В 1960 году была принята на вооружение ракета «Титан». Дальность полета — 10 200 километров, заряд — 3,75 мегатонны (вверху).

Перед Карибским кризисом было развернуто 54 пусковых установки таких ракет. Их стартовые комплексы представляли собой настоящие подземные города с очень высокой степенью защищенности. Стыковка головных частей, заправка и подготовка к пуску выполнялись в подземных сооружениях; непосредственно перед пуском над шахтой раскрывались две створки по 125 тонн каждая, ракета подъемником выносилась на поверхность и тут же стартовала (вверху).

Ракета «Титан-2» (вверху) имела принципиально новые боевые возможности. Дальность — 15 тысяч километров, заряд — 9 мегатонн, готовность к пуску до 60 секунд. Топливо — длительного хранения: заправил, опустил в шахту и горя не знай. Это позволило разнести пусковые установки на больших площадях и этим значительно повысить их неуязвимость. Было решено развернуть три позиционных района ракет «Титан-2» по 18 шахтных пусковых установок в каждом районе.

В те же годы США впервые в мире создали легкую МБР «Минитмен» на твердом топливе: привезли с завода, опустили в шахту, задвинули крышку и все — ракета почти не требовала ухода. Дальность — 10 тысяч километров, заряд 1,2 мегатонны. Планировалось развернуть тысячу таких ракет. На снимке вверху: ракета «Минитмен I» в шахте перед испытательным пуском.

Два десятка танков с двух сторон. Много часов, стоя друг напротив друга и направив стволы друг на друга, они видели оскал противника сквозь сетки оптических прицелов.

А мир стоял на грани Третьей мировой войны. На грани самоуничтожения. Тут бы самое время вопрос задать: зачем проклятые американцы нас дразнили? Неужели не понимали, что один выстрел, как выстрел Данилы Принципа в Сараево в 1914 году, мог повлечь необратимую реакцию? В данном случае — цепную реакцию в самом прямом смысле! А ведь выстрел мог быть случайным!

Вопрос правильный. Но и о другом подумать следует: а что им оставалось, если Советский Союз нарушил Потсдамское соглашение?

Командир 7-й танковой роты 68-го гвардейского танкового полка капитан Войтченко стоял со своими гвардейцами против американских танков, как укротитель против взбесившегося льва. Где-то шли тайные переговоры на самом высшем уровне, кто-то кого-то уговаривал, кто-то кому-то что-то доказывал. Где-то было достигнуто соглашение и был дан приказ с самого верха: капитан, отводи своих молодцов.

Танки 7-й роты отходили по одному, задним ходом, не показывая кормы супостату. Они отползали в переулок и только там разворачивались. Последним отошел ротный, не теряя целей в своем прицеле.

Тут же отошли и американские танки. Первыми они отойти никак не могли. Это было бы унижением. Получилось бы: вышли к разделительной линии, столкнулись лоб в лоб с Т-54 и повернули назад… Чтобы этого избежать, был достигнут дипломатический компромисс: они шли вперед, столкнулись с советскими танками, постояли сутки, советские танкисты, выполнив задачу, отошли, американские вернулись домой. Ничья.

А «Кузькину мать» в тот вечер подвесили под брюхо бомбардировщика.

3

Как же кстати «Кузькина мать» оказалась на заполярном аэродроме Оленья именно к тому моменту!

В Берлине получилась красивая картина, почти идиллия: американские танки пошли погулять по Фридрих-штрассе, посмотреть, какого цвета шлагбаум. Наши тоже вышли воздухом подышать. Постояли, друг на друга полюбовались. Сообразив, что американцы ничего плохого не затевают, наши вернулись домой. Американцы тоже мирно ушли к себе. Вот и здорово. Вот и ладушки. Вы не имеете претензий, и мы — тоже. Даже ведь и не подрались.

Но через 48 часов за тысячи километров от этих мест грохнуло так, что дрогнула планета.

Взрыв самого мощного в мировой истории термоядерного заряда никак не был связан с Берлинским кризисом. Взрыв готовился давно, откуда кому было знать, что американские танки в конце октября 1961 года двинутся к пограничному шлагбауму?

Но они двинулись, их остановили, конфликт исчерпан. А через пару дней — взрыв! Да такой, каких не бывало. Надеюсь, и не будет больше.

