- Чай пьет, - девица мотнула головой в сторону ярко освещенной двери.

Дим Шебеко был, конечно, не только музыкальным лидером оркестра, но и духовным его отцом, гуру.

Он сидел во главе стола и пил зеленый узбекский чай из пиалы. Все остальные присутствующие тоже пили чай. Парадокс заключался в том, что группа, названная молекулой спирта, по идейным соображениям не употребляла спиртных напитков, таково было нынешнее направление Дима Шебеко - никаких допингов, кроме музыки.

Многие музыканты знали Лучникова: он им уже несколько лет привозил самые свежие диски и журнал "Down beat". Новичкам он был тут же представлен как "Луч Света в Темном Царстве". Весь оркестр, забыв о сборах в дорогу, сгрудился вокруг стола.

- Мы уезжаем на гастроли, Луч, - не без некоторой гордости сказал Дим Шебеко. - Едем на гастроли в город Ковров,- - Что это за город такой? - спросил Лучников.

- Город Ковров знаменит мотоциклами "Ковровец", - объяснили ему.

- Нормальные гастроли, Луч, - сказал совсем уже важно Дим Шебеко. - Город Ковров платит нам большие бабки и дает автобус. Можешь себе представить, Луч, город Ковров жаждет услышать современный джаз-рок.

- Возьмите меня с собой, ребята, - попросил Лучников. - Мне нужно смыться от ГБ.

- Возьмем Луча с собой, чуваки? - спросил Дим Шебеко.

- Конечно, возьмем, - сказали все и заулыбались Лучникову.

- Постараемся вас спрятать, господин Лучников.

- А чего они от тебя хотят? - спросил Дим Шебеко.

- Да ничего особенного, - пожал плечами Лучников. - Окружают заботой. Хотят все знать. А я хочу без них поездить по своей родной стране. Мне интересно знать, как живет моя родная страна. Что я, не русский?

- Луч - настоящий русский, - пояснил Дим Шебеко своим новичкам. - Он - редактор русской газеты в Симфи.

- Во кайф! - восхитились совсем юные новички. - Говорят, там у вас на Острове сплошной кайф, это правда?

- Частично, - сказал Лучников.

Нежнейшая свежайшая девушка поцеловала его в губы и усы.

- Это как понимать? - спросил Лучников.

- Это как понимать, Галка? - поднял брови Дим Шебеко.

- По национальному признаку, - несколько туманно пояснила девушка.

- А разве это возможно - убежать от ГБ? - спросил какой-то мальчик с кожаной лентой па лбу. - Мне кажется, это просто невозможно.

- Ха-ха-ха! - вскричал Дим Шебеко. - По этому поводу все справки у нашего тромбониста Бен-Ивана. Сколько раз ты пересекал государственную границу, Бен-Иван?

Все посмотрели на маленького темного волосатика в солдатской рубашке, который на краешке стола тихо ел кусочек черного хлеба.

- Два раза, - тихо сказал Бен-Иван. - Пока два раза. Осенью, может быть, в третий раз отправлюсь.

- Вы шутите, Бен-Иван? - спросил Лучников.

- Нет-нет, не шучу, - сказал Бен-Иван. - У меня есть друзья в среде венгерских контрабандистов, и я вместе с ними пересекаю государственную границу в Карпатах.

Бенджамен Иванов родился в 1952 году, в разгар травли "безродных космополитов". Странные люди, его родители, как раз в ответ на эту кампанию и вписали ему в метрику английское имя.

Тихо и ненавязчиво Бен-Иван объяснил собравшимся, что государственную границу СССР пересечь трудно, но возможно. Он с венграми уже дважды бывал в Мюнхене, те по своим коммерческим делам, а он из любопытства. Этой осенью, после гастролей, он, между прочим, собирается в Стокгольм. Знакомый швед прилетит за ним в Карелию на маленьком самолете...

- Да ведь радары же, локаторы! - сказал Лучников.

- Часто ломаются, - сказал Бен-Иван. - Конечно, могут и сбить, но этот швед уже летал сюда раза три, вывозил диссидентов. Здесь нужна склонность к риску и... - он совсем уже как-то весь съежился. - Ну и, конечно, некоторый опыт эзотерического характера.

- Эзотерического? - спросил Лучников. - Ушам своим не верю...

Бен-Иван пожал плечами. Чаепитие тут прекратилось, и все стали вытаскивать аппаратуру.

В Староконюшенном переулке возле канадского посольства музыкантов ждал огромный "икарус" Ковровского мотоциклетного завода.

- Все здесь? - спросил Дим Шебеко. - Брассекшн на месте? Галка, пересядь-ка подальше от Луча. Ну, поехали.

В мощных фарах "икаруса" неслась через лес узкая асфальтовая полоса. На обочинах пережидали ночь огромные рефрижераторы и грузовики дальнего следования.

