К этой же когорте можно отнести и снайпера, у которого телевизионщики брали интервью в разгар Иракской войны. Мусульманские «воители», как известно, активно используют женщин и детей в качестве «живого щита», и снайпер описывал, как трудно ему было выследить поганца, стрелявшего по американцам из густонаселённого дома. Но наконец он выбрал момент, выстрелил, и тот упал... чтобы через минуту подняться легко раненым. И снайпер весело рассказывал, как он обрадовался, что не убил того типа! И слушавшие его журналисты вовсю сопереживали его радости! Ведь у того же – «жена, дети»!

Вот и размышляй после этого, насколько полезны Америке её авианосцы, если у их штурвалов встанут такие воители. Нет, на прямой ракетный удар они конечно ответят. Но в войне бесконечных обвинений и претензий, которую окружающие хитрецы, прикидываясь обиженными, всё более искусно навязывают англосаксам, такие «воины» - всегда пораженцы.

Способность сопереживать – благой дар. Жаль только, что вместе с этим свойством «прогрессивный» англосакс взрастил чудовищную наивность, неспособность понять, что мир вокруг не всегда так честен и добр, как семья, в которой его вырастили.

Мне как-то попались рассуждения, что гуманизация, «подобрение» – единственный для человечества путь выживания, потому что изобретение всё более доступных средств массового уничтожения может сделать любой конфликт гибельным для всех. Мысль теоретически правильная, но в реальной жизни весьма коварная. К сожалению, человечество – не пассажиры автобуса, дружно движущиеся по шоссе прогресса. Помимо Запада, который «добреет» ускоренным темпом, море народа вокруг него остаётся на всех стадиях варварства, для которого гуманизм – не более чем признак глупости и слабости. Братия эта смеётся в кулак и только и ждёт, когда эти тронутые западные окончательно «подобреют» и разоружатся во всех отношениях.

Примечательно что в последнюю половину 20-го века именно среди англосаксов и их подопечных резко набрал силу малозаметный в прошлом феномен: мирные протесты. Не помню чтобы историки и обществоведы внятно отметили это, а ведь сей факт - огромной важности. Думаю именно «размягчение» англо-саксонской цивилизации придало ему такое распространение и эффективность в борьбе против неё же самой. Не буду насмешничать, но что было бы с мирными демонстрантами, вышедшими с протестом навстречу войску Чингис-хана? Да и в наши времена «гражданское неповиновение» и мирные протесты врядли пришли бы в голову подданым Гитлера или Сталина – если, конечно, их целью не являлось бы самоубийство.

Впрочем, и без этих крайних примеров мы знаем что во всех «нормальных», не-западных краях власти и сегодня не склонны играть в англосаксонские бирюльки, и при малейших сомнениях мирным протестующим будут устроены Тяньаньмынь, «кровавое воскресенье» или другие памятные дни недели по выбору.

А вот против англосаксов «мирные протесты» теперь - очень действенное средство. Им, оказывается, можно даже выигрывать войны. Именно так были изгнаны англичане из Индии, именно «мирные протесты» привели к проигрышу Америки во Вьетнаме, и именно этим были выиграны гражданские права для чёрных.

Замечательную идею гуманизации, как и любую другую, можно довести до самоубийственного идиотизма. Думаю, именно это и происходит.

Наблюдая за «прогрессивными», я долго мучился – в чём же их главная, глубинная неправда? Ведь многие приводимые ими факты жестокостей и несправедливостей, в том числе и тех, к которым приложили руку англосаксы, верны. И тем не менее досадное чувство ложности всей житейской позиции этих, часто добрых и достойных людей ощущалось мной вполне ясно. И в конце концов – да простится мне такая смелость – я их разгадал!

Для оценки людских деяний в конце концов существуют только две точки отсчёта. Одна – судить, сознательно или бессознательно, в сравнении с идеалом. Это – позиция господа бога, или человека в ранней юности, когда уже сформировались идеалы но ещё нет житейского опыта. Другая – позиция взрослого, который уже понял, что идеального не существует, и лучшее, что может быть в реальном мире – это «наименее плохое»... На сходную тему замечательно выразился Черчиль, заметив, что демократия – дрянная штука: управлять тяжело, хлопотно, долго... Фокус, однако, в том, что всё остальное – ещё хуже.

