Будущего Героя Советского Союза Архипенко генерал Красовский тоже чуть было не расстрелял. Так что стреляли много. Толку было с этого мало...
В целом достоверность воспоминаний Архипенко вызывает определенные сомнения. Непонятно, почему «дежурное звено» превратилось в один-единственный самолет. Абсолютно нереальное число бомбардировщиков противника, принявших участие в первом налете. Ни в одной бомбардировочной группе 4-го Воздушного флота не было более 30— 32 исправных самолетов, да и налеты производились силами одного-двух звеньев, самое большее — одного штаффеля (12 самолетов). Интересно отметить, что по свидетельству капитана Ф.С. Демина (командира 374-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона, развернутого в районе Ковеля), аэродром в 4 часа утра 22 июня действительно бомбили. Только не 60, а 7 немецких самолетов...
Впрочем, не в этом главное. Главных выводов из этой истории, на наш взгляд, три.
Во-первых, даже в обстановке полнейшего, преступного разгильдяйства, после целого дня непрерывных бомбежек в 17-м ИАП осталось 25—30 боеготовых самолетов (из тех 52 «Чаек», что числились на 1 июня, кроме того, как пишет Архипенко, на аэродроме «простаивало около 70 самолетов И-15 устаревшей конструкции, подлежащих передаче в авиационные училища»). Из числа «сотни поврежденных осколками» многие могли быть восстановлены. Конкретно, в докладе командующего ВВС Астахова указано, что в целом по 14-й САД было восстановлено 70 самолетов И-153. Это даже больше, чем исходное количество «Чаек» в 17-м ИАП, а два других истребительных полка этой дивизии (46-й и 89-й) были вооружены «ишаками».
Во-вторых, даже наполовину разгромленный полк, к тому же вооруженный устаревшими тихоходными бипланами И-153, нанес противнику вполне ощутимые потери. По докладу Астахова (см. выше) в первый день войны летчики 17-й ИАД сбили 4 самолета противника, в последующие дни — еще 5. Итого — девять. Немного? Как сказать — если бы каждый истребительный полк советских ВВС каждую неделю сбивал «всего» по 9 самолетов, то немецкая авиация закончилась бы ровно за месяц...
В-третьих, основные потери полк понес не в первые часы, а на третий день войны. Причины, по которым командование и личный состав полка (на вооружении которого было порядка трех десятков исправных истребителей) без малейшего сопротивления позволили расстрелять боевые самолеты, «как на полигоне», Архипенко не называет. А жаль.
Глава 25. КАК ЭТО БЫЛО - 2
Самые драматические события произошли, как известно, в Западном ОВО.
Напомним еще раз состав группировки советской авиации. В первом эшелоне, в полосе 50—100 км от границы были развернуты 11-я САД (Гродно), 9-я САД (Белосток), 10-я САД (Брест). В глубоком тылу округа, примерно на меридиане Витебск — Бобруйск, дислоцировались (с севера на юг) 12-я БАД, 43-я ИАД, 13-я БАД. В оперативном подчинении округа находился 3-й ДБАК, две бомбардировочные дивизии которого (52-я и 42-я) находились еще дальше на восток, в районе Смоленска. Логика такого построения очевидна. В первом эшелоне, в составе 11-й, 9-й, 10-й САД были сосредоточены основные силы истребительной авиации округа (8 истребительных полков). Эта группировка прикрывала всю территорию округа от пролета самолетов противника, а также обеспечивала действия собственной ударной авиации по объектам на территории противника на максимально возможную (ограниченную радиусом действия самолетов-истребителей) глубину. Напротив, основные силы бомбардировочной авиации были оттянуты на 400—450 км от границы, что надежней любой ПВО защищало их от внезапного удара с воздуха и делало абсолютно невозможным нападение на аэродромы наземных сил противника. 43-я ИАД (4 истребительных полка) представляла собой оперативный резерв командования фронта, а также обеспечивала прикрытие с воздуха важнейших промышленных объектов и транспортных узлов восточной Белоруссии.
Логика была успешно подтверждена практикой — потери авиационных частей «второго эшелона» на аэродромах базирования были почти нулевыми. В мемуарах командира 13-й БАД Полынина обнаруживается лишь такое упоминание о налетах немецкой авиации:
«...минут через тридцать Калинин доложил: — Аэродром атаковали семь «Юнкерсов».
Два из них сбили огнем с земли из турельных установок, два поджег какой-то наш летчик-истребитель, оказавшийся в воздухе на И-153. Все четыре бомбардировщика упали недалеко от аэродрома, догорают...
...В первый день войны немцы три раза налетали на наш аэродром, но особого ущерба не нанесли. Сгорели лишь две машины. Бомбометание производилось с большой высоты и неточно... 23 июня гитлеровцы начали производить налеты на наши базовые аэродромы.
