9. Переход под советское влияние стран южнее Баку – Батуми, т.е. Восточной Турции, Северного Ирана и Ирака.
10. Отказ Японии от своих концессий на Сахалине.
Гитлер и его правительство обезумели от этих вымогательств и оставили советские претензии без ответа. Но негласно роковой ответ был все-таки дан, спустя месяц и по другим каналам» (Таинство воздаяния истории. Франкфурт-на-Майне, 1995. С. 118-119).
Роковой ответ по другим каналам – это решение о нанесении упреждающего удара по Советскому Союзу.
3
В настоящее время приоткрылся доступ к некоторым шифровкам, которыми обменивались Сталин и Молотов во время визита Молотова в Берлин. 13 ноября 1940 года Молотов просит указаний Сталина «о Китае, о Турции, о наших интересах в отношении Персидского залива и Аравийского моря» (АВП РФ. Фонд 059. Опись 1. Дело 2314. Листы 32-33.) Сталин ответной шифровкой советует Молотову: «Не обнаруживать нашего большого интереса к Персии. Если немцы предложат раздел Турции, то в этом случае можете раскрыть наши карты.» (АВП РФ. Фонд 059. Опись 1. Папка 339. Дело 2315. Листы 35, 35а, 36, 38, 39. Документы внешней политики. 1940-22 июня 1941. Т. XXIII: в 2-х кн. Книга 2, часть 1. М., 1998. С. 61-62).
В этом же послании Сталин «советует» Молотову добиваться согласия Германии еще на один шаг Советского Союза: «Мирное разрешение не будет реальным без нашей гарантии Болгарии и пропуска наших войск в Болгарию».
В ноябре 1940 года Германия находилась в исключительно тяжелом положении. Вторая мировая война продолжалась уже более года, и конца ей не было видно. Германия могла победить только в скоротечной войне, но война приняла затяжной характер, т.е. Германия уже победить не могла. Вечером 13 ноября в момент переговоров Гитлера и Молотова британская авиация совершила воздушный налет на Берлин, поэтому начатая в роскошном кабинете встреча завершилась в бомбоубежище. Этим воздушным налетом Черчилль показал и Гитлеру, и Молотову, что Великобритания не намерена сдаваться. Для затяжной войны Гитлеру было нужно стратегическое сырье в огромных количествах, а оно было в руках Сталина. Во время встречи Молотов несколько раз напомнил Гитлеру, что без советского нейтралитета и без поставок сырья из Советского Союза победы Германии в Европе были бы невозможны: «Не обошлось и без влияния германо-русского соглашения на великие германские победы» (СССР – Германия. 1939-1941. Сост. Ю. Фельштинский, Нью-Йорк, 1983. С. 112).
«Что касается Германии, то она в результате этих соглашений (1939 года) получила надежный тыл, что имело большое значение для развития военных событий на Западе, включая поражение Франции» (Документы внешней политики, 1940 – 22 июня 1941. Т. XXIII: в 2-х кн. Книга 2, часть 1. С. 45).
«Если говорить в данный момент об итогах советско-германских соглашений, то надо сказать, что Германия не без воздействия пакта с СССР сумела так быстро и со славой для своего оружия выполнить свои операции в Норвегии, Дании, Бельгии, Голландии и Франции» (Там же. С. 64).
Понимая, что Гитлер во многом, если не полностью, от него зависит, Сталин применил тактику выкручивания рук. Троцкий предсказывал, что Сталин «захочет полностью использовать преимущества своего положения». Вот Сталин эти преимущества и использует.
Гитлер говорит Молотову, что Германия за один год войны захватила так много, что на освоение захваченного ей потребуется сто лет, и предлагает: если требуется пространство, то давайте двинемся на юг: Германия – на юг от своих границ, Советский Союз – на юг от своих границ. Молотов с этим соглашается, но добавляет, что надо бы обсудить проблему датских проливов Большой и Малый Бельт, Зунд, Каттегат и Скагеррак.