«Прогрессивные», сколь бы ни было много среди них высоких профессионалов в науках и искусствах – это люди, застрявшие мозгами в ранней юности. Как подростки, невзлюбившие нормальных родителей потому что те не удовлетворяют их идеальным высоким критериям, они недолюбливают окружающее их общество, хотя лучшего человеческая история пока не создала. Их заявления о недемократичности, жестокости, несправедливости Америки звучат убедительно – пока не сравнишь мир англосаксов с остальным реальным миром.

Глядя, к примеру, на протесты «прогрессивных» против «жестокостей» американской тюрьмы для террористов на Гуантанамо, где у заключённых – полноценная жрачка, чистота, спортплощадки, медосмотры и прочие атрибуты пионерлагеря, я вспоминаю тюрьму в Экваториальной Гвинее, куда меня, повозюкав по асфальту, привезли за попытку сделать один снимок на обычной улице. Негоже желать зла людям, но, думаю, протестующим было бы полезно провести пару недель в любой тюрьме за пределами англосаксонских стран. Для полноты впечатлений – в «Третьем мире».

7

Можно задуматься - когда же, в процессе гуманизации и смягчения нравов, англосаксонское большинство проскочило тот здравый момент, когда сочувствие к слаборазвитым уже оформилось как норма, но ещё не выродилось в угодничество, а цивилизованное согласие разделить власть ещё не дошло до готовности совать её в любые, даже незрелые и недобросовестные руки? Когда на Западе началось это размягчение – уже не нравов, а мозгов?

Взглянем на два разных, не связанных события, которые тем не менее могут дать оценку временных границ перелома.

В средине 19 века произошли так называемые опиумные войны. Их смысл можно передать одной фразой: англосаксы (тогда – британцы) принудили слаборазвитый Китай к торговле. Детали просто омерзительны: принудиловка, кроме прочего, касалась опиума, т. е. китайцам навязывали покупку отравы, но мы сейчас не о морали. Для нас важна другая деталь: эта торговля с Китаем, в особенности опиумом, для англосаксов была делом далеко не первостепенным, оно ни в коем случае не касалось стратегических нужд Англии. Но британское правительство тем не менее послало войска и поставило Китай на колени (навсегда, заметим в скобках, вложив в руки критиков Запада козырный туз примера аморальности западного империализма. Но мы опять не об этом).

Тогда и потом по миру было много чего ещё (несправедливости с американскими индейцами, «подвиги» Сесила Родса в Африке, отчленение кусков Мексики и многое другое), что ясно говорит что даже в начале 20-го века вовсю продолжалась «до-гуманистическая» эпоха, когда англосаксы в своём большинстве не только не слишком сочувствовали слаборазвитым, но обращались с ними бесцеремонно а то и жестоко. (В Америке это – время расцвета Ку-Клус-Клана).

Мне понадобились именно опиумные войны потому, что в 70-х годах 20-го века возник другой скандал на очень похожую тему: тоже из-за отказа слаборазвитых торговать. На сей раз отказ ударил по западным странам весьма больно, а мотивы его были как раз весьма сомнительны. Речь об арабском нефтяном эмбарго 73-го года. Примени англосаксы силу – думаю, далеко не все историки будущего их бы осудили.

Военное превосходство над арабами было больше чем над Китаем. Без всяких войск и экспедиций заставить их лидеров одуматься можно было несколькими целевыми бомбардировками их дворцов. Однако сила – даже ограниченная, даже для вполне справедливой акции – применена не была. Плевок на англосаксонский мундир - и серьёзные экономические проблемы – перетерпели. Был уважен суверенитет шантажистов. Вывод – в 70-е годы размягчение мозгов у западной публики уже шло полным ходом.

