случай за мои двадцать лет не-российских командировок, когда на работу пришлось ездить общественным транспортом, японское всемерное ужимание людских нужд взяло в оборот и меня) идти приходилось через жилой райончик окраин Токио – вероятно вполне типичный. Не раз на той дороге я сожалел что со мной нет тех россиян, которые особенно жалуются на малые размеры советского жилья – до того поражали крошечные размеры многих токийских частных строений. Помню, я долго разглядывал шедевр экономии площади – частный дом примерно три на четыре метра в плане, высотой в четыре этажа.

Тогда же мне припомнилась попытка любопытного новшества в Токийской жизни. Как все мы знаем, город этот огромен и набит людьми так, что ежедневная дорога на работу для многих – мучение. Вот и придумал кто-то сделать ночлег «для молодых бизнесменов», проще говоря – для начинающих, бедных дельцов, кто только раскручивает свой крошечный бизнес и для кого часы потерянные на ежедневную дорогу домой в пригороды – нож острый. Идея хорошая, вопрос только – что было придумано. Ночевать «бизнесменам» предлагалось в ящиках, размером несколько больше гробов. Нет, разумеется это были не какие-нибудь тарные ящики, это были вполне прилично и специально для этого сделанные пластиковые короба с обогревом, но факт оставался фактом: в них можно было только лечь и закрыться. Я даже видел рекламный фильм.

Наверно даже те, кто не ездит «по заграницам», представляют к чему привело бы такое предложение в стране европейской культуры, даже много уступающей Японии по экономике. Никто бы просто не поверил, что это – всерьёз, к этому бы отнеслись как к не очень удачному юмору. Правда в Токио эта идея тоже не прижилась, но думаю не потому, что она многих шокировала. Скорее всего ящиковладельцы стали просто многовато драть за эти «ночлеги». Предполагаю это потому, что недавно, лет двадцать после сообщения об этих попытках, видел другой Токийский репортаж о всё тех же потенциальных клиентах таких «ночлегов». Многочисленные мелкие дельцы, гумус любого работающего капитализма, никуда не делись, и жизнь их не стала слаще. За неимением тех ящиков они обретаются по разным кладовкам и прочим неудобьям, вместе с растущим числом почти не существовавших ранее безработных.

Жильё простого человека - показатель колоссальной важности и наглядности. Исследователи, не боящиеся называть отличия Западной цивилизации от остальных, всегда отмечают бытовые удобства (разумеется, доступные в соответствующую эпоху). Говорят, идея комфорта для незнатных впервые появилась на Крите – колыбели Западной цивилизации, и передалась античности. Ничего не могут сказать археологи о жилье простых людей во всех прочих обществах, потому что крысиные норы не сохраняются, а вот раскопанные Помпеи поражают именно жильём горожан. Но мы тут не о Помпеях.

Стоит мне вспомнить дорогу из гостиницы в бомбейский аэропорт, как перед глазами встаёт место, где жуткие трущёбы этого города раскинулись почти до горизонта. Моя супруга не верила мне, пока не походила там сама – незадолго до натурных съёмок там нашумевшего «Трущёбного Миллионера». Да и убогое жильё «среднего класса» Индии – воплощение неудобства и неухоженности.

Недалеко ушёл в этом плане и Китай (во всяком случае до модернизации по Западному образцу), с его облепленными «самостроем» хрущёбами или убогими старыми строениями. Ну, а о нас я просто промолчу – слишком навязло в зубах. Впрочем... Крошечный штришок из недавнего. Включаю телевизор в недавней вьетнамской поездке и натыкаюсь на российский канал. Репортаж о поездке российского президента в Забайкалье. Заседание с местными руководителями. Всё те же надутые физиономии, всё то же суконное советское словоблудие. За окном – вовсю двадцать первый век, но на фоне гигантских доходов от нефти и строительства военных баз на чужих территориях - всё тот же до боли знакомый «жилищный вопрос», включая расселение коммуналок...

Впрочем, прогресс всё же был: темы «расселение из подвалов» уже не было, а появился - как знамение времени – вопрос «приватизации общежитий». То, что во фразе из двух слов совместили заведомо несовместимое, никому глаз не резануло.