Не Гитлер требовал жизненного пространства на востоке, а Молотов – на западе.
Дания оккупирована Германией, Гитлер – негодяй и агрессор, но как назвать Сталина и Молотова, которые намерены урвать кусок от того, что уже захвачено Германией? Для Германии владение датскими проливами – стратегическая необходимость. А зачем они потребовались Советскому Союзу?
Гитлер говорит Молотову о том, что, пока идет война, Германия крайне заинтересована в получении из Финляндии никеля и леса. Гитлер интересуется, не готовит ли Советский Союз новую войну против Финляндии. И если готовит, то нельзя ли ее перенести на более поздние сроки. На это Молотов отвечает, что Финляндия находится в сфере советских интересов, что Германия должна вывести свои войска из Финляндии. Молотов «не понимает, почему Россия должна откладывать реализацию своих планов на шесть месяцев или на год. В конце концов, германо-русское соглашение не содержало каких-либо ограничений во времени и в пределах своих сфер влияния ни у одной из сторон руки не связаны» (СССР – Германия. 1939-1941. Сост. Ю. Фельштинский. С. 115).
Другими словами, Гитлер говорит, что Германия не может жить и воевать без никеля и леса, которые идут из Финляндии, и просит пока Финляндию не трогать. На это Молотов отвечает: Финляндия в нашей сфере, что захотим, то и будем делать.
Гитлер говорит о том, что Германия полностью зависит от нефти, которая поступает из Румынии, что Германия будет защищать румынские нефтяные промыслы при любых условиях. Гитлер намекает на то, что Советскому Союзу было бы неплохо отвести угрозу от румынской нефти. Советский Союз уже захватил Северную Буковину – это кусок территории, который принадлежал Румынии. Этим захватом Советский Союз нарушил соглашения о разделе сфер влияния. На это Молотов отвечает, что Советский Союз действительно оторвал от Румынии кое-что и действительно тем самым нарушил ранее достигнутые договоренности с Германией. Но от захваченного Советский Союз отказываться не намерен, и того, что захвачено в Румынии, советской стороне мало. Надо бы оторвать не только Северную Буковину, но еще и Южную. А кроме куском Румынии, Советский Союз желает всю Болгарию. «Судьба Румынии и Венгрии тоже интересует Советский Союз, и ни при каких обстоятельствах не может быть ему безразлична» (Там же. С. 125).
4
Советскому Союзу достаточно своей нефти и для внутреннего потребления, и для экспорта. Советскому Союзу румынская нефть не нужна. А для Германии Румыния – единственный источник нефти. Гитлер пытается договориться, на что получает ответ: мы на это тоже претендуем.
Гитлер напоминает Молотову: мы же о разделе Европы договорились в августе 1939 года. На это Молотов отвечает: то старые дела, пора новый передел Европы устроить в пользу Советского Союза. «СССР считает прошлогоднее соглашение выполненным, за исключением вопроса о Финляндии… Теперь пришло время говорить о более широком соглашении между СССР и Германией» (АВП РФ. Фонд 059. Опись 1. Дело 2315. Лист 35).
Далее беседы шли в том же духе.
В ходе переговоров Молотов не поднимал вопросов о безопасности Советского Союза. Это его вообще не интересовало. Его интересовали Иран и Ирак, Финляндия, советские базы в черноморских проливах и пр. и пр.
Вопросы безопасности от угрозы советского вторжения на жизненно важные для Германии территории поднимал Гитлер, но ничего утешительного в ответ не получил.
Утром 14 ноября 1940 года Молотов отбыл в Москву, а 25 ноября германскому послу в Москве было сделано заявление о том, что Германия должна немедленно вывести свои войска с территории Финляндии. Кроме того, были подтверждены все требования, которые Молотов высказал в беседах с Гитлером и Риббентропом, вплоть до требования создания советских военных баз на Босфоре и Дарданеллах (Документы внешней политики. 1940 – 22 июня 1941. Т. XXIII: в 2-х кн. Книга 2, часть 1. С. 136-137).