Сузим, однако, поиски и отступим немного назад во времени: Вторая Мировая. Размягчения мозгов ещё нет. Слава богу ещё нет активистов вроде Джейн Фонды, кто ездил бы фотографироваться на северовьетнамских – я, конечно, хотел сказать - гитлеровских зенитках и собирал бы демонстрации против бомбёжек «мирных немецких городов». Думаю, их не было потому, что у большинства англосаксов тогда ещё не «поехала крыша». Коммодор Харрис слал волны «летающих крепостей», дробивших немецкие города в мелкий гравий, и никто не хватал его за руки. Но – вот он, момент! После войны – возражения против памятника Харрису. Оказывается, он проявил чрезмерную жестокость... Появилась и стала быстро расти категория «прогрессивных», отказывающихся понять главное: если враг начал войну на уничтожение, мирные жители неизбежно будут гибнуть, и есть только один печальный выбор: у врага или твои собственные.

Глупцы, которые благодаря Харрису остались живыми и не под фашистской пятой, его осудили. Размягчение мозгов началось.

Момент истории, разумеется – не отметка на часах. Думаю, однако, именно первые послевоенные десятилетия были периодом, когда викинги – пардон, я, конечно же, хотел сказать – англосаксы из боевитых, уверенных в себе покорителей начали медленно превращаться в недалёких слабохарактерных добрячков. Именно в то время странным образом университеты США стали всё больше заполняться про-социалистической, антиамериканской профессурой (некоторые относят это к бегству из Европы левых профессоров-евреев, но не думаю что даже хитроумные евреи сумели бы вызвать такие тектонические сдвиги, не будь на это других причин), усилилось «полевение» прессы и Голливуда. Для меня это – признаки одного и того же заболевания, то есть, конечно, я хотел сказать - явления.

Моменты войн и конфликтов ясней всего говорят о состоянии народа. Позор Вьетнама, проигранного Америкой, как выразился один из северо-вьетнамских генералов, на страницах американских газет, оказался началом длинного ряда постыдных отступлений, и редкие морализаторские удачи вроде поимки Норьеги или принуждения Сербии не меняют картину. Нынешние американцы даже не поняли позора первой Иракской войны (вы можете себе представить, чтобы англосаксы Второй Мировой вытеснили фашистов из Франции и ушли, оставив гитлеровскую Германию в покое?), не видят всю карикатурность Афганских операций (можно ли вообразить, чтобы гитлеровцы скрылись бы в горах Швейцарии, и англосаксы не стали бы их преследовать под соусом «уважения суверенитета» этой страны?). Свежая в памяти вторая Иракская война дала новые примеры чудес нынешнего англосаксонского мышления, и новые карикатурные параллели со Второй Мировой. Можно ли представить, чтобы через пару недель после занятия Берлина союзники (как мы видели в Багдаде) не препятствовали немецким мужчинам толпами бегать по улицам с автоматами, грабить музеи, организовываться в банды и нападать на победителей? И победители - вместо адекватной реакции - суетливо кинулись бы организовывать «демократические выборы» среди тех, кто только что ходил колоннами и с чувством орал фашистские песни? А требования (их поддержало большинство) заранее обьявить дату вывода войск из Ирака? Вообразите – телефонный звонок. – «Господин Гитлер? Это Рузвельт говорит. Просто к вашему сведению: мы решили начать отвод войск с такого-то фронта такого-то числа.»

И не видно толп, которые бы над этим потешались.

Не исключу – мои российские собеседники в подтверждение агрессивности Америки ещё раз вспомнят бомбёжки Сербии и вторжение в Ирак. Но несколько бомб по местам в Белграде, где ночью заведомо нет людей, не очень изменят картину, в которой более типичным для последних десятилетий является позорные бегства из Ливана и из Сомали. Что до Ирака, то кроме нескольких дней начального вторжения, вся эта война против ничтожного противника - и её невероятная продолжительность (уже дольше 2-й Мировой!), и бездарные топтания вокруг городов вместо войсковых операций (самое карикатурное - Фалуджа), и бесславный, безрезультатный уход, - подтверждение как растущей вялости Америки, так и простой мысли: если нет воли к победе, будешь бледно выглядеть даже с современным оружием.