Но сброшенные ими бомбы, как правило, падали на пустые места. По окончании полетов самолеты быстро рассредоточивались по запасным аэродромам и тщательно маскировались...» (49).
Лишь единичные самолеты люфтваффе «отметились» в небе над аэродромами 3-го ДБАК:
«...утром 23 июня противник нанес бомбовый удар по нашему аэродрому. Налет был неэффективным, взлетно-посадочную полосу фашистским летчикам повредить не удалось. Не пострадали и наши самолеты...» (129). Это вспоминает Н.Г. Богданов, командир экипажа дальнего бомбардировщика ДБ-Зф из состава 212-го ДБАП. Скорее всего, это единственный подобный эпизод, так как командир корпуса Н.С. Скрипко, исключительно подробно, буквально по часам и минутам, описывая события первых дней войны, никаких налетов авиации противника на аэродромы 3-го ДБАК не упоминает.
Полностью сохранившие на земле свои самолеты бомбардировочные полки ВВС Западного фронта нанесли в первые дни войны многочисленные удары по целям на территории противника. В итоговом отчете командующего ВВС Западного фронта Н.Ф. Науменко от 31.12.41 г. читаем:
«... Части военно-воздушных сил Западного фронта вступили в войну с утра 22.6.41 г. День этот характеризуется... организацией ответных ударов по аэродромам противника Соко-лув, Седлец, Лукув, Бяла-Подляска, по группировкам противника в Цехановец, Константинув, Рыгалы, оз. Сервы, Августов, Сувалки, по промышленности в Кенигсберг, Варшава...» (10, стр.131).
Гораздо менее удачным был первый день войны для трех авиадивизий «первого эшелона» ВВС Западного фронта. Именно там, в небе над приграничными районами западной Белоруссии, разгорелись самые ожесточенные бои, именно там самый крупный 2-й Воздушный флот люфтваффе нанес мощные, многочисленные удары по аэродромам советских ВВС. Постараемся на основе доступных нам документов выяснить — насколько результативными были эти действия противника?
11-я САД
«...Предрассветное небо над полевым аэродромом Лесище неожиданно разрезала короткая дуга ракеты. Тревога! Командир 127-го истребительного авиаполка подполковник А.В. Гор-диенко, проверявший посты на стоянках самолетов (т. е. находившийся в «предрассветный час» непосредственно на аэродроме ), немедленно направился на командный пункт части. Оперативный дежурный (и он на месте) по телефону доложил (и немецкие диверсанты все провода не перерезали), что получено сообщение о бомбардировке немецкими самолетами города Гродно. Уточнив причину тревоги, подполковник А.В. Гордиенко приказал дежурному звену (разумеется, звено такое есть, и оно готово к немедленному взлету) вылететь в район нападения и выяснить обстановку. Один за другим самолеты, пилотируемые летчиками лейтенантом И.Е. Комаровым, младшими лейтенантами А. Н. Данилиным и К.М. Трещевым, в 3 час. 30 мин. ушли в разведывательный полет (здесь в тексте появляется ссылка на документ из фондов ЦАМО, такие ссылки идут почти через каждый абзац. — М.С.).
...Следует отметить, что, хотя полк сформировался в августе 1940 года из военнослужащих различных истребительных частей, в начале войны он представлял собой сплоченный коллектив, способный успешно выполнять боевые задачи. Мастерство летного состава было высоким. Кадровые летчики отлично владели техникой пилотирования, водили машины в сложных метеорологических условиях днем и ночью, некоторые из них имели боевой опыт, приобретенный в боях с белофиннами, в районе Хасана и Халхин-Гола.
Первый воздушный бой провела в пятом часу утра пятерка истребителей, возглавляемая замполитом 1-й эскадрильи старшим политруком А.С. Даниловым. Севернее Гродно на высоте полутора тысяч метров летчики увидели на встречном курсе три двухмоторных бомбардировщика и пошли в лобовую атаку. Два гитлеровца, не выдержав натиска, со снижением стали уходить обратно, но ведущий «Юнкерc» продолжал полет. С третьей атаки А.С. Данилов уничтожил его, а удиравшие самолеты (а говорят, что истребители «старых типов» не могли даже догнать немецкий бомбардировщик...) сбили командиры звеньев С.С. Дерюгин и И.Ф. Дружков. Вернувшиеся с заданий лейтенанты P.M. Варакик, С.Я. Жуковский, старший политрук А.А. Артемов также доложили о новых победах... Вскоре высокое мастерство вновь показал летчик старший политрук А.С. Данилов. Возглавляемая им восьмерка истребителей рассеяла группу вражеских самолетов над Гродно, а западнее города Данилов сбил самолет, второй за утро, который упал на окраине деревни Крапивно...