Молотов не зря требовал вывода германских войск из Финляндии. В то же день, 25 ноября 1940 года, народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба Красной Армий генерал армии К.А. Мерецков подготовили директиву о разработке плана новой агрессивной войны против Финляндии (1941 год. Книга 1. М., 1998. С. 418-423).
Нам рассказывают, что Сталин ужасно боялся войны, всеми силами старался ее оттянуть. Все его действия были якобы продиктованы стремлением укрепить безопасность Советского Союза, для обеспечения которой ему не хватало только контроля над Финляндией, Ираком, Ираном, Болгарией. Ему не хватало военных баз на Средиземном море и в Персидском заливе.
И еще бы ему для полной безопасности хотелось датские проливы получить и Дарданеллы с Босфором.
* * *
В августе 1939 года Гитлер и Сталин разделили Европу между Германией и Советским Союзом. Прошел год. Советский Союз нарушил договоренность и захватил больше того, что ему полагалось. Но и этого было мало. Гитлер только готовился к большой войне с Великобританией, а Сталин уже потребовал новые территории в Европе, причем те, от которых полностью зависели экономика Германии и ее вооруженные силы.
Если Германия будет истощена войной против Британии, что тогда потребует Сталин?
Гитлер нашел ответ на все сталинские требования. «После отъезда Молотова Гитлер собрал некоторых своих подчиненных и ясно дал им понять, что собирается вторгнуться в Россию» (Б.Х. Лиддел Гарт. Вторая мировая война. М., 1976. С. 145).
Глава 19. Зачем танковые дивизии держать у пограничных столбов?
Что это – преступная халатность или чье-то обдуманное предательство?
Стоит только нанести на карту приграничных районов СССР места дислокации мехкорпусов, как замысел предстоящей «Грозы» откроется нам во всем своем блеске.
1
Вот на выбор судьба одного человека. В этой судьбе, как в капельке, отразились причины самого постыдного провала XX и всех предшествующих веков.
Родился он 5 июля 1921 года в селе Верхняя Любовша Орловской области. (Какое название! Я земной шар чуть не весь обошел, ко такой романтики, как у нас на Руси, нигде не встречал.)
21 декабря 1939 года нашего героя призвали под знамена, и прямым ходом – в военное училище. Дальше он рассказывает о себе сам: «10 июня 1941 года я окончил военно-пехотное училище в Грозном и прибыл в Киевский особый военный округ. Определили в 41-ю танковую дивизию, штаб которой находился в приграничном городе Владимире-Волынском. До Западного Буга – нашей государственной границы было рукой подать… Меня назначили заместителем командира разведроты. В этой должности я и встретил войну. 22 июня в 3 часа 15 минут наш военный городок потонул в море огня…» («Красная звезда», 5 июля 2001 г.).
Этот короткий рассказ состоит из одних только странностей. Начиная с 18 сентября 1925 года в Красную Армию призывали в возрасте 21 года. И призывали не всех, а только треть или даже четверть призывного контингента. В 1941 году война началась, как нам говорили, внезапно, как гром среди ясного неба. Раз войну не ждали, то этот молодой человек никак не мог быть в армии в момент германского нападения, так как в июне 1941 года ему было только 19 лет. Но случилось так, что он (почему-то) уже и в армии, уже и училище успел окончить, уже и офицер, заместитель командира разведывательной роты. Да не где-нибудь, а прямо на германской границе. Как же такое могло случиться?
Все просто. В августе 1939 года Сталин и Гитлер руками Молотова и Риббентропа подписали мир. Казалось бы, что после этого вообще никого призывать не надо – в Красную Армию брать добровольцев, а призыв отменить. Ан нет. Мир с Гитлером означал вовсе не мир, а нечто противоположное. Пакт «о ненападении» товарищ Сталин подписал и тут же призвал не четверть призывного контингента, как в предшествующие годы, и даже не треть, и не половину, а всех, кому исполнился 21 гол. И кроме того, всех, кому 20. И 19 тоже. Под знамена пошли и те, кому было больше 21 года, логика: ты же раньше не служил – теперь время пришло. Не забыли и тех, кому 18. Если среднего образования нет, пока подожди. А если тебе 18 и среднее образование получил, становись в строй.