8

Поскольку это пишется по-русски, по традиции можно попытаться ответить на пресловутые вопросы – «кто виноват» и «что делать».

Людям, знакомым с историей и взглядами Гумилёва (при всех его «загибах» и «перегибах»), не надо много объяснять. Можно сколько угодно сожалеть или смеяться над трагикомедией американской современности и её главными персонажами – нынешними мягкотелыми англосаксами, но считать их причиной идущих перемен так же умно как объявлять кашель причиной туберкулёза. Сейчас они – такие, какими их на сегодняшний день делает природа, её пока непознанные «приливы» и «отливы», вызвавшие подъём и закат римлян, викингов, монголов и многих других.

Ничего кроме сарказма не вызывают «разборки» среди правых – кто виноват в упадке «консерватизма» и приходе Обамы, давнего друга топтавших американский флаг леваков и злобных чёрных попиков. Левые медиа? Левая профессура университетов? Но почему они так дружно полевели? И почему это продолжается и даже усиливается сейчас, после того как практическая реализация левой идеи – социализма - так многократно и повсеместно провалилась? И кто виноват в приходе лучшего друга миллионов нелегальных латинос – Джорджа Буша? Кто виноват в приходе Клинтона, плясавшего в хороводе чёрных под рефрен – «Пусть идёт к чертям Западная культура» и обьявившего себя «первым чёрным президентом»? А заодно и Буша-старшего, сказавшего о себе всё решением не преследовать фашистов далее границ Франции, пардон, я, конечно, хотел сказать – не гнать Саддама далее границ Кувейта.

Кто-то сказал, что одним из первых признаков упадка цивилизации является появление соответствующих правителей. Соглашусь и подчеркну: рехнувшиеся идеологи и правители – один из симптомов, но не причина.

Известно такое грустное явление – стая дельфинов, ещё недавно резвившаяся как обычно, вдруг выбрасывается на сушу и погибает. Думаю что причина тут – из той же категории необъяснимых пока расцветов и упадков. Дела в животном мире, к которому мы по-прежнему принадлежим, идут так, как идут – и ничего пока с этим не сделаешь.

Что до вопроса – «что делать», то его можно понять двояко: «можно ли вообще что-то сделать» или «что делать нам».

Ответ на первый вариант очевиден: ну конечно же можно, - теоретически. Ведь мощь Америки по-прежнему велика. Как правильно замечено, авианосцы ещё плавают. Теоретически ещё есть время вспомнить, что подобно Дремнему Риму, где всё делалось руками не-римлян но страна процветала потому что порядки были римские, Америка и другие англоязычные края были скроены по англосаксонской мерке, кто бы ни варил в них кашу и строил дома. И они будут успешны пока де-факто в них тон будут задавать традиционные англосаксонские порядки. Проблема только, что на практике желание «задавать тон» почему-то быстро идёт на убыль.

Касательно второго варианта, то я не забываю, что мы – из «страны советов», где советы (во всех смыслах) были, наверно, единственным, в чём не было нехватки. Поэтому, уважая ваши чувства, давать вам советы - что делать - я не буду. Но вот что делаю сам – скажу.

Прежде всего я стараюсь интересоваться происходящим, не совать голову в песок. Нет, это не останавливает природные процессы, но даже когда начинается землятресение, невредно оглядеться.

Иногда я пишу. Сжав зубы от ненависти к своему английскому, пишу некоторым сенаторам и конгрессменам. Изредка пишу тем организациям, которые, мне кажется, занимают правильные позиции, и посылаю им небольшие деньги. Я также хожу голосовать.

Кроме этого, я задаю вопросы. В своих поездках, когда выдаётся время, я завожу беседы с англосаксами, и пользуясь своим статусом эмигранта, которому легче прощается сказанная чушь, высказываю политически некорректные мысли. Например – те, которые вы тут прочли.