* * *

Видя распространённость иллюзии о «великих цивилизациях» и их «великих культурах», можно задуматься о её причинах. Где-то около середины двадцатого века на Западе проявился великий и печальный процесс деградации его воли и разума, одним из проявлений которого стало повальное критиканство собственной цивилизации, и соответственно – исступлённый поиск достоинств других культур. Как массовому душевному заболеванию этим тенденциям – десятилетия, но сама порочная идея, будто развитую цивилизацию надо отправлять на обучение к другим «великим культурам» (и вы понимаете, что речь тут не о частностях вроде изготовления бумеранга или секретов китайской кухни) – много старее. Я отношу её к Жан-Жаку Руссо с его идеей деградации нравов с развитием цивилизации и желательности обучения у «благородного дикаря». Эта чушь ещё простительна для 18-го века, когда знания о дальних краях только появлялись, но совсем не извинительна для второй половины 20-го, когда внушительный инструментарий изучения и сравнения ( в том числе и количественного) культур и народов налицо. Нежелание его применять, оголтелое навязывание бредовой идеи «равноценности» всех культур и приводят к печальному выводу о приближающемся цунами новых «тёмных времён» и невежества. Идеологи анти-западничества не понимают, что их отказ «называть кошку кошкой» так же полезен не-западным цивилизациям, как отказ врача открыть больному его болезнь из соображения «не обидеть». Ни к чему, кроме задержки выздоровления это привести не может, и разумные люди вроде упомянутого в эпиграфе индийского инженера это начинают чувствовать. Увы – они в меньшинстве.

Несомненно играет роль и присущий человеческой психике эффект удалённости. Мы легче верим тому, что видим вблизи, и чем дальше предмет, тем меньше наша уверенность. Хотя вроде ушли времена, когда даже образованные верили, что где-то живут люди с пёсьими головами, и амазонки, у которых, пардон, разрез поперёк, даже сегодня технически образованные люди не торопятся смеяться, слушая о чудесах Бермудского треугольника. «Чёрт его знает, может, что-то там и есть, в такой дали...» Тут вспоминаются поиски Атлантиды, затеянные гитлеровским режимом в Южной Америке. Но это – цветочки, особенно после того как Суворов убедительно показал что умных людей в гитлеровском руководстве было не много. Истинный шедевр – это поиск гималайской Шамбалы, средоточия мистических сверхсил и средств связи с потусторонним разумом, затеянный самым образованным правительством в человеческой истории, а именно ленинским совнаркомом.

И конечно же, всегдашняя причина – легковерие. Свойство это изначально присуще людям, но в последние десятилетия промывание мозгов публики помоями мультикультурализма очень его усилило. Когда тебя с молодости учат, что Джоконда и роспись на дудке австралийского аборигена – искусства равнозначные, и что в древних восточных учениях можно найти ответы на современные проблемы, ты в конце концов можешь и поверить...

... Я убегал от наводнения. Индийский город Барода за несколько дней до моего уезда залило, и хотя затопление не было опасным (я ходил на переговорный пункт по воде ниже пояса, думая не об утоплении, а о местных сортирах, растворившихся в этой водице), его хватило чтобы перекрыть аэропорт. Надо было или неизвестно сколько «ждать у моря погоды», или отправляться поездом. Я решил ехать.

Мысль о том что надо провести семнадцать часов в индийском поезде не принесла мне радости изначально, а как только я приехал на станцию, она переросла в тоску на грани отчаяния.

Ехать надо было не в поезде в нашем смысле, а в каком-то подобии электрички. Типичный индийский вагон – цельнометаллическое изделие в буквальнейшем смысле этого слова. В нём нет ни единой неметаллической детали. Его изготовители, в отличие от их российских коллег, не питали иллюзий о своих пассажирах. В нём нет ни стёкол, которые можно разбить, ни дермантина сидений, который можно порезать. На окнах – решётки, надёжно перекрывающие путь безбилетникам. На мысль, как выскочить в случае пожара появляется встречная: тут же нечему гореть, пожар возможен только если пролить бензин. И потом – что мы там говорили о ценности жизни в «великих цивилизациях»?

Для вашего душевного комфорта (комфорт физический, как уже сказано – отдельный разговор) над сиденьями висят вентиляторы, размерами с гребные винты небольших пароходов. Я, правда, так и не увидел чтобы они работали, но это оказалось и не очень нужно: из-за отсутствия стёкол вагон хорошо продувался и за исключением остановок всё было сносно даже на 35-градусной жаре.

Ещё подходя к поезду, я обратил внимание что все едущие – мужчины. В Индии, как и в мусульманских странах, много мест, где у вас создаётся впечатление, что этот народ состоит только из мужчин. Только у двери вагона, куда я направлялся, топталось существо женского пола. Это была долговязая европейская девица лет двадцати, тощая и не очень миловидная. Вид у неё был несколько потерянный и затравленный. Увидев меня, девица быстро подошла. – «Сэр, вы этим поездом едете? Можно я с вами сяду? А то мне тут как-то... непривычно». Я естественно не возражал.