Ребята все уже спали, развалившись в креслах. Лучников и Дим Шебеко сидели сзади и беседовали.

- Я все забываю тебя спросить, - сказал Лучников. - В прошлом году ты случайно не познакомился с моим сыном Антоном?

Дим Шебеко хлопнул себя по лбу.

- Ба! Да это как раз то, о чем я тебя, Луч, забываю спросить. Как дела у твоего Тошки?

- Значит, познакомились?

- Две недели шлялись вместе. Он тут такой кайф поймал, твой парень, на исторической родине.

- Л мне сказал, что Москва - блевотина.

- Это мы ему сказали, что Москва - блевотина.

- Вот теперь понимаю, - усмехнулся Лучников.

- Я его на саксофоне учил играть, - сказал Дим Шебеко. - У парня есть врожденный свищ.

- Твои уроки ему пригодились, - Лучников стал рассказывать Диму Шебеко об уличных музыкантах в Париже и о пересадке на Шатле, где его сын как раз и "сшибал куски", использовал московские уроки.

- Ох, как клево, - шептал Дим Шебеко, слушал, словно мальчишка, и улыбался никогда не виденному им Парижу. - Как же там у вас клево, в большом мире, и как у нас херово... - он задумался па миг и тряхнул головой. - И все-таки ни за что не отвалю. Мне тут недавно "штатники" гарантировали место в Синдикате музыкантов, но я не отвалю и ребятам отваливать не посоветую.

- Почему? - спросил Лучников.

- Потому что русская молодежь должна в России лабать, - убежденно сказал Дим Шебеко и добавил с некоторым ожесточением.

- Пусть oни отсюда отваливают.

- Кто?

- Все эти стукачи вонючие! - Дим Шебеко слегка оскалился.

- Слушай, Дим Шебеко, а у тебя в оркестре, как ты полагаешь, кто стучит?

- Никто. У нас нет!

- Но ведь это же невозможно.

- Невозможно, ты думаешь?

- Абсолютно невозможно. У тебя здесь двадцать человек, и это просто исключено. У тебя здесь наверняка несколько стукачей.

Дим Шебеко задумался, потом закрыл глаза ладонью, потом убрал ладонь. Глаза его были изумленными.

- А, пожалуй, ты прав. Луч. Ведь это действительно невозможно. В таком коллективе без стукача? Нет, это невозможно. Фу - даже не по себе стало. Кто-нибудь из нас, конечно же, стукач.

- Может быть, тот, что в Мюнхен ходит? Как его? Бен-Иван?

- Бен? Да ты рехнулся, Луч? Впрочем, почему бы нет?

- А Галя? Которая так сладко целуется?

- Галка? Да я же с ней сплю иногда. Это человек очень искренний в сексе.

- Вот такие-то девочки... - продолжал Лучников свою жестокую игру.

- Ну, конечно. - Глаза Дима Шебеко сузились. - Она почти наверняка стукачка.

- Герка, Витя, Изя, Аскар, Нина... - перечислял шепотом Дим Шебеко своих молодых друзей. - Они ведь, наверное, там самых неожиданных вербуют... Да-да... они, между прочим... и меня самого один раз кадрили... в "Бомбоубежище"... знаешь бар на Столешниковом? Ребята говорили, что у них там специальный отдел по лабухам и хиппи... также офицеры хипуюшие имеются... в Ленинграде па Крестовском в прошлом месяце "коммуну" завалили... сколько там было стукачей? И не узнаешь ведь никогда, и не подумаешь. Возьми, например, моею папашу.

- Ты считаешь Марлена стукачом? - спросил Лучников.

- А кто же он, по-твоему? Стукач большого ранга. А Вера Павловна? В высшей степени международный стукач. А ты сам-то, Луч, не стукач?

Лучников рассмеялся.

- Тут у вас, вернее, тут у нас, уже и в себе-то становишься не уверен. Стукач я или не стукач? Какой же я стукач, если они за мной гоняются? Впрочем, может быть, в каком-то косвенном смысле я и стукач...

Дим Шебеко раскрыл рот, захлопнул его ладонью и зашептал Лучникову через ладонь в ухо:

- Знаешь, какая мысль меня поразила, Луч! А может быть, в косвенном смысле у нас каждый гражданин - стукач? Все ведь что-то делают, что-то говорят, а все ведь к ним стекается...

- Значит, и ты, Дим Шебеко, стукач?

- В косвенном смысле я, конечно же, стукач, - пораженный своим открытием бормотал Дим Шебеко. - Возьми наш оркестр. Играем антисоветскую музыку. Иностранцы к нам табуном валят и, значит, мы их, вроде, объебываем, что у нас тут вроде бы кайф, свобода. Едем в Ковров на гастроли, пацаны-мотоциклетчики варежки раскроют, балдеть начнут, а их потихоньку и засекут. Да-да, у нас, Луч, в нашей с тобой России сейчас, - он торжественно кашлянул, - каждый человек прямой или косвенный стукач.