Конечно я не питаю иллюзий что это как-то повлияет на судьбу англосаксонской цивилизации. Куда там скромному одиночке, когда они усердствуют на ниве саморазрушения миллионными толпами.

Но кое-что мне это даёт – например, некоторое моральное удовлетворение, что я в этих усилиях не участвую.

9

У рассматриваемого феномена есть ещё один аспект: стоит ли обо всём этом сожалеть. Кому-то этот вопрос может резнуть ухо, но если собрать библиотеку под общим заглавием «За что не любить англосаксов», названия на русском могут составить заметную часть, так что, думаю, большинство наших соотечественников таким вопросом не возмутятся.

С другой стороны, библиотека о достоинствах и достижениях англосаксов будет по объёму тоже не маленькой.

Как вы понимаете, заниматься серьёзным анализом в очерке просто смешно. Посему у меня только один выход – поделится личными впечатлениями. (Подчеркну – даже не мнением. Мнение слишком обязывает и может меняться, а впечатления – это просто память).

Упомяну всего два момента. Если вы достаточно состоятельны чтобы ездить, или вас, как меня, станет носить по свету шальная судьба командированного, со временем у вас в голове возникнет своего рода иерархия стран с точки зрения комфорта и разумности жизни в них. И если вы не страдаете идеологическими пристрастиями, - уверен, что у вас, как и у меня, в числе первых окажутся все пять англосаксонских стран. Это – само по себе немало, но есть и ещё более существенный, важный именно в моральном плане момент.

Будучи несколько столетий народами «на взлёте», англосаксы, как и другие на такой же стадии, ко многим вторглись, многих обидели, многих покорили. Там, где им сопротивлялись, они – как и все завоеватели – применяли силу. Закончилось это исторически совсем недавно, и именно сейчас, когда с одной стороны пыль уже улеглась, а с другой стороны последствия ещё достаточно свежи, самое время попытаться подытожить их действа.

Есть вопрос, который мне представляется главнейшим, самым важным для итогового суждения о наших героях. То, что они создали хорошую жизнь для себя - конечно, примечательно. Но неплохую жизнь для своих иногда умудрялись создать и разного рода диктатуры, в том числе и самые людоедские из них (Гитлер и др.). Посему важно – как же теперь, по прошествию всего, живётся народам, которых англосаксы покорили или оккупировали? Когда меня заносит на «поля былых сражений», - в места былой их активности, - я особенно этим интересуюсь.

С ответом есть одна проблема – очень уж он велик.

Я мог бы начать с северо-американских индейцев, которых завоевали, но которые теперь - ещё одна привилегированная группа: поблажки в налогах и в законах, и славословие по любому поводу. Не упустил бы Японии и Западной Германии, которых англосаксы насильно, в буквальном смысле под пистолетом переделали по своему усмотрению и которые с тех пор сыты, счастливы, и никого не задирают. А говоря о юго-западных азиатах - «марионетках», процветающих под англосаксонским крылышком, обязательно упомянул бы их антипод - Вьетнам. О нём знают мало, а ведь он из тех немногих, кто победил англосаксов.

Сейчас «победители», сильно поотстав от попавших под американское иго соседей, вовсю лебезят перед «побеждёнными», зазывая их бизнесменов на совместные предприятия, поскольку раскрутить современное производство без участия англосаксов (полагаю – по причине всё того же «таинственного нечто») как-то не удаётся. Страна эта чистенькая и без оскорбляющей глаз нищеты (я работал на Юге, говорят Север – хуже), но по развитию ей далеко до Тайланда, с которым её логично сравнивать. Тайланд сразу и охотно пошёл под американское иго, и как теперь видно, только выиграл.

Впрочем, думаю, врядли стоит приводить много примеров, потому что есть один, самый броский, исчерпывающе ясный эксперимент, поставленный историей в северной Мексике. В своё время Америка нагло и бесстыдно (пишу это без иронии) отторгла от неё огромные куски: Калифорния, Техас, Нью-Мексико – в прошлом мексиканские территории. Содеянному не находишь оправдания... пока не поездишь по обеим сторонам нынешней американо-мексиканской границы.