Парень, о котором идет речь, как раз под эту статью подходил – 8 лет, 10 классов. И его загребли. Да не в полк, а в военное училище. Не так чтобы взял он и сам пошел экзамены сдавать. Нет. Справочники говорят о том, что в армии он оказался не по собственному выбору, а по призыву. И кто-то умный такие чудесные планы оставил, чтобы десятки тысяч молодых парней, призванных во порой половине 1939 года, прямо к началу июня 1941 года выпустить из училищ. И без отпуска – в войска.
Кто через это не прошел, оценить не может: был ты бесправным курсачом, муштровали тебя на уровне мировых стандартов и сверх того – огонь, вода да трубы медные, прессовали тебя и мордовали, вымачивали тебя в водах студеных, сушили солнцем палящим да морозом трескучим, испытывали тебя на растяг, на скручивание, на изгиб, на излом, и вот вдруг – мгновенное превращение из курсанта в офицера; ты внезапно попадаешь не просто в иной мир, а в иное пространственное измерение. И тут же получи первое офицерское денежное довольствие (оно же – денежное удовольствие). Не так чтобы месяц отпахал – и получи. Нет. Первая получка – просто так. В самый первый день. За то, что офицером стал. После курсантских грошей – состояние. Что первым делом? Правильно: расслабиться. Первым делом – выпуск и отпуск. Так всегда было заведено.
Да только в 1941 году от этого правила почему-то отступили.
Вот вам пример: наш герой окончил училище 10 июня, успел доехать из Грозного до Киева, в штабе округа получить назначение на границу, прибыть в дивизию, представиться, принять должность… Где же месяц законного, заслуженного, заработанного, долгожданного отпуска? Война должна была застать свежеиспеченного лейтенанта не на границе, а в селе Верхняя Любовша. Там он должен был до утренней зари под соловьиные трели хороводы водить. А в одно прекрасное воскресенье где-то к полудню его сонного растолкать должны были: Молотов говорит!
Но случилось чудо. Германского нападения не ждали, но десятки тысяч молодых офицеров выпустили досрочно без выпускных экзаменов и сразу после выпуска отправили не в заработанный и заслуженный отпуск, а в войска. Да не куда-нибудь, а на западную границу. К пограничным столбам. Если Гитлер – друг, зачем спешка? Почему лейтенантам отгулять положенное не позволили?
2
И вот наш знакомый за несколько дней до того рокового момента попадает в 41-ю танковую дивизию… Номер не с потолка. В нумерации советских танковых дивизий полный порядок был: от 1-й до 61-й. Гитлер во Вторую мировую войну ринулся, имея 6 танковых дивизий, а к его границам миролюбивый товарищ Сталин выдвинул и 41-ю танковую дивизию, и ряд других. Длинный ряд. На той же реке Западный Буг у пограничных столбов – 22-я танковая дивизия. 22 июня ее военный городок, как и многие другие, тоже утонул в море огня. Тысячи лейтенантов полегли, так никогда и не отгуляв свой отпуск. Из каждых ста до конца войны дожили трое. Накануне войны товарищ Сталин отправил к границам 70 тысяч молодых, только что выпущенных из училищ офицеров. Из них 3 процента пережили войну.
Оттого что погибли не все, оттого что выпустили их десятками тысяч, было после войны кому рассказать о случившемся. Их рассказы удивительно однообразны. В них единый стандарт: как только с Гитлером мир подписали, тут меня и загребли в офицерское училище, выпустили за пару недель до войны и – на западную границу, а 22 июня – гром среди ясного неба.
Каждый желающий таких рассказов может собрать в изобилии. Из множества однотипных повествований я выбрал именно это потому, что парень, о котором идет речь, после войны поднялся высоко. Очень высоко.