Этого никто не планировал. Это так получилось. Но получилось красиво: вы пошалили, мы ответили, а после того — маленькое дополнение к завершенному конфликту. Эдакий тонкий намек: уж вы больше так не шутите, а то можно и по зубам… Да и вообще — нельзя ли для прогулок подальше выбрать переулок?

4

И снова встреча Пеньковского с британскими и американскими разведчиками. И настороженные недоверчивые взгляды: ты нам про немощь Советского Союза толкуешь, а в Советском Союзе взорвана бомба мощностью 57 миллионов тонн тротила. Это что — свидетельство немощи?

— Именно так, господа. Это свидетельство немощи.

И это была чистая и святая правда. Взрыв был свидетельством немощи.

Изделие 602 вместе с парашютом весило более 27 тонн. Ни одна советская ракета не была способна поднять такой вес. Такой заряд способен нести только стратегический бомбардировщик Ту-95В. Бомба была изготовлена в единственном экземпляре, и носитель бомбы Ту-95В тоже существовал в единственном экземпляре. Габариты бомбы были таковы, что пришлось снять створки бомбового отсека, но и тогда бомба внутрь не помещалась. Поэтому пришлось снять фюзеляжные баки и вырезать часть фюзеляжа.

Оттого, что часть баков пришлось снять, радиус действия бомбардировщика сократился. Оттого, что брюхо бомбы все равно торчало из-под фюзеляжа носителя, оттого, что бомбоотсек не был прикрыт створками, резко ухудшились аэродинамические характеристики. Как следствие — возрос расход горючего, а радиус сократился еще больше. Максимальная бомбовая нагрузка Ту-95–12 тонн. А в него загрузили 27 тонн. С таким грузом Ту-95В дотянуть до Америки был не способен. Но если бы одинокий неповоротливый дозвуковой бомбардировщик с непомерным грузом без прикрытия истребителей и был бы способен через полюс дотянуть до Америки, то у него все равно не было никаких шансов прорваться к жизненным центрам страны через зоны патрулирования американских и канадских сверхзвуковых истребителей.

Хрущёв пытался представить бомбу каким-то сверхоружием, которым он способен сокрушить Америку. Чтобы Хрущёву угодить, конструкторы назвали бомбу «Кузькиной матерью». Но это сверхоружие было недействующим. Эту бомбу можно было взрывать только на своей территории по принципу: бей своих, чтоб чужие боялись. Но чужих бить было нечем. Бомба была «Кузькиной матерью» только по названию, а по сути — Царь-бомбой, подобной Царь-колоколу, который никогда не звонил, и Царь-пушке, которая никогда не стреляла.

Все это полковник Пеньковский ясно и просто изложил.

Что же из всего этого следовало?

Из этого совершенно однозначно следовало, что бомба была взорвана только ради устрашения Америки и всего мира. А зачем устрашение? Ради решения каких-то конкретных задач. Каких именно? Совершенно очевидно, для решения проблемы Берлина и Германии в целом.

— Чего ожидать дальше?

— Как чего? — удивился Пеньковский. — Ожидать дальнейшего устрашения. Оно будет нарастать до тех пор, пока проблема Германии не будет решена в пользу Советского Союза, пока из Западной Германии не будут выведены иностранные войска, пока Германия не объединится в единое демократическое государство. Демократическое в нашем понимании.

— Новое обострение? Новое устрашение? Еще более мощная бомба?

— Нет. Явно не это. Взрывать более мощную бомбу просто опасно для самого Советского Союза. Будет какое-то иное устрашение.

— Какое именно?

Этого полковник Пеньковский не знал. Но предупредил: будет! Предсказываю нечто такое, чего предсказать невозможно. Expect unexpected.1

5

Пеньковский для ЦРУ — источник чрезвычайной важности. Ничего подобного в истории разведок не бывало. Да и не могло быть. Такое противостояние на грани ядерной войны и взаимного уничтожения случилось впервые. И именно в этот момент одна сверхдержава глазами Пеньковского заглядывала в карты другой. Американскую разведку смущала только невероятная степень осведомленности полковника. Он такого знать не мог. Доступа к таким документам у него не могло быть. Но все, что он сообщал, поддавалось проверке и подтверждалось. Все, что он предсказывал, сбывалось и совершалось.