...Возвращаясь в зону патрулирования, летчики увидели, что более 40 фашистских самолетов готовятся штурмовать аэродром Черлена (запомните это название, оно не раз еще встретится нам. — М.С), на котором базировался 16-й скоростной бомбардировочный полк. С востока к вражеским бомбардировщикам стремительно приближались в боевом строю советские истребители — две эскадрильи 127-го (скорее всего это опечатка и речь идет о 122-м ИАП. — М.С.) авиационного полка... Схватка продолжалась свыше 30 мин. С обеих сторон участвовало до 70 самолетов. У противника было не только количественное, но и качественное превосходство. Советские авиаторы сбили 4 самолета, но и сами потеряли 5 истребителей. Три летчика в разное время добрались до своих, а двое — лейтенанты П.А. Кузьмин и Н.Н. Михайлов — погибли...
В сложившейся обстановке (в тысяча и одной публикации, посвященной началу войны, после горестной констатации «сложившейся обстановки» сообщается о том, что командование приняло решение «вывести часть из-под удара») командование полка стремилось обеспечить своевременную подготовку самолетов к повторным боевым вылетам, бесперебойное поступление горючего и особенно боеприпасов, потребность в которых резко возросла. Возникло много и других вопросов, которые надо было быстро решать. И они решались. Активно включился в дело политсостав части... Старший политрук А.С. Данилов выступил перед летчиками, поделился впечатлениями первого боя и разобрал его ход...
...Во второй половине дня отличилась группа летчиков, возглавляемая лейтенантом С.Я. Жуковским. Вылетев для поддержки наземных войск в районе Гродно — Скидель, они встретили немецкие бомбардировщики, которые под прикрытием истребителей перестраивались для штурмовки. В скоротечном бою С.Я. Жуковский и младший лейтенант Б. А. Фокин сбили по одному самолету противника, а третий стал жертвой всей группы. Сорвав штурмовку, летчики без потерь вернулись на свой аэродром... До позднего вечера летчики 127-го ИАП сражались с фашистскими захватчиками, не жалея сил и жизни. В неравных воздушных схватках пали смертью героев лейтенанты А. В. Грибакин, И.Г. Марков, А.Д. Петькун,А.И. Пачин, М.Д. Разумцев, М.С. Филиппов и младший лейтенант И.В. Сушкин.
Несмотря на тяжесть боев, летчики буквально рвались в воздух. Командир эскадрильи И.И. Дроздов совершил пять боевых вылетов и сбил два самолета, девять раз поднимался в воздух старший политрук АЛ. Артемов и уничтожил три вражеские машины...
...Противник в течение почти всего дня искал, но не мог обнаружить наш аэродром (ну это уже просто «фантастика» — впрочем, простая и легко объяснимая). Командование полка придало большое значение маскировке. Рано утром после тревоги техники и механики рассредоточили материальную часть и оборудовали стоянки самолетов на опушке большого леса. Этими работами руководил коммунист инженер-капитан B.C. Кубарев (есть в штатном расписании авиаполка офицеры, которым положено именно этим делом заниматься). Летчики получили приказание применять тактические приемы маскировки аэродрома. Возвращаясь с заданий, они подходили к базе на бреющем полете. После посадки самолеты сразу же укрывались. При взлете требуемая высота набиралась не сразу, а после ухода намалой высоте из района аэродрома. Только после 19 часов (!!!) противник обнаружил аэродром, и вскоре около 30 бомбардировщиков Ю-87 в сопровождении истребителей ME-109 прилетели на его штурмовку. Завязался воздушный бой (разумеется, а как же еще должен реагировать на налет противника ИСТРЕБИТЕЛЬНЫЙ авиаполк?). Несмотря на явное преимущество, противнику все же не удалось уничтожить наши самолеты на землe (почему? а вот почему). Бомбардировщики, атакуемые советскими летчиками, вели не прицельный огонь, а били по площадям, их бомбы не достигали цели...
...Советское правительство высоко оценило успехи 127-го ИАП, совершившего в первый день войны 180 боевых вылетов... А.С Данилов, С.С. Дерюгин, И. Н. Дроздов были награждены орденом Ленина, А.А. Артемов, Р. И. Варакин, Н.П. Ерошин, С.Я. Жуковский — орденом Красного Знамени, О. И. Сенчугов и И.И. Шустров — орденом Красной Звезды.