Он стал членом ЦК КПСС, первым заместителем Министра обороны СССР, начальником Генерального штаба Вооруженных сил СССР, затем – Главнокомандующим Объединенными вооруженными силами государств – участников Варшавского договора. Звание – Маршал Советского Союза. Имя – Виктор Георгиевич. Фамилия – Куликов.
3
Утром 22 июня 1941 года в 41-й танковой дивизии, в которую попал лейтенант Куликов, было 415 танков. Кроме того, бронеавтомобили, орудия и минометы, артиллерийские тягачи, тракторы и мотоциклы, 682 автомашины и пр. и пр. Ни в одной германской танковой дивизии такого количества танков не было. И ни у кого в мире таких танковых дивизий тоже не было. Из пяти германских танковых дивизий, которые действовали против войск Юго-Западного и Южного фронтов, самое большое количество танков – в 19-й дивизии – 149. В остальных германских танковых дивизиях танков было и того меньше, а в моторизованных и пехотных дивизиях их вовсе не было.
Да и ни в одном моторизованном германском корпусе, которые действовали южнее Полесья, не было столько танков, сколько их было в одной только 41-й советской танковой дивизии.
Картина разгрома предельно знакомая. По всей границе творилось то же самое. Знаком и заключительный аккорд: командира 41-й танковой дивизии полковника П.П. Павлова определили виновником и поставили к стенке точно так же, как и его однофамильца, командующего Западным фронтом генерала армии Д.Г. Павлова.
Но попытаемся представить себя на месте командира дивизии. Что будем делать, если противник внезапно откроет артиллерийский огонь по военным городкам, в которых рядами стоят танки и машины? Что мы будем делать, если поступил приказ от величайшего полководца всех времен и народов боеприпасы из подразделений изъять и сдать на склады? Что будем делать, если на нашем столе лежит совершенно секретный приказ о том, что на провокации не поддаваться, на огонь огнем не отвечать и НИКАКИХ мероприятий без приказа Москвы не проводить? И на тех приказах – подпись все того же стратегического гения.
В 1941 году лейтенанту Куликову повезло. На третий день войны вокруг 41-й танковой и 87-й стрелковой дивизий и ряда других частей 5-й армии Юго-Западного фронта замкнулось кольцо окружения, в котором они и погибли. А лейтенанту Куликову удалось вырваться…
4
В любой нормальной стране после войны последовало бы судебное разбирательство. Не одна же 41-я танковая дивизия в 1941 году возле пограничных столбов располагалась. Виноват ли командир дивизии в том, что в первые минуты войны военный городок дивизии «потонул в море огня»? Разве он сам выбирал для дивизии место у самой границы? Разве возможно за несколько минут (или даже часов) поднять дивизию по тревоге, под артиллерийским огнем пригнать тысячи людей на стоянки машин, вывести из гаражей и парков 415 танков и сотни других машин, развернуть первый и второй эшелоны, пункты управления, резервы и тылы, организовать управление, взаимодействие, связь и отразить наступление противника?
Почему же дивизию в угрожаемый период не отвели от границы? А зачем вообще ее к границам выдвинули? Чем объяснить странное соседство танковой дивизии с государственной границей? Что она там делала? Как она там оказалась? По чьей вине, по чьему велению? Кто определял место ее дислокации? Начальник Генерального штаба Жуков? Где он? Подсудимый Жуков, встаньте! Отвечайте на вопросы суда! Итак, с какой вредительской целью вы выдвинули 41-ю танковую дивизию к границе? Сталин приказал? Нет, подсудимый Жуков, из ваших же мемуаров следует, что Сталин не только не приказывал выдвигать мехкорпуса к границе, но и вообще был противником их создания. Мехкорпуса с номерами от 10 до 30 включительно и входящие в их состав танковые дивизии с номерами от 19 до 61 формировались по вашему настоянию и требованию, подсудимый Жуков. Вы же определяли места их создания и расквартирования. Именно по вашему плану 41-я танковая дивизия оказалась там, где ее могли накрыть (и накрыли) в первый момент войны. Для чего же она находилась в столь неудобном для обороны месте? Планировали оборонять родную землю? Так почему же эта дивизия (как и все другие) не стояла в обороне? Отрыли бы окопы для танков, артиллерии и пехоты, оборудовали бы основные и запасные позиции, рассредоточили бы запасы по частям и подразделениям. Десять танков на километр – вот вам сорок километров непреодолимой обороны. Да не у самой границы, где движение каждого солдата просматривается с той стороны, а где-то в глубине. Хотя бы не в зоне огня вражеской артиллерии.