Но для Вооруженных сил Америки, для банкиров и воротил военной промышленности, для министров и сенаторов, для генералов и адмиралов откровения Пеньковского были хуже самых страшных новостей с биржи. Сведения Пеньковского грозили Америке повторением Великой депрессии 1929 года, когда рухнуло все, когда миллионы безработных теснились в очередях за бесплатным супом.

Понятно, знать о том, откуда исходит информация, никому, кроме высших руководителей ЦРУ и президента США, было не положено. Этого никто и не знал. Но разведка собирает и обрабатывает сведения о противнике не для себя, а для тех, кто руководит государством, его вооруженными силами и военной промышленностью, то есть для тех самых сенаторов и министров, генералов и адмиралов, банкиров и промышленников.

Им эта информация была весьма неприятна. И верить ей вовсе не хотелось. А что если проклятые русские просто прикидываются слабыми, чтобы бдительность усыпить, чтобы в своем превосходстве вырваться еще дальше?

Фонтан следовало заткнуть. Но как, если неизвестно, откуда поступают сведения? Очень просто. Надо допустить утечку информации. Пусть Хрущёв знает, что кто-то его секреты выбалтывает. Пусть сам ищет того, кто сливает.

Совсем недавно Хрущёв был в Америке и брякнул: да мы все ваши шифры читаем!

Настал момент ответить такой же любезностью: и мы про вас кое-что знаем!

6

На каждом телефонном аппарате Советской Армии стояло строгое предупреждение: ВРАГ ПОДСЛУШИВАЕТ! Два этих слова писали на каждом передающем и принимающем аппарате, на стене каждого командного пункта, каждого узла связи. Подслушивает враг или нет, но разговоры следовало вести только так, как если бы была стопроцентная уверенность: подслушивают. Из этого и следовало исходить.

И уверенность такая была. Во время испытаний советских ракет в заранее назначенный район Тихого океана выходили корабли советского флота с задачей засечь точное место падения головных частей. Вместе с ними в тот же район устремлялись и корабли вероятного противника — американские и британские. Советские корабли держались группой, не выдавая заранее район падения. И только в самый последний момент, получив кодированный сигнал, расходились в три стороны, образуя углы треугольника, в центр которого должна была упасть головная часть.

Вместе с советскими кораблями в стороны расходились и непрошеные наблюдатели. Но была замечена странность: иногда американские корабли начинали маневр еще до того, как советские корабли получали сигнал. А это наводило на размышления.

Были и другие указания на то, что враг не дремлет. Потому доверять радиосвязи и шифрованным сообщениям в вопросах экстраординарной важности было нельзя. В декабре 1961 года вопрос возник такой, что чрезвычайный и полномочный посол Советского Союза в США Меньшиков Михаил Алексеевич не стал пересылать информацию шифровкой. Он не доверил такое сообщение ни средствам связи, ни даже собственному шифровальщику. Условным сигналом сообщил в Москву: есть нечто такое, что надо сообщить лично высшему руководству страны.

Прямых авиарейсов из Советского Союза в Америку тогда не было. Они не были нужны никому: кого и куда возить? И зачем? Да и техника того времени не располагала к тому, чтобы летать так далеко. Через год, в декабре 1962 года, будет открыто регулярное сообщение между Москвой и Гаваной. Работать на этой линии будет самый большой пассажирский самолет мира Ту-114. Маршрут Москва — Гавана в тот момент будет самым протяженным в мире. Но это будет потом. А в декабре 1961 года можно было вызвать в Гавану самолет для одного пассажира. Один правительственный Ту-114 всегда стоял в готовности для такого или подобного случая.

Но как советскому послу попасть в Гавану, если отношения США и Кубы на грани войны? Попасть просто. Из Вашингтона — в Мексику, из Мексики — на Кубу.

Перед отлетом посол вызвал первого зама и в присутствии свидетелей запер опечатанный пакет в сейф: как только долечу до Москвы — дам сигнал, уничтожишь пакет, не вскрывая. Если погибну в пути, вскроешь, ознакомишься, все запомнишь и сам полетишь в Москву. А пакет вновь опечатаешь. Эта информация должна быть доложена высшему руководству страны, но пересылать ее шифром запрещаю.