Успешные боевые действия 127-го ИАП в первый день войны явились результатом высокой боевой и политической подготовки, проводимой в предвоенные годы. Воспитанные Коммунистической партией, летчики проявили в бою высокое маcтерство и смело вступили в бой с большими силами противника. Учитывая превосходство немецких истребителей в вооружении и скорости, они стремились атаковать гитлеровцев на встречных курсах. Командование и штаб полка в сложной обстановке проявили гибкость и непрерывность в управлении эскадрильями, обеспечили одновременную подготовку боевых вылетов и скрытность размещения истребителей на, аэродроме. С честью выдержав боевое крещение первого дня войны, 127-й авиационный полк сражался на многих фронтах и встретил День Победы в Берлине» (124).
Наверное, если убрать из текста упоминание про «первый день войны» и географические названия, то воспитанный советскими писателями советский читатель категорически не поверит в то, что речь идет о 22 июня 1941 г. В сравнении с рассказом Веселовского возникает впечатление, что события происходят в другой стране, в другой армии, на другой планете...
Но планета была одна, а расположены на этой планете 127-й и 31-й авиаполки были на расстоянии менее 200 км. И в довершение ко всему 127-й ИАП (в отличие от 31-го) был вооружен не новейшими, самыми скоростными в мире истребителями МиГ-3, а безусловно устаревшими бипланами И-153, так что фраза о «превосходстве немецких истребителей в вооружении и скорости» в данном случае совершенно оправдана.
Но, может быть, все вышеизложенное всего лишь обычная пропаганда? Дата публикации — 1971 год, автор статьи, А.П. Проскурин, нес службу заместителя командира 127-го ИАП по политчасти... По нынешним временам звучит все это не слишком убедительно. Попытаемся проверить информацию об успехах 127-го ИАП по документу «с другой стороны фронта».
Историки Р. Ларинцев и А. Валяев-Зайцев опубликовали (70, 131) копию нескольких страниц из документа под длинным названием «Ежедневные сводки 6-го отдела службы генерал-квартирмейстера люфтваффе» (дела Военного архива ФРГ RL2 III/1177-1196).
Мы это будем называть проще — «журнал потерь люфтваффе». Общепризнанная пунктуальность и педантичность немцев предстают в этом документе с несколько неожиданной стороны — причины потерь так хитро детализированы, что понять причину потери самолета становится почти невозможно. Простая и незатейливая запись Jager (истребитель) или Flak (зенитка) в графе «причины» встречается очень редко. По большей части самолеты люфтваффе списываются в утиль в результате «аварийной посадки», «вынужденной посадки из-за отказа мотора», бывает даже такая напасть, как «неконтролируемое столкновение с землей». Вот так — летел себе «Мессершмитт», никто его не трогал, и вдруг — «неконтролируемо» врезался в землю. Впрочем, все это лукавство давно уже исследовано западными историками. Так, Прин (Prien) в своей работе о боевом пути 77-й истребительной эскадры указывает, что из 78 самолетов, безвозвратно (разрушения от 60 до 100%) потерянных немцами 22 июня, 61 был конкретно сбит советскими летчиками и зенитчиками. Кроме того, как отмечают сами публикаторы, методика обработки сводок командиров частей люфтваффе была такова, что многие поврежденные и находящиеся в ремонте самолеты или не учитывались вовсе, или попадали в журнал потерь с опозданием на несколько недель или даже месяцев. Таким образом, журнал потерь дает, по сути дела, минимальную границу оценки числа сбитых и поврежденных самолетов.
Так вот, Grodno встречается в записях за 22 июня 1941 г. семь раз. Причем всякий раз рядом с указанием серийного номера самолета, сбитого над Гродно, стоят полновесные 100%.
Сбиты: одна «рама» (разведчик FW-189), один двухмоторный Ме-110 и пять 109-х «мессеров».
Причем один из них — вместе с командиром JG-27 Шельманном. Эти семь самолетов, с одной стороны, нельзя твердо и точно отнести к сбитым летчиками 127-го ИАП — рядом с Гродно воевал еще один истребительный авиаполк, о невероятных событиях в котором пойдет речь ниже. С другой стороны, места крушения многих немецких самолетов не указаны, во многих случаях указано именно место, где произошло «неконтролируемое столкновение с землей», а не место воздушного боя. Наконец, и с топонимикой в этом польско-литовско-советском районе полная беда — каждая новая власть меняла все названия на свой лад. Понять, какой точке .на карте современной Белоруссии соответствуют. Zdzarrywielki или Szczebr, трудно. В любом случае, заявленные летчиками 127-го полка 20 сбитых немецких самолетов скорее всего не выходят за рамки «нормального» трехкратного завышения числа побед...