Но никто этими вопросами в Красной Армии не занимался. 41-я танковая дивизия 22-го мехкорпуса 5-й армии Юго-Западного фронта – это всего лишь один пример. По всей границе от Балтийского до Черного моря в то ясное утро произошло то же самое. По тому же сценарию. Жуков поставил Красную Армию в такие условия, в которых она должна была погибнуть, не имея возможности причинить противнику даже минимальный ущерб. Жуков составил такие планы и отдал такие распоряжения и директивы, выполнение которых неминуемо вело Красную Армию к разгрому, а Советский Союз – к крушению. Действия Жукова – типичный пример вредительства, измены Родине, подлого предательства.
5
Кремлевские идеологи должны были:
а) или назвать Жукова предателем;
б) или объяснить смысл его, мягко говоря, неразумной деятельности накануне войны.
Но никто из придворных историков открыто и громко Жукова пока изменником Родины не назвал. Мало того, никто его странных деяний не объяснил. Сам он тоже ни вспоминать, ни размышлять о проделанной работе не стал.
Вместо этого трем поколениям жителей планеты Земля вбивали в головы то, что должно было объяснить причины позорного разгрома Красной Армии.
Первая причина: танки были устаревшими.
Ответим: а не все ли равно, новейшие танки или устаревшие, если они стройными рядами стоят у самой границы в зоне действия вражеской артиллерии?
Вторая причина: танки требовали ремонта.
Третья причина: водители не имели опыта вождения.
На второй и третий тезисы ответ тот же: а не все ли равно, есть опыт или нет его, требуют танки ремонта или не требуют? Представим себе, что в 41-й танковой дивизии, как и во всех остальных, только самые лучшие в мире танки, а у каждого водителя по 100 часов практики. Что от этого изменится, если вражеская артиллерия бьет по штабам, казармам, по складам и хранилищам, по стройным рядам танков и машин в парках и на открытых стоянках? Если вся эта несокрушимая мощь с первого момента войны утонула в море огня? Если у экипажей нет возможности забраться в свои танки? Если в танках нет боекомплекта и топлива? Если у командиров нет возможности управлять своими частями и подразделениями? Если у командиров всех рангов, от отделенных до командующих фронтами и армиями, есть строжайшее указание (с угрозой расстрела) ответных действий не предпринимать и вообще ничего не делать?
Четвертая причина: мехкорпуса, танковые и моторизованные дивизии в их составе, и вообще все главные силы Красной Армии находились так близко к границе не просто так, ас хитрым жуковским умыслом – нанести по зарвавшемуся противнику контрудары!
Отвечаю вопросом: и отчего же их не нанесли? И где же предвоенные планы тех контрударов? Если и наносились какие-то контрудары, то каждый может сам убедиться: это чистой воды экспромт, это действия без всякой предварительной подготовки. И если контрудары действительно планировали перед войной, то почему результат оказался самоубийственным? Кто несет личную ответственность за такое планирование. На примере все той же 41-й танковой дивизии посмотрим, да как же она могла нанести какой-то контрудар в той ситуации, в которую ее поставил Жуков?
Было еще много всяких объяснений: вековая отсталость России… Это, кстати, изрекал Маршал Советского Союза В.Г. Куликов.