Наверно, нет больше в мире мест, где бедность, грязь и заброшенность с одной стороны забора так бы контрастировала с ухоженностью, мощной инфраструктурой и сытой жизнью с другой. Я не спрашивал мексиканцев, живущих на бывших мексиканских, ныне американских территориях, очень ли они сожалеют об этих американских захватах. Не хотелось ставить людей в неловкое положение. Да и не нужно. Видя миллионы их собратьев, лезущих через забор, и бредущих на Север через раскалённую, опасную для жизни пустыню чтобы попасть «под американское иго», всё понимаешь без слов. А лежащая у них за пазухой брошюрка мексиканского правительства – как перебежавшему поскорей обустроиться в Америке – ставит (для уважающих факты) в вопросе итоговой оценки деяний англосаксов окончательную и жирную точку.

10

К известным русским вопросам можно добавить последний – что ждать.

От него тянет футурологией, к чему у меня давняя неприязнь, но если не заходить далеко, кое-что можно предположить. Ведь планируем же мы будущую неделю, и не так уж часто ошибаемся.

Сравнительно недавно, когда Россия была в упадке и шли споры что с ней будет, мне понравился один футуролог. Рассмотрев разные экзотические варианты, начиная от невиданного расцвета России до её полной деградации и распада, он в конце вздохнул, что вероятнее всего – ничего сногосшибательного не будет, а в каком-то виде продолжится та же бодяга, к которой привыкли в последние десятки лет, а правильнее сказать - столетия... Как видим, так и произошло.

Думаю, в обозримом будущем это справедливо и для англосаксов. Ранее я употребил сильный образ – «Америка вошла в штопор». После него так и видятся горящие обломки. Прошу не понимать это буквально: физическое уничтожение Америке, по крайней мере в обозримом будущем, думаю, не грозит. В «штопоре» (историческом, который может продлиться годы) находится англосаксонская сущность Америки - страны некогда динамичных завоевателей и первопроходцев, дельцов и работников, две сотни лет успешно развивавших общество, ставшее предметом зависти для остальных и долго не подпускавшее (думаю, это не только совпадение по времени) к избирательным урнам не только свои «меньшинства», но даже собственных женшин. Так что ещё раз уточним: в буквальном смысле Америка не исчезает, она перерождается. В какую конкретно «Византию» этот «Рим» выродится – естественно никто не знает, но отдельные штрихи можно рискнуть набросать.

Я уже шутил, что примерным прототипом будущей Америки может оказаться нынешняя Бразилия, и есть люди, которые говорят об этом не в шутку а всерьёз. Посему прежде чем углубляться, подчеркну условность и натянутость таких сравнений. Как ни крути, а Америка пока – Америка, и на ближайшее будущее (а мы, чтобы не смешить людей, попытаемся заглянуть только в него), различий между ней и Бразилией останется много больше чем сходств. И тем не менее...

Со своими быстро растущими «меньшинствами» чёрных и латинос Америка в этническом аспекте действительно будет всё больше походить на Бразилию, и те стороны жизни, которые прямо от этих аспектов зависят, скорее всего изменятся соответственно.

(Поскольку такой «прогноз» может подпортить настроение моих живущих в Америке приятелей, спешу заверить, что такие перемены – ещё не вселенская катастрофа. Свидетельствую что достойные люди живут и в Бразилии, и у многих это вполне получается.)

В Бразилии нет расизма. Мои тамошние сотрудники шутят, что это – потому, что «если поскрести любого белого бразильца, почти наверняка обнаружится чёрный прадедушка». В этом ли причина – не знаю, но расизма там действительно нет. Однако хотя смешение этносов у них зашло дальше чем в Америке, всестороннего уравнивания рас не случилось и там: хотя все расы и их смеси встречаются во всех слоях общества, беднота в основном темнокожая, а образованные и состоятельные – в большинстве белые. Мало того. Хотя расизм, понимаемый как неравноправие и пренебрежительность отсутствует, расслоение общества, сегрегация «де факто» в этой стране выражена сильно и во многих отношениях. «Бразилия – страна контрастов».