7

Посол Меньшиков долетел без приключений. Следовало встретить Хрущёва Никиту Сергеевича лично и доложить. Но Хрущёв отсутствовал. Хрущёв путешествовал то ли по своим владениям, то ли наносил очередной визит. На хозяйстве оставался товарищ Козлов Фрол Романыч. А дело не терпело задержки. Пришлось докладывать товарищу Козлову.

И посол доложил, что источник информации М-10-В, с которым у посла установлены доверительные отношения, находясь в состоянии легкого опьянения, на дипломатическом приеме сообщил сведения, указывающие на утечку секретов государственной важности с самого верха военного руководства Советского Союза.

Американцам известны следующие сведения:

в составе Ракетных войск стратегического назначения две ракетные армии, штаб одной — в Виннице, другой — в Смоленске;

основу ракетной группировки составляют носители 8К63, началось развертывание более мощных носителей 8К65;

главный конструктор 8К63 — Ягель или Енгель;

8К63 может нести заряд мощностью 1 мегатонна или 2,3 мегатонны, топливо — керосин.

Посол не знает, так ли это. Послу ничего подобного знать не положено. Но если это так…

Товарищ Козлов поинтересовался: как посол смог все это запомнить?

Посол ответил, что память для дипломата — такой же инструмент, как прицел для снайпера. Однако, не полагаясь на память, посол в ходе беседы отлучился на короткое время и все записал. После этого вернулся к разговору, расспросил еще раз, уточнил, еще раз записал.

Действующие лица

КОЗЛОВ ФРОЛ РОМАНОВИЧ родился 5 августа 1908 года. В 15 лет — чернорабочий на текстильной фабрике. Окончил политехнический институт. Инженер-металлург. С 1939 года — парторг металлургического завода. С 1940 года и почти на протяжении всей войны — секретарь Ижевского городского комитета Компартии. С 1944 года — в центральном аппарате Компартии. С 1947 года — второй секретарь Куйбышевского областного комитета Компартии. С 1950 года — первый секретарь Ленинградского городского комитета Компартии, то есть хозяин Ленинграда. С 1953 года — первый секретарь Ленинградского областного комитета Компартии, то есть хозяин Ленинграда и Ленинградской области. С 1958 года — Первый заместитель Председателя Совета Министров СССР. С 1960 года — секретарь Центрального Комитета КПСС. Фактически Козлов был вторым секретарем Центрального Комитета и вторым, после Хрущёва, человеком в стране, хотя официально должность называлась «секретарь ЦК».

Глава 14

1

Товарищ Козлов вызвал референта и задал вопрос: сколько у нас ракетных армий? И получил ответ: две. Штаб одной — в Виннице, другой — в Смоленске.

Товарищ Козлов потребовал немедленно составить полный список всех, кто к этой информации допущен. Список оказался не очень длинным.

Пока референт список составлял, товарищ Козлов вызвал другого референта и задал вопрос о мощности ядерных зарядов на ракете 8К63. И снова потребовал список всех, кто об этом мог бы знать. Не подумайте, что этот список получился очень длинным. Дело в том, что офицерам-ракетчикам вовсе незачем знать, какова мощность зарядов тех самых ракет, которые они готовят к старту. Скажу больше: даже и тем офицерам (в армии их зовут головастиками), в чью обязанность входит хранение, техническое обслуживание, стыковка и подготовка к использованию головных частей, вовсе незачем знать мощность изделия.

В ходе обучения им можно сообщить завышенные или заниженные данные. Можно и ничего не сообщать: весит изделие столько-то килограммов, состоит из таких частей, а ухаживать за ним надо в соответствии с этой инструкцией… Этих знаний достаточно. И если головастик работает с легкой головной частью, то ему вовсе незачем знать, что помимо нее для той же ракеты существует еще и тяжелая боеголовка. А если кто-то знает и об этом, то откуда ему знать: два типа зарядов создано для данной ракеты или пять?

К товарищу Козлову был вызван еще и третий референт. Были заданы вопросы, были получены ответы, был составлен еще один список.

После этого товарищ Козлов вызвал председателя КГБ генерал-полковника Семичастного Владимира Ефимовича.

Семичастный принял должность председателя КГБ СССР 13 ноября 1961 года. Прошел ровно месяц после назначения, и вот 13 декабря второй (а вообще-то первый) человек в государстве потребовал Семичастного в начальственный кабинет, приказал сверить три списка и выявить тех, кто проходит по всем трем.

Страницы