Кроме 127-го ИАП, в состав 11-й САД входил и тот самый 122-й ИАП, который был разоружен за день до начала боевых действий. Как разворачивались события 22 июня на аэродроме Новый Двор? Продолжим чтение воспоминаний Долгушина:
«...В воскресенье 22 июня часа в 2—2.30 (все как везде) раздалась сирена: тревога! Ну, по тревоге собрались: схватили чемоданчики, шлемы, регланы. Прибежали на аэродром: техники (а не одинокий солдатик, случайно «не успевший убежать» с аэродрома в Каунасе) моторы пробуют, а мы начали таскать пушки, пулеметы, боеприпасы. А пушку вставить в крыло — оно же не широкое! И вот туда пушку в 20 кг вставить — обдерешь все руки, а там центроплан прикрыт дюралью, и люк, куда пушку совать, он тоже дюралевый. И все на шпильках — все руки обдерешь!
...Я доложил командиру эскадрильи: «Звено готово!» Он вызвал командиров звеньев. Собрались, сидим и вдруг видим: со стороны Белостока идет звено самолетов (восьмерка 109-х), но еще далеко было, когда мы их увидели. Прилетели они и начали штурмовать, но мы машины уже разрулили и рассредоточили.
...1-я эскадрилья начала взлетать первой, потому что она находилась рядом с палатками, самолеты были буквально в 15—20 м от палаток. Поэтому они первые изготовились, а нам нужно было еще перебежать аэродром, а потом только уже в самолеты сесть. 1-я эскадрилья начала взлетать первой, и когда уже взлетели, начали взлетать и другие эскадрильи — тут уже налеты прекратились. Все уже —-началась «драка», немцы поняли... И потом они увидели... Им же по радио все это дело шпионы наверняка сказали, что полк ушел с аэродрома... Пока я рулил и взлетал — мне 16 пробоин влепили. Когда я оторвался, шасси убрал и взлетел, «мессера» меня «бросили» — мною не занимались, а шестерка их была уже над аэродромом. И вот эта шестерка — они на меня абсолютизме обратили внимания, они готовились сесть на аэродром».
Этот фрагмент выглядит очень сумбурно. Непонятно — кто, куда, зачем? Что именно «немцы поняли»? На какой аэродром они собирались сесть? Дальше все становится яснее.
«...Я походил (имеется в виду — полетал), посмотрел и пошел на границу, а когда ходил и смотрел над границей — наткнулся на немецкий связной самолет фирмы «Физлер» «Шторх» (легкий самолетик сверхкороткого взлета-посадки, типа нашего У-2). Я дал одну очередь, и он «воткнулся» в землю. Потом пошел на Скидель (базовый аэродром 127-го ИАП) — там никого нету, над Гродно прошел и вернулся на аэродром. Командир эскадрильи говорит: «Мы улетаем, полк улетает в Черляны (аэродром около г. Мосты на Немане, примерно 100 км от границы). Ты давай заправляйся и прилетай туда... Полк улетел. С Нового Двора я улетал почти что последним...
...В Новом Дворе с севера стояла деревушка. Там был магазин. Так вот, когда мы улетели, по техсоставу били с чердака этого магазина из пулемета, а когда 23-го мы уходили из г. Лида, то же самое — был магазин на краю авиагородка, и с чердака этого магазина били поляки по нашим бегающим женам, детям и тем, кто там был, — строчили из пулемета...»
На этом месте прервем на время рассказ Долгушина и постараемся хоть что-нибудь понять в прочитанном. Да, это очень непросто. Гораздо проще было десятки лет тиражировать байку про то, как «немцы налетели и все на аэродромах перебили».
Первое, что необходимо отметить, — полк был поднят по тревоге в 2.30 ночи. За два часа ДО появления первых «мессеров». Поднятый по тревоге личный состав полка успел «разрулить и рассредоточить» самолеты. Даже успели (если не на всех, то хотя бы на некоторых истребителях) поставить снятое оружие на место. Результаты первого вражеского налета Долгушин оценивает словами «очень незначительные». Это мнение полностью совпадает с сохранившимися документами штаба 3-й армии (в оперативном подчинении которой была 11-я САД):
«...с 4 часов 30 минут до 7 часов произведено 4 налета на аэродром Новы Двур группами 13—15 самолетов. Потери: 2 самолета сгорели, 6 выведены из строя. 2 человека тяжело ранено, 6 — легко...» (10, 137).
Итак, после первых вражеских налетов 122-й ИАП уцелел, а потери в самолетах составили не более 5—10% от исходной численности. И это — в самых неблагоприятных, ни в каких Уставах не предусмотренных обстоятельствах (снятое с самолетов за несколько часов до начала боевых действий оружие). Самое главное происходит после первого налета: в то время, как на соседнем аэродроме командование 127-го ИАП «стремилось обеспечить своевременную подготовку самолетов к повторным боевым вылетам», командир 122-го ИАП принимает решение перелететь в тыл (правда, пока еще — в ближний; к тому же надо заметить, что ряд авторов указывает на то, что решение о перебазировании полка принял командир 11-й САД Ганичев). Противник при этом тоже «перелетает», только не назад, а вперед: даже не ввязываясь в бой с одиноким истребителем Долгушина, немцы начинают осваивать свой первый на советской территории аэродром...
Совершенно по-другому развивались события в 16-м БАП — третьем по счету полку 11-й САД.
Этот полк был разгромлен, разгромлен практически без боя, в первые же часы войны (до наступления этих часов в полку числилось 46 экипажей, 24 самолета СБ и 37 новых Пе-2).
В докладе политотдела 11 -й САД, направленном в Минск в 14.50 22 июня, находим короткую запись:
«...9.50. 37 самолетов Ю-88 произвели налет на аэродром Черлены. Самолеты СБ полка горят. Подробности и потери неизвестны...»
В донесении командующего ВВС 3-й армии (была в то время в РККА и такая странная должность, фактически дублирующая обязанности и права командира 11-й САД) командующему ВВС фронта от 24 июня время налета смещено на первые минуты войны; а «подробности и потери» уточнены совершенно категорично: «В 4.00 22.6.41 г. противник атаковал одновременно наши аэродромы. Выведен из строя целиком 16-й полк бомбардировщиков...» (10, стр.139).
Впрочем, несмотря на всю «солидность» этого занятия, цитирование документов командования Западного фронта за первые дни войны ничего, кроме дополнительной путаницы, не добавляет. Страницы этих донесений усеяны «немецкими парашютными десантами», иногда — «до 1000 человек с танками». На борьбу с этими «десантами» высылается полк истребителей (как это?), уже несуществующие бомбардировочные полки 11-й и 9-й САД наносят массированные удары по никогда не бывавшим в указанных районах немецким танковым дивизиям... Поэтому попробуем восстановить историю разгрома 16-го БАП по мемуарным свидетельствам.
Маршал Н.С. Скрипко (мемуары которого мы уже многократно цитировали) пишет:
«... Когда к аэродрому, где базировался 16-й скоростной бомбардировочный авиаполк, приблизились фашистские самолеты, командир эскадрильи капитан А.С. Протасов немедленно взлетел на своем бомбардировщике и неожиданно для гитлеровцев врезался в головное звено истребителей Me-110. Воспользовавшись замешательством, разбив их строй, капитан Протасов пулеметным огнем сбил один «мессер». А расстреляв все патроны, героический экипаж таранил своей машиной второй самолет и погиб...
... Защищая товарищей по оружию, заместитель командира 122-го истребительного авиаполка капитан В.М. Уханев один атаковал шестерку Me-110, приближавшихся к аэродрому 16-го скоростного бомбардировочного авиаполка. Внезапной атакой он сбил вражеский Me- 110 и расстроил группу фашистских самолетов, сбросивших бомбы неприцельно...»
К сожалению, термин «свидетельство» к этому фрагменту мемуаров Скрипко абсолютно неприменим — 22 июня будущий маршал командовал 3-м ДБАК под Смоленском, за многие сотни километров от Гродно и его окрестностей. Тем не менее «нет дыма без огня». Таран, или точнее говоря, столкновение самолетов в воздухе было. Был на подходах к аэродрому Черлена и получасовой воздушный бой (судя по. политдонесению 11-й САД, это произошло в 10—11 часов утра) с большой группой советских истребителей из состава 127-го и 122-го полков (см. выше). Так что не один капитан Уханев пытался защитить «товарищей по оружию».
Д.Б. Хазанов в своей известной работе дает более суровую и неприкрашенную картину событий:
«...В полк из Гродно прибыл представитель штаба ВВС 3-й армии. Он сообщил, что над Гродно идут воздушные бои, и подтвердил прежнее указание: надо ждать боевого приказа. В 6 ч 50 мин. командир полка решил поднять в воздух звено самолетов СБ для разведки. Но, едва сделав круг над аэродромом, звено буквально врезалось в колонну Me-110 — они на бреющем полете скрытно подошли к аэродрому... Капитан Протасов, летевший на ведущем СБ, врезался в противника и погиб вместе с ним. Сразу же были сбиты ведомые Протасова. Штурмовка продолжалась противником 32 минуты... Вражеские штурмовики действовали безнаказанно, т. к. никакой противовоздушной обороны не было организовано. В воздухе погибло 9 человек — звено капитана Протасова, а на земле погибло 6 и ранено 15 человек. Личный состав скрылся за толстыми соснами и в значительной степени сумел спастись...» (56).
Еще более простую и еще более неприглядную картину обрисовывают в своих рассказах совсем «простые» люди — не маршалы и не ученые.
Ася Борисовна Федорова работала продавцом в военторге 16-го БАП. Она вспоминает:
«...Аэродром находился у м. Желудок, на месте братской могилы, где расстреливали. 2—3 мая полк перелетел на полевой аэродром Черлены... Первый налет на Черлену был совершен примерно в 4 часа утра, второй в 8 утра. После второго налета самолетов, годных ко взлету, не осталось. Удалось только подняться одному самолету, под управлением Самарина, который сел под Минском...
...Кроме экипажа Протасова, таранившего самолет, погибших не было. Раненые и контуженые были, убитых, во всяком случае, летчиков — нет. Потому что первый начет был непосредственно на стоянки самолетов, а петом на палаточный городок. Его к этому времени успели покинуть и скрыться в лесу...»
Еще одно письмо, на этот раз — от сына свидетеля:
«Я, Сальников Георгий Георгиевич, сын Сальникова Георгия Ивановича, стрелка-радиста 16-го СБАП. Мой отец находился на лагерном аэродроме Черляны в момент штурмовки немцами в 4 утра 22 июня 1941 г. Где-то в 52—53-м годах он мне, мальчишке, рассказал трагическую историю начала войны... Проснулся от грохота и стрельбы. На его глазах взлетел его комэск Протасов и пошел на таран. Как понимаю, он служил в его эскадрилье. Затем, через час появились немецкие мотоциклисты, с которыми они вступили в бой, но вскоре появились немецкие бронетранспортеры с пехотой, и пришлось отступать. Где-то в 10—11 утра нашли брошенную «полуторку», отец вытер мокрый трамблер и завел ее. На ней человек 20—25 из 16-го полка добрались до Лиды, при них было знамя полка и штабные документы. Их всех арестовали, но вскоре выпустили...»
По мнению автора этой книги, самые точные и достоверные сведения изложены в рассказе продавщицы. После гибели командира личный состав полка «скрылся в лесу». В скобках заметим, что летом 1941 г. именно гибель (или тяжелое ранение) командира чаще всего становилась тем «толчком», после которого «личный состав.скрывался в лесу». В следующей главе мы увидим, что и вся 11-я САД в целом просуществовала после гибели комдива Ганичева ровно один день...
Воздушный бой истребителей 127-го и 122-го полков с двухмоторными «Мессершмиттами» Ме-110 из состава (предположительно) эскадры ZG-26 в районе аэродрома Черлены произошел, судя по расчету времени, значительно позднее первых налетов. К моменту начала боя «товарищи по оружию» из 16-го БАП уже завели «полуторку» и поехали в г. Лида. «Немецкие бронетранспортеры с пехотой» появились в тех местах не в 10 утра 22 июня, а через три-четыре дня. Почему арестовали — понятно. Почему «вскоре выпустили»? Это еще одна «загадка 22 июня». Автор видит только одно разумное объяснение этому — те, кто арестовывал, тоже «завели полуторку» (или «эмку») и дали деру....
Совершенно неожиданно еще одно полноценное «свидетельство» (т. е. рассказ очевидца) обнаружилось в воспоминаниях Н.Г. Богданова. Нет, разумеется, командир экипажа бомбардировщика из состава 3-го ДБАК не мог быть свидетелем разгрома 16-го авиаполка. Но он видел — и даже уничтожал — материальные последствия бегства личного состава 16-го БАП:
«...В один из последних дней июня группа самолетов полка нанесла мощный бомбовый удар по танковым частям фашистских войск в районе Гродно. Одновременно вторая группа, в которую входил и мой экипаж, бомбила аэродром, захваченный немцами вместе с нашей техникой. Было тяжело бомбить стоящие вокруг летного поля свои самолеты, особенно СБ. Это были очень легкие, маневренные и надежные машины...» (129).
Подведем первые арифметические итоги.
127-й ИАП понес 22 июня 1941 года, вероятно, самые большие потери среди всех истребительных полков советских ВВС. В приведенном выше документе поименно названы 7 погибших летчиков. Самолетов могло быть потеряно больше, порядка 10—15. Порядка 5—6 самолетов потерял на земле и в воздухе 122-й ИАП. С другой стороны, действовавшая на стыке Западного и Северо-Западного фронтов, в полосе Гродно — Вильнюс, истребительная группа III/JG-53 отчиталась о 20 сбитых советских истребителях, в том числе — о 8 самолетах И-16 и И-153. Даже если добавить к этому перечню 4 самолета И-15 бис (которые немецкие летчики могли спутать с «Чайкой», хотя неубирающееся шасси И-15 бис видно отлично...), то и в этом случае число истребителей, которые могли теоретически относиться к составу 127-го и 122-го ИАП, составит 12.
Правда, были еще две группы многоцелевых Ме-110 (I, II/ZG-26 ), с которыми вели бои летчики 127-го ИАП. В целом же наша оценка числа потерянных в воздушных боях истребителей 11-й САД (15—20 самолетов) представляется вполне реалистичной.