В огромной мере это - обычная, даже классическая Латинская Америка, со всей присущей этим краям расслабленной ленцой, большой любовью к развлечениям и прохладцей в работе, с не слишком чистоплотным по западным меркам бытом, тесноватыми помещениями и посредственными удобствами. Таковы примерно 80% бразильской территории. Но крайний юг страны совсем иной. Из Порто Алегре я выезжал в небольшие городки в округе, и был просто ошеломлён. Полное впечатление, что ты попал в Германию (это был городок немецких поселенцев). Чистые улицы, достаток и порядок во всём. Одни белые лица. Нет, конечно никто не запрещает приезжать сюда чёрным, латинос и их смесям, составляющих вместе большинство в остальных частях страны. Но их почему-то нет. Помимо немцев, на юге много итальянцев, португальцев и других европейцев.

Усиление территориальной сегрегации де-факто, думаю, ждёт и Америку. На уровне городов это было всегда, и поскольку «таинственное нечто» (о чём, как я сказал, поговорим отдельно) упорно не спешит сближать цветное население с англосаксами по доходам, образованию и законопослушности, всё говорит за то, что так и останется. К этому скорее всего добавится большее географическое разделение - на уровне штатов. Бегство белых из Калифорнии уже исчисляется сотнями тысяч в год, и как я сказал в начале, это заметно и в других местах юга и юго-запада. Скорее всего белые сосредоточатся и составят большинство на Среднем Западе.

У англосаксов и прочих европейцев просто не будет выбора кроме как всё большее обособление.

Когда я только приехал в наш город, знакомый провёз меня по округе и заехав в старый парк, сказал – «Тут живут наши богатые». Въезд в этот парк был свободный, просторно стоявшие дорогие особняки были окружены только стрижеными газонами. Никаких заборов, никакой охраны.

Через какое-то время я поехал в Бразилию, и в Сан Пауло взял экскурсию по городу. В одном месте гид сказала: - «Тут живут наши богатые». Я поглядел и увидел глухую бетонную стену. Выглядела она точно как тюремная, только без колючей проволоки по верху. Да это было и не нужно – высота её была этажа в три. В одном месте показались металлические ворота, они как раз открывались: подьехал большой Мерседес. Я был так поражён их толщиной – почти как броня среднего танка – что даже не успел заглянуть внутрь. Впрочем, через несколько лет, в пригороде Рио, я попал внутрь подобного поселения. Глухой забор был, но не столь грандиозный, и вместо ворот – шлагбаум с охранником. Там живёт инженер нашего отдела. За забором – особняки, которые можно увидеть на юге США, всё чисто и пристойно.

Жизнь, обнесённая забором – норма для небедных в Бразилии. В городских центрах, правда, заборы не поставишь, посему распространены многоэтажки с большими, похожими на гостиничные вестибюли, постоянно охраняемыми парадными.

Похожие «ограждённые сообщества» (так это звучит по-английски) множатся и в Америке, и, думаю, это – её будущее.

Что до жизни вне заборов, то многое зависит от вашей сноровки и осведомлённости. Например, надо знать, куда и когда можно ходить. Местные знают, и успешно живут.

Вот, скажем, Копакобана – всемирно известная пляжная зона в центре Рио, идущая вдоль большой и шумной улицы. Днём это – обычный, забитый народом большой пляж. К концу дня это всё ещё пляж, но людей уже мало, и именно там и в это время мне был преподан урок. Я шёл, любуясь закатом, вдоль линии прибоя, как вдруг стайка чёрной молодёжи, гнавшая мимо меня мяч (что может быть невиннее этого занятия), вдруг прыгнула на меня, скрутила руки, мгновенно обшарила карманы и, ничего там не найдя, так же быстро отпрыгнула и погнала мяч дальше...