- Мерзко так думать, - сказал Лучников. - И ты уж прости меня, Дим Шебеко, я сам тебя павел на эти мысли. Мне надо было проверить свои соображения, и я тебя невольно спровоцировал. Прости.

- Перестань! - отмахнулся Дим Шебеко. - Теперь мне все ясно, все стукачи... - Он задумался и замычал что-то, потом сказал в сторону еле слышно. - Кроме одного человека.

- Кого? - Лучников положил ему руку на плечо.

- Моя мама не стукач, ни в каком смысле, - прошептал Дим Шебеко.

Промелькнули огоньки какого-то поселка, пьяный парень, волокущий сбоку свой мопед, освещенная стекляшка "Товары повседневного спроса". Автобус снова ушел в лес.

- Ты не мог бы мне одолжить рублей сто? - спросил Лучников. - Если хочешь, могу обменять на валюту по курсу "Известий".

- На хера мне твоя валюта, - забормотал Дим Шебеко. - Я тебе могу хоть двести дать. Луч, хоть триста. У нас сейчас башлей навалом. Нам сейчас за нашу музыку платят клево. Тоже парадокс, правда? Мы против них играем, а они нам платят. Смешно, а? Мы от них убегаем, а они рядом с нами бегут, да еще деньги нам платят. Что нам делать, Луч, а? Куда нам теперь убегать?

Лучников взял у Дима Шебеко пачку десяток и попросил его остановить автобус. Они прошли вперед.

- Поссать, что ли, ребята? - спросил водитель.

У него в кабинке приемник тихо верещал голосом Пугачевой.

Кто-то из музыкантов поднял голову, когда автобус остановился. Что, приехали?

- Куда нам теперь убегать, Луч? - спросил Дим Шебеко пьяным голосом.

- У вас путь один, - сказал Лучников. - В музыку вам надо убегать и подальше. Я тебе завидую. Дим Шебеко. Вот кому я всегда завидую - вам, лабухам, вам все-таки есть куда убегать. Если подальше в музыку убежать, не достанут.

- Думаешь? - спросил Дим Шебеко. - Уверен? А ты-то сам куда убегаешь?

Лучникову тоже показалось, что он мертвецки пьян., Из открытой двери автобуса, из черноты России несло сыростью. Ему казалось, что оба они мертвецки пьяны, вместе с молодым музыкантом, как будто два бухарика у какого-нибудь ларька, свинские невнятные откровения.

- Я бегу куда глаза глядят, - проговорил он. - Только глаза у меня стали херовые. Дим Шебеко. Я немного слепну на исторической родине, друг. Пока я вон туда побегу, - показал он жестом Ленина в темноту. - Бег но пересеченной местности. Гуд бай нау!

Он спрыгнул на обочину, и автобус сразу отъехал. Облегчаясь над кюветом, Лучников смотрел ему вслед. Огромный комфортабельный чемодан казался совершенно неуместным на узкой дороге с разбитыми краями и дико нашлепанными асфальтовыми заплатами. Тем не менее он шел с большой скоростью и вскоре габаритные огни исчезли за невидимым поворотом.

Вдруг установилась тишина и оказалось, что в России не так темно в этот час. Стояла полная луна. Шоссе слегка серебрилось. Изгиб речки под насыпью серебрился сильно. Отчетливо был виден крутой хлебный холм и за ним поселение с развалинами церкви.

Он поднял воротник пальто и пошел по левой стороне дороги. Сзади, да, кажется, и впереди уже приближался рев моторов. За бугром нарастало сияние фар. Через минуту с жутким грохотом прошли одна за другой встречные груды грязного металла.

Он поднялся по склону шоссе и увидел па обочине маленький костерок. В бликах костерка шевелилось несколько фигур. Трое мужчин, все в бязевых шапочках с целлулоидными козырьками, в распущенных рубашонках, в так называемых "тренировочных" штанах, свисающих мешками с выпяченных задов, толкали застрявшую машину. Очень толстая молодая женщина, одергивая цветастое платье, подкидывала под колеса ветки.

- Эй, товарищ! Товарищ! - закричала она, увидев фигуру Лучникова.

Он подошел и увидел наполовину свалившийся в кювет "караван", ту модель, которую здесь почему-то называют "рафик". У машины были разбиты стекла и изуродована крыша.

- Вот как раз одного мужичка не хватает, - сказал кто-то из присутствующих. - Помоги толкнуть, друг.

Он сошел на обочину, башмаки стали пудовыми, налипла мокрая глина. Навалились впятером. Колеса сначала пробуксовывали, потом вдруг зацепились, "рафик" потихоньку пошел. Все сразу повеселели.

- Вот кого нам не хватало, ебена мать, - дышал в ухо Лучникова пыхтящий рядом парень. - Во, бля, кого нам, на хуй, не хватало.

Страницы