– Ты не кривишь душой?
– Ничуть. Я вполне искренен, Гейл. И я не изменю своего мнения, что бы между нами ни произошло в будущем.
Винанд отложил эскиз в сторону и долго сидел, изучая чертежи. Когда он поднял голову, у него был обычно спокойный вид.
– Почему ты не появился раньше? – спросил он.
– Ты был занят со своими частными детективами.
Винанд рассмеялся:
– А, это! Не мог отказаться от прежних привычек, любопытно было. Теперь мне известно о тебе все, кроме твоих романов с женщинами. Или ты очень осторожен, или их было немного. Нигде никаких сведений на этот счет.
– Их было немного.
– Наверное, я скучал без тебя и взамен собирал информацию о твоем прошлом. Так почему ты держишься в стороне?
– Ты так распорядился.
– Ты всегда так послушен?
– Когда вижу в этом смысл.
– Хорошо, вот мое распоряжение, надеюсь, ты найдешь его осмысленным: приходи к нам сегодня ужинать. Я возьму эскизы показать жене. Она еще не знает о строительстве дома.
– Ты ничего ей не рассказывал?
– Нет. Пусть сначала посмотрит эскизы. И познакомится с тобой. Я знаю, в прошлом она тебя не миловала; я прочитал, что она писала о тебе. Но это было давно. Надеюсь, теперь это уже неважно.
– Да, неважно.
– Тогда мы тебя ждем?
– Да.
IV
Доминик стояла у застекленной двери своей комнаты. Винанд смотрел на свет звезд, падающий на ледяные панели зимнего сада. Отраженный свет очерчивал профиль Доминик, слабо поблескивал на ее веках и щеках. Он подумал: так и должно освещаться ее лицо. Она медленно повернулась к нему, и свет собрался ореолом вокруг бледной массы ее прямых волос. Она улыбнулась, как улыбалась ему всегда – приветливо, понимающе:
– Что-то случилось, Гейл?
– Добрый вечер, дорогая. Почему ты спрашиваешь?
– Ты выглядишь счастливым. Может быть, это не точное слово, но самое близкое.
– Лучше сказать «испытывающим облегчение». Я чувствую себя легче, легче лет на тридцать. Впрочем, это не значит, что мне хочется быть таким, каким я был тридцать лет назад. Так не бывает. Такое чувство, будто я перенесся в прошлое в целости и сохранности и начал все сначала в своем нынешнем виде. В этом нет логики, это невозможно, и это чудесно.
– Это означает, что ты с кем-то повстречался. Скорее всего с женщиной.
– Повстречался. Не с женщиной. С мужчиной. Доминик, ты сегодня особенно красива. Впрочем, я говорю это всегда. А сказать я хотел другое. Сегодня я особенно счастлив, что ты так красива.
– Что с тобой, Гейл?
– Ничего, кроме ощущения, как легко жить и сколько в жизни несущественного. – Он взял ее руку и поднес к губам. – Доминик, я не перестаю думать о том, какое чудо, что наш брак продолжается. Теперь я верю, что он не будет разорван. Чем-либо или кем-либо. – Она прислонилась спиной к стеклянной панели. – У меня есть для тебя подарок, и не говори мне, что эти слова ты слышишь от меня чаще, чем любые другие. Подарок будет готов к концу лета. Наш дом.
– Дом? Ты так давно об этом не заговаривал. Я думала, ты забыл.
– Последние полгода я ни о чем другом и не думал. А твои намерения не изменились? Ты действительно хочешь жить за городом?
– Да, Гейл, если тебе так хочется. Архитектора ты уже выбрал?
– Я сделал даже больше. Могу показать тебе эскиз дома.
– Показывай же.
– Он в моем кабинете. Пойдем, посмотришь.
Она улыбнулась, охватила его запястье пальцами, слегка сжав в знак ласкового нетерпения, и последовала за ним. Он распахнул дверь в кабинет и пропустил ее вперед. В кабинете горел свет, эскиз стоял на столе изображением к двери.
Она замерла, схватившись за дверь. На расстоянии подпись нельзя было рассмотреть, но она узнала стиль и единственного автора, которому мог принадлежать этот проект.
Ее плечи дрогнули и замерли, словно она была привязана к столбу и давно уже оставила надежду на спасение, только по телу пробежал последний, инстинктивный трепет протеста.
Ей представилось, что, даже если бы Гейл Винанд застал ее в постели в объятиях Рорка, потрясение было бы не так сильно. Этот рисунок являл Рорка больше, чем его тело; рисунок был ответной реакцией и был равен силе, исходившей от Гейла Винанда; он одинаково потрясал и ее, и Винанда, и самого Рорка, он взрывал их жизнь, и внезапно ей стало ясно, что в их жизнь вторглось неотвратимое.
– Нет, – прошептала она, – это не может быть совпадением.
– Что?
Она подняла руку, мягко отстраняя вопрос, подошла к эскизу. Ее шаги на ковре были беззвучны. Она увидела резкий росчерк в углу – Говард Рорк. Подпись не так ужаснула ее, как сам рисунок. Она была точкой опоры, почти приветствием.
– Доминик?
Она повернулась к нему. Он увидел на ее лице ответ. И сказал:
– Я знал, что тебе понравится. Прости за банальность выражения. Сегодня что-то не идут слова.
Доминик прошла к дивану и села, прижавшись спиной к подушкам, так ей легче было сидеть прямо. Она не сводила глаз с Винанда. Он стоял, облокотись о каминную доску, вполоборота к ней. Он смотрел на эскиз. Ей было не укрыться от рисунка – он отражался на лице Винанда, как в зеркале.
– Ты его видел, Гейл?
– Кого?
– Архитектора
– Конечно, видел. Меньше часа назад.
– Когда вы познакомились?
– В прошлом месяце.
– Все это время ты был знаком с ним?.. Каждый вечер… когда приходил домой… за ужином…
– Ты хочешь сказать – почему я не сообщил тебе? Мне хотелось получить эскиз и показать тебе. Дом виделся мне таким, но объяснить этого я не мог. Наверное, никто не смог бы понять, что мне надо. Он смог и сделал проект.
– Кто?
– Говард Рорк.
Ей хотелось, чтобы Гейл Винанд произнес его имя.
– Как вышло, что твой выбор пал на него, Гейл?
– Я перерыл всю страну. Все здания, которые мне нравятся, построены им.
Она медленно кивнула.
– Доминик, я исхожу из того, что теперь тебе это безразлично, но знаю, что выбрал того самого архитектора, которого ты, не жалея сил и времени, старалась развенчать, когда работала в «Знамени».
– Ты все прочитал?
– Да, прочитал. Ты вела себя странно. Очевидно, что ты восхищалась его работами, а его самого ненавидела. Но ты защищала его на суде по делу Стоддарда.
– Да.
– Ты даже работала с ним. Та статуя, Доминик, она ведь была создана для его храма.
– Да.
– Странно. Защищая его, ты потеряла работу в газете. Я этого не знал, когда остановился на нем. Не знал и о суде. Я забыл его имя. Можно сказать, Доминик, что это он дал тебя мне. Ту статую, из его храма. А теперь он дает мне дом. Доминик, почему ты ненавидела его?
– Я не ненавидела его… Это было так давно…
– Пожалуй, теперь это не имеет никакого значения, правда? – Он показал на эскиз.
– Я не видела его несколько лет.
– Ты увидишь его через час. Он приглашен к нам на ужин.
Она очертила рукой спираль на спинке дивана, чтобы убедиться, что владеет собой.
– Он
– Да.
– Ты пригласил его на ужин?
Он улыбнулся, вспомнив, как не любил приглашать гостей. Он сказал:
– Это другое дело. Он мне нужен здесь. Наверное, ты плохо его запомнила, иначе ты бы не удивлялась.
Она поднялась:
– Хорошо, Гейл. Пойду распоряжусь. Потом оденусь к ужину.
Они стояли в гостиной напротив друг друга. Она подумала: как просто. Он был здесь всегда. Он был движущей силой всех ее действий в этом доме. Он привел ее сюда, а теперь пришел заявить свое право на место в доме. Она смотрела на него. Она видела его таким, как в то утро, когда в последний раз проснулась в его постели. Она поняла, что ничто не мешает живой сохранности его образа в ее памяти. Она поняла, что это было неизбежно с самого начала, с того мгновения, когда она увидела его в карьере каменоломни. Неизбежен был и этот момент в доме Гейла Винанда, и она ощутила покой, поняв, что кончилось время ее решений, – до сих пор действовала она, с этого момента решения будет принимать он.
Она смотрела прямо перед собой. Ее взгляд был чист и строг, как перед боем, ее тело – хрупко и женственно, руки спокойно опущены вдоль длинных прямых складок черного платья.
– Добрый вечер, мистер Рорк.
– Добрый вечер, миссис Винанд.
– Позвольте поблагодарить вас за проект нашего особняка. Это будет самое красивое из ваших сооружений.
– Иначе и не могло быть по характеру поставленной передо мной задачи, миссис Винанд.
Она медленно повернула голову:
– Какую задачу ты поставил перед мистером Рорком, Гейл?
– Именно ту, о которой я тебе рассказывал.
Доминик подумала о том, что же Рорк услышал от Винанда и что заставило его согласиться. Она направилась к креслам, мужчины последовали за ней. Рорк сказал:
– Если проект вам нравится, то заслуга принадлежит, в первую очередь, мистеру Винанду, его идее.
Она спросила:
– Вы делите успех с заказчиком?
– Некоторым образом да.
– А не противоречит ли это, насколько я помню, вашим профессиональным убеждениям?
– Зато согласуется с моими личными убеждениями.
– Боюсь, этого я никогда не могла понять.
– Я верю в преодоление, миссис Винанд.
– Вам пришлось что-то преодолевать, когда вы работали над этим проектом?
– Нежелание испытывать влияние заказчика.
Страницы
предыдущая целиком следующая