Постепенно разговорились. Сузи – так её звали – живёт в Англии. По крайней мере – там её родители. А в Индии потому, что едет к приятелю, он приехал сюда учиться. Я по наивности спросил – в какой же университет? – «Да нет, - несколько смутившись, ответила Сузи, - он не в университет, он тут в Гималаях, у него там – свой гуру...» – А чем он тут занимается – не унимался я со своей наивностью, - где работает? Сузи ещё смущённее взглянула на меня. Выяснялось, что мы – из настолько разных сфер, что различны наши фундаментальнейшие понятия. Я был из того скучного мира, где прежде чем заниматься поисками вечной истины надо было жить, а чтобы жить – надо было работать. – «Он не работает... Он... просто живёт. Общается со своим гуру...»

Мотаясь по Индии, я приглядывался и к этим гуру. Есть такой сухой статистический термин в отношении рода занятий: служители культа. В западных конфессиях этот тип – подтянутый мужчина в сюртуке с характерным воротником стоечкой, у нас это поп в рясе, а типичный индийский гуру – обросший старик в утрированно национальной одежде. Их много показывают по индийскому телевидению, и в тех редких случаях, когда это было на английском, я пытался прислушаться. И вот судьба подкинула мне шанс посмотреть на них вплотную.

Однажды возвращаться пришлось срочно и мест на обычные авиарейсы не было. – «Могу отправить вас только с пересадкой в Варанаси» - сказала агентша. Никогда не слышал о таком, но чёрт с ним, хоть через Южный полюс, лишь бы скорей домой! Из самолёта краем глаза увидел обычное индийское захолустье, и аэропорт своей малостью и запущенностью подтвердил это. Странным показалось только необычное для такого места количество останавливающихся там международных рейсов.

Из-за накладок с билетами я там чуть не застрял и так перенервничал, что когда всё утряслось, я покинул это место с запомнившейся мыслью – боже, как хорошо что больше никогда не придётся ступить ногой в эту дырищу!

Не тут-то было.

Туристская путёвка по Индии включала Варанаси. Выяснилось, что это известный религиозный центр, и потому туда ходят международные рейсы. Если вам попадутся рекламные ролики про Индию, обязательно будут кадры: на высоком берегу над широкой рекой стоят красивые ступенчатые храмы... Это – Варанаси. За чудесами или исцелением, или просто за мудростью многие летят туда со всего света... И спрос рождает предложение. Там полно гуру. По своему положению они очень разнятся. Нижний уровень – это бродящие по улицам старики, ждущие милостыню. В редких случаях, когда есть английский, они с вами заговаривают, и можете тут же начинать черпать мудрость. В любом случае вас благословят помазав вам лоб чем-то красным, и за это полагается дать немного денег. Есть среди них очень инициативные. Понимая, что иностранец – это всегда источник денег, вас пытаются благословлять даже когда вы уже не хотите, а не хотеть вы начинаете очень быстро, потому что бродите по городу с утра, а эти гуру на каждом углу. В итоге каждая такая встреча превращается в момент боксёрского поединка или фехтования: нападающий с краской пытается прорваться к вашей физиономии, а вы, лишённый возможности ответного выпада, уворачиваетесь. Поскольку у меня с детства с этими видами спорта было неважно, я обычно проигрывал и раскошеливался.

Верхний слой гуру, те кто посметливее и понапористей – известные в этих кругах личности. У них масса учеников и последователей, вход на телевидение, пресса. В наш приезд мне попалась местная газета, где шла дискуссия. Один из крупнейших местных гуру, видимо, пресытившись своей земной известностью, объявил себя божеством. Дискуссия была – действительно ли он бог, и велась она между людьми с университетскими образованиями.

Люди любознательные (или ехидные) могут поинтересоваться, пытался ли я сам набраться там мудрости. Честно скажу - нет. Потому что в этом плане я сторонник принципа, посоветованного мне одним умным американцем. Любой работающий в Америке на работе, позволяющей хоть чуть откладывать деньги, рано или поздно сталкивается с вопросом, куда эти деньги вложить. Для этого существует целая профессия финансовых советников, и для начала надо кого-то из них выбрать. Мучаясь этим, я и спросил одного моего сотрудника. – «А ты для начала узнай, сколько миллионов этот советник сделал своим умением для себя».

Я думаю, вы всё поняли, уважаемые. Вот когда увижу, что всесильные гималайские жрецы и мудрые гуру в этих великих цивилизациях создали если не царства разума и всеобщего счастья, то по крайней мере жизнь столь же сытую, удобную и достойную как на Западе, я и поеду к ним учиться. И восторгаться их величием.

Страницы