Виктор Георгиевич, да при чем тут отсталость, если до пограничных столбов, как вы изволили выразиться, рукой подать? Оттянули бы дивизию километров на сто от границы, а лучше на линию старых укрепленных районов, рассредоточили бы, зарыли бы танки по самые башни в землю, замаскировали бы, тогда влияние фактора вековой отсталости было бы резко снижено.
6
Тут самое время вспомнить рассказ Жукова о том, как он и маршал Тимошенко пытались уломать Сталина отдать приказ на приведение войск в готовность. Тимошенко и Жуков доказывали, упрямый Сталин не соглашался. Тогда Тимошенко якобы заявил: «Мы не имеем на границах достаточно сил даже для прикрытия. Мы не можем организованно встретить и отразить удар немецких войск» (Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления. М., 2003. Т. 1.С. 258).
Эти слова маршала Тимошенко Жуков привел в своих мемуарах как аргумент в пользу повышения степени готовности войск. Жуков полностью солидарен с позицией Тимошенко и осуждает глупого Сталина.
Проблема в том, что сам Семен Константинович Тимошенко ничего подобного никогда не вспоминал, не писал и никому ничего эдакого не рассказывал. Тимошенко умер, а потом через два десятка лет эти якобы его слова появились в мемуарах Жукова, который тоже давно умер.
Но раз уж нас уверяют в том, что надо верить только десятому и последующим изданиям «Размышлений», то давайте поверим.
Итак, войск не было даже для прикрытия. А на примере 41-й танковой дивизии мы видели, что войска были. Если бы уйму этих танков не держали кучей у пограничных столбов, а отвели бы границы ну хотя бы на десять километров, а лучше – на сто, да рассредоточили по фронту и в глубину, да отрыли бы окопы для танков и другой техники, да замаскировали бы, то дивизия никак в одночасье в море огня превратиться не могла.
Чтобы не перегружать повествование, просто напомню читателям грустную историю 22-й танковой дивизии 14-го механизированного корпуса 4-й армии. Эта дивизия точно так же была разгромлена у пограничных столбов в Бресте. Рассказ о ее бесславной гибели – в книге «Беру свои слова обратно»: «Этот городок находился на ровной местности, хорошо просматривался со стороны противника… Погибло и получило ранения большое количество личного состава… Этому способствовало скученное расположение частей дивизии… Дивизия потеряла также большую часть танков, артиллерии и автомашин, больше половины всех автоцистерн, мастерских и кухонь. От огня противника загорелись и затем взорвались артиллерийский склад и склад горючего и смазочных материалов дивизии… Значительная часть артиллерии дивизии была уничтожена огнем противника или из-за отсутствия средств тяги осталась в парках…»
Далее следуют сетования на «неудачную дислокацию дивизии…» и горькие стенания о том, что это привело «в первые часы войны к огромным потерям в личном составе и к уничтожению большей части техники и запасов дивизии».
Это другой участок фронта, а картина та же.
Там же, в Бресте, столь же «неудачно» были расположены еще две стрелковые дивизии и множество других частей. Вот вам информация для размышления.
В составе 4-й армии:
– два корпуса, штаб одного из них в Бресте;
– две танковые дивизии, одна из них в Бресте;
– четыре стрелковые дивизии, две из них в Бресте;
– одна моторизованная дивизия;
– одна авиационная дивизия;
– один укрепленный район, штаб в Бресте;
– армия усилена одним инженерно-саперным полком, он в Бресте.
И сидел 33-й инженерно-саперный полк в Бресте совсем не зря.
Всего в составе 4-й армии было 14 артиллерийских полков, 7 из них в Бресте, тут же окружной военный госпиталь, огромное количество складов армейского, фронтового и центрального подчинения, пограничный отряд (полк) НКВД и пр. и пр.
Командующему 4-й армией подчинялись 11 соединений, во главе которых положено ставить генералов (2 корпуса, 8 дивизий и 1 укрепленный район). Штабы пяти из этих соединений находились в Бресте.
Страницы
предыдущая целиком следующая