После заката солнца статус этого места претерпевает дальнейшие изменения. Когда в один из приездов, гуляя вечером по людной, ярко освещённой стороне Копакабаны, мы с группой русских туристов вознамерились сойти на неосвещённый пляж и подойти к воде, к нам кинулись несколько человек, включая полицейских, топтавшихся, как я понял, «на всякий случай» рядом с нами, и стали горячо уверять что наше намерение просто опасно для жизни.

И тут, пожалуй, стоит подчеркнуть, что сколь бы ни были обширны неблагополучные районы бразильских городов, как бы ни ужасно звучали сообщения прессы что отчаявшаяся бразильская полиция начинает организовывать секретные группы по тайному отстрелу доставляющих ей наибольшие хлопоты чёрных подростков – небо не рушится на землю и в Бразилии, люди живут и там, и как я уже сказал, некоторые – неплохо. Сколько это продлится в историческом плане – сказать трудно. Как я уже сказал, «традиционного» расизма там нет. Но вот о других его видах я уже не стал бы утверждать в полный голос... В разгар последнего мирового экономического спада бразильский президент во всеуслышание заявил что во всех неурядицах виноваты люди «со светлыми волосами и голубыми глазами». А немногим позже тепло принимал главного ненавистника Запада, иранского фашиста Ахмадинеджада. Нет, разумеется, гонений на белых (подобных нынешним делам в Зимбабве) ожидать не следует – большинство пока понимает что кто-то же должен не давать промыщленности остановиться. Но вот от введения скрытых налогов на «белость» вроде нынешних американских «законов о положительных действиях» я уже гарантий не вижу.

Впрочем, страна эта пока очень неплоха для тех, кто имеет (или претендует на) повадки старой аристократии (или «новых русских»). Это – когда человек находит удовольствие в положении, при котором, как сказано в анекдоте, «все вокруг в дерьме, а я – во всём белом». Пока миллионы выживают мелким грабежом, уже упомянутый мой сотрудник на свой инженерский доход содержит не только неработающую жену и ребёнка, но и служанку, а другой – ещё и повара.

Что до Америки, то подобное барство там – в далёком прошлом и уже не восстановимо. Обучить чёрных и латинос своему трудолюбию англосаксам так и не удалось, а вот претензии на равенство во всём эти «меньшинства» усвоили быстро. Так что территориальная сегрегация произойдёт без гротескного разделения общества на «аристократию» и «плебос», что, кстати, демократичным по сути англосаксам и не нужно. Но не будем отвлекаться.

Не надо быть большим провидцем, чтобы предположить, что с ростом «меньшинств» в Америке усилятся «афро-латино-американские» черты: взяточничество, преступность, и недобросовестность в работе. Как бы ни хотелось «прогрессивным» игнорировать очевидные закономерности, от них никуда не денешься: если в пиво хоть и потихоньку, но долго вливать ослиную мочу, она рано или поздно начнёт чувствоваться. (Собственно, уже чувствуется: проворовавшиеся и пойманные за руку чёрные конгрессмены, даже находясь под следствием, вовсю избираются своим электоратом повторно).

Что до политики и экономики, то главное здесь – социалистическая суть обоих набирающих силу «меньшинств». Я считаю сутью социализма не пресловутую «государственную» (т. е. чиновничью) собственность на средства производства – такое было и в восточных деспотиях, а принцип «собрать и поделить» - разумеется, под надзором руководящего дележом начальства. Если в народе большинство подсознательно чувствует слабину своей «трудовой этики», всегда будут поползновения к принципу: - «Не будем уточнять, сколько я внёс в общий котёл... Но среднее мне отдай!»

Единственный путь для выживания «правых» в таких условиях – полеветь, заигрывая с новыми хозяевами жизни. Это уже вовсю наблюдается в Америке, и это – один из двух факторов, которые в обозримом будущем могут изредка приводить их к власти. Второй – это давно замеченная неспособность «прогрессивных» заставить экономику работать. Кто-то же должен иногда разгребать завалы, созданные «прогрессивными» дорожно-строительными работами (я, естественно, имею в виду мощение дорог благими намерениями).

Страницы