В то же время официальная историография неизменно утверждает, что 11-я САД потеряла в первый день войны 127 самолетов. Приходится признать, что более сотни боевых машин были потеряны на аэродромах.
9-я САД
В обширном лесном районе юго-западнее Белостока базировалась одна из лучших (по результатам предвоенных инспекторских проверок), получившая наибольшее (среди всех дивизий советских ВВС) количество новейших «мигов» 9-я САД под командованием Героя Советского Союза, ветерана испанской войны генерал-майора Сергея Черных. Четыре истребительных полка этой дивизии были почти полностью укомплектованы «мигами», но при этом истребители «старых типов», давно и хорошо освоенные летчиками, из полков еще не убрали, таким образом в одной дивизии оказалось 366 самолетов-истребителей. По меньшей мере 366 — новые МиГ-3 непрерывным потоком шли в Белосток. На 1 июня их было 237 (23), но в докладе командующего ВВС фронта приведена цифра 262 (10).
Миф о том, что аэродромы 9-й САД находились чуть ли не рядом с пограничными столбами, что они подверглись артиллерийскому и даже минометному обстрелу, а «к полудню на летное поле выползли немецкие танки» (58), был выдуман задним числом и со вполне определенной целью — найти хоть какую-то «уважительную причину:» для произошедшего в первые два дня войны разгрома. В распоряжении командования 9-й САД было 4 основных (Белосток, Бельск, Заблудово, Рось) и 21 оперативный (полевой) аэродром. Эти цифры известны по крайней мере с 1971 года, после выхода в свет монографии А.Г. Федорова (41). Как было уже выше отмечено, базовые аэродромы находились на расстоянии от 40 км (Бельск) до 170 км (Рось) от границы. Из числа оперативных во всех известных автору источниках упоминаются только 4 аэродрома (из 21), а именно: Себурчин (50 км), Высоке-Мазовецк (45 км), Долубово (22 км) и Тарново. Найти последний на карте автору не удалось. Поэтому примем на веру информацию о том, что Тарново находилось в 12 км от границы (56). В таком случае среди 25 аэродромов обнаруживается один, который действительно мог быть подвергнут артобстрелу. Что же касается «немецких танков», то маршруты движения частей 2-й танковой группы Гудериана давно и доподлинно известны — ближайшие танки «проползли» за 100—150 км к югу от района базирования 9-й САД...
Восстановить реальную картину событий почти невозможно: 9-я САД просто исчезла. Никаких ее архивов не сохранилось (56). Командир дивизии был арестован 8 июля и расстрелян 16 октября 1941 г. Практически все, что известно о судьбе 9-й САД, может уместиться на паре страниц.
«...9-я смешанная авиационная дивизия к началу войны получила 262 самолета МиГ-1 и МиГ-3 и приступила к их освоению. Всего было на «мигах» выпущено до 140 летчиков и продолжался выпуск остальных. На новых самолетах производились только аэродромные полеты и отстрел пулеметов в воздухе. Материальная часть к началу войны была не освоена...» (10, стр.128). Это строки из отчета командующего ВВС фронта Науменко. Материальная часть действительно «была не освоена» — злополучные пулеметные синхронизаторы на «мигах» за полгода так и не были отлажены, в результате чего и произошел, вероятно, первый в истории войны воздушный таран: у младшего лейтенанта Д.В. Кокорева (124-й ИАП) пулеметы замолчали после первых же выстрелов, в 4.30 утра. Летчик пошел на таран и винтом отрубил хвостовую часть самолета противника (предположительно — Ме-110 из состава SKG 210).
Обрывки различных мемуарных свидетельств, добросовестно собранные в работе (58), позволяют предположить, что два полка 9-й САД (124-й ИАП и 126-й ИАП, 103 летчика, 120 «мигов» и 52 И-16) провели ранним утром 22 июня (с 4 до 9 часов утра) несколько воздушных боев, в ходе которых было сбито 8 вражеских самолетов и потеряно 3—4 своих. Потери, как видим, минимальные (менее 2,5%). О достоверности побед судить трудно, тем не менее среди 47 сбитых и поврежденных самолетов 2-го Воздушного флота люфтваффе вполне могли быть и сбитые этими полками.
Каких-либо упоминаний о боевых действиях, победах и потерях в воздухе 41-го ИАП (63 летчика, 56 «мигов» и 22 И-16) автору найти не удалось.
Наиболее подробные крохи информации обнаруживаются в описании боевых действий четвертого по счету истребительного полка 9-й САД — 129-го ИАП (40 летчиков, 61 МиГ и 57 И-153).
По странной иронии судьбы, именно