– Извините. Пожалуйста, расскажите мне, какой вы хотите иметь дом.
– Я хочу, чтобы он был дворцом, хотя дворцы, пожалуй, недостаточно роскошны. Они так велики, так неприлично доступны. Небольшой дом – вот настоящая роскошь. Жилище только для двоих – моей жены и меня. Не обязательно, чтобы он был рассчитан на семью, мы не намерены иметь детей. Не для посетителей, мы не намерены устраивать приемы. Одна комната для гостей – на всякий случай, не больше. Гостиная, столовая, библиотека, два кабинета, одна спальня. Помещение для прислуги, гараж. Такова общая идея. Позднее я сообщу вам подробности. Издержки – любые, какие потребуются. Внешний вид… – Он улыбнулся, пожал плечами. – Я видел ваши постройки. Человек, который вздумает указывать вам, как должен выглядеть дом, должен или спроектировать лучше, или заткнуться. Скажу только, что хочу, чтобы мой дом имел фирменный знак Рорка.
– Что это такое?
– Думаю, вы понимаете.
– Я хочу услышать ваше объяснение.
– По моему мнению, некоторые здания бьют на дешевый эффект, некоторые – трусы, извиняющиеся каждым кирпичом, а некоторые – вечные недоделки, хитрые и лживые. В ваших постройках преобладает одно чувство – радость. Не спокойная радость, а трудная, требовательная. Такая, которая заставляет человека ощущать, что испытывать ее – большое достижение. Человек смотрит и думает: я не так плох, если могу испытывать такую радость.
Рорк медленно произнес, так, будто это не было ответом:
– Я полагаю, это было неизбежно.
– Что?
– То, как вы это понимаете.
– Вы как будто… сожалеете, что я способен это понимать?
– Я не сожалею.
– Послушайте, пусть вас не беспокоит то, что я строил раньше.
– Меня это не беспокоит.
– Все эти Стоунриджи, и гостиницы «Нойес Бельмонт», и газеты Винанда – все это дало мне возможность получить дом, построенный вами. Разве это не роскошь, за которую стоило побороться? Разве важно, каким способом? Все это было средством. А вы – цель.
– Вам не надо оправдываться передо мной.
– Я не… Думаю, я именно этим и занимался.
– Вам не надо этого делать. Я не думал о том, что вы построили.
– А о чем же вы думали?
– Что я беспомощен против любого, кто понимает мои постройки так, как понимаете вы.
– Вы чувствуете, что вам нужна защита от меня?
– Нет. Как правило, я не чувствую себя беспомощным.
– Я тоже, как правило, не спешу оправдываться. Тогда… все в порядке, не так ли?
– Да.
– Я могу рассказать гораздо больше о доме, который хочу построить. Я считаю, что архитектор как исповедник, он должен знать все о людях, которые будут жить в его доме, ведь то, что он им дает, носит гораздо более личный характер, чем одежда или еда. Пожалуйста, рассматривайте сказанное мною именно так и извините меня, если заметите, что мне трудно это выразить, – я никогда не исповедовался. Понимаете, я хочу построить этот дом, потому что безумно влюблен в свою жену… В чем дело? Вы считаете, что это не относится к делу?
– Нет. Продолжайте.
– Я не могу видеть свою жену в окружении других. Это не ревность. Это намного больше и намного хуже. Мне невмоготу видеть, как она ходит по городским улицам. Я не могу делить ее ни с кем, даже с магазинами, театрами, такси, тротуарами. Я должен ее увезти. Должен сделать так, чтобы вокруг ничего не было и никто не мог дотронуться до нее – ни в каком смысле. Этот дом должен стать крепостью. Мой архитектор должен стать хранителем.
Рорк смотрел прямо на Винанда. Он должен был смотреть на Винанда, чтобы быть в состоянии слушать. Винанд чувствовал во взгляде Рорка напряжение, он счел это силой; он чувствовал, что взгляд поддерживает его; он понял, что исповедоваться совсем нетрудно.
– Этот дом должен стать тюрьмой. Нет, не так. Сокровищницей – тайником, который оберегает от чужих взглядов слишком большие ценности. Он должен стать большим. Он должен стать отдельным миром, настолько прекрасным, чтобы мы не ощущали потребности в том, который оставляем. Ни ограждений, ни сторожевых башен – только ваш талант, который станет стеной между нами и миром. Вот чего я хочу от вас. И еще. Строили ли вы когда-нибудь храм?
На мгновение Рорка оставили силы, но он видел, что в вопросе нет подвоха, Винанд просто не знал.
– Да, – сказал Рорк.
– Тогда считайте, что вам поручается построить храм. Храм, посвященный Доминик Винанд… Вам следует встретиться с ней, прежде чем вы приступите к проекту.
– Я был знаком с миссис Винанд несколько лет назад.
– Знакомы? Тогда вам все понятно.
– Да, понятно.
Винанд перевел взгляд на руку Рорка, которую тот положил на край стола рядом с корректурой очередного номера «Знамени». Гранки были сложены небрежно, внутри он заметил заголовок «Вполголоса». Винанд смотрел на руку Рорка, длинные пальцы были прижаты к стеклу. Винанд подумал: «Хорошо бы сделать с нее бронзовую отливку, она красиво смотрелась бы на столе в качестве пресса для бумаг».
– Теперь вы знаете, что мне нужно. Действуйте. Приступайте немедленно. Отложите все. Я заплачу любую цену, какую назовете. Здание мне нужно к лету… Ах да, простите. Слишком часто имел дело с плохими архитекторами. Я не спросил вас, беретесь ли вы за это дело.
Первым было движение руки. Рорк снял ее со стола.
– Да, – сказал он. – Я берусь.
Пальцы оставили влажные отпечатки на стекле, как будто рука прочертила бороздки на поверхности.
– Сколько вам потребуется времени?
– К июлю будет готово.
– Вам, конечно, нужно осмотреть площадку. Я хочу сам показать ее вам. Могу отвезти вас туда завтра утром.
– Как вам удобно.
– Приходите сюда в девять.
– Хорошо.
– Если хотите, я составлю контракт. Не знаю, как вы предпочитаете работать. Как правило, прежде чем вступить с кем-либо в деловые отношения, я навожу о нем подробные справки со дня рождения или даже раньше. Вас я не проверял. Просто забыл. Показалось, нет необходимости.
– Могу ответить на любые вопросы.
Винанд улыбнулся и покачал головой:
– Не надо. В вопросах нет нужды. Кроме чисто деловых.
– Я никогда не выдвигаю никаких условий, кроме одного: если вы одобрили проект, он должен быть осуществлен в соответствии с замыслом, без изменений.
– Согласен. Принято. Я слышал, что иначе вы не работаете. Как вы смотрите на то, что не будет никакой рекламы? Конечно, она в ваших профессиональных интересах, но я хочу, чтобы информация об этом проекте не дошла до газет.
– Не возражаю.
– Вы обещаете не публиковать чертежи и эскизы?
– Обещаю.
– Спасибо. Это будет учтено. Вы можете рассчитывать на мои газеты как на личное рекламное агентство, включая и прочие ваши работы.
– Мне этого не надо.
Винанд громко рассмеялся:
– Услышать такое в таком месте! Вы, видимо, не представляете себе, как обставили бы этот разговор ваши коллеги-архитекторы. Трудно поверить, что вы полностью отдаете себе отчет в том, что беседуете с Гейлом Винандом.
– Я хорошо знаю, с кем говорю.
– Мое предложение было вроде благодарности за ваше согласие. Мне не всегда нравится быть Гейлом Винандом.
– Я знаю.
– Пожалуй, я изменю своему обыкновению и задам личный вопрос. Вы сказали, что готовы ответить на любой.
– Я отвечу.
– Вам нравится быть Говардом Рорком?
Рорк улыбнулся. Вопрос его удивил и позабавил, в улыбке невольно проскользнуло презрение.
– Вот вы и ответили, – сказал Винанд. Он поднялся со словами: – Завтра в девять, – и протянул руку.
После ухода Рорка Винанд остался сидеть за письменным столом. Он улыбался. Рука потянулась к одной из кнопок селектора – и остановилась. Он вспомнил, что ему надо вернуться к обычному тону. Он не мог продолжать разговаривать, как в последние полчаса. Впервые в жизни он не давил на собеседника, не скрывал истинного отношения к нему, что ему обычно приходилось делать. Он не испытывал напряжения, в этом не было необходимости. Он как будто разговаривал с собой.
Нажав кнопку селектора, он сказал секретарю:
– Пусть пришлют все, что у нас есть на Говарда Рорка.
– Ни за что не угадаешь, – сказал Альва Скаррет. Голос его умолял, чтобы к его сведениям проявили интерес.
Эллсворт Тухи нетерпеливо отмахнулся от него, не отрывая глаз от бумаг на столе:
– Уходи, Альва, я занят.
– Нет, Эллсворт, есть интересные новости. Уверен, тебе захочется узнать.
Тухи поднял голову и посмотрел на него с легким выражением скуки в уголках глаз, давая понять, что своим вниманием оказывает Скаррету честь, подчеркивая равнодушным голосом свое терпение:
– Ну ладно, что там у тебя?
Для Скаррета не было ничего обидного в манере Тухи. Тухи обращался с ним так год или больше. Скаррет не заметил перемены, теперь же обижаться было слишком поздно, этот тон стал обычным для обоих.
Скаррет улыбнулся, как способный ученик, который обнаружил ошибку в вычислениях самого учителя и ждет от него похвалы.
– Эллсворт, твоя разведка плохо работает.
– Что ты мелешь?
– Уверен, ты не в курсе дел Гейла в последнее время, а ты так любишь хвастаться информированностью.
– И что же я не знаю?
– Догадайся, кто к нему сегодня приходил.
– Дорогой Альва, у меня нет времени для игры в угадайку.
– Никогда не угадаешь.
– Хорошо, поскольку единственный способ отделаться от тебя – прикинуться придурком из водевиля, спрашиваю без обиняков: кто сегодня был в кабинете нашего обожаемого шефа?
– Говард Рорк.
Тухи круто развернулся всем корпусом, забыв свое правило тщательно дозировать внимание. Он крикнул не веря:
– Нет, не может быть!
– Да! – сказал Скаррет, гордый произведенным эффектом.
– Ну и ну! – откликнулся Тухи и захохотал.
Скаррет в недоумении расплылся в выжидательной улыбке, он был готов разделить веселье, хотя и не понимал, чем оно вызвано.
– Смешно, конечно, но почему смешно, Эллсворт?
– Ах, Альва, долго рассказывать.
– Я было подумал…
– Неужели ты не способен оценить зрелище, Альва? Тебе не нравится фейерверк? Если хочешь знать, чего следует ожидать, вспомни, что самыми жестокими бывают религиозные войны между сектами одной веры и гражданские войны между народами одного корня.
– Не понимаю, о чем ты.
– Боже, как много у меня бестолковых последователей!
– Рад, что ты в хорошем настроении, но мне эта новость не понравилась.
– Весть, конечно, дурная, но не для нас.
Страницы
предыдущая целиком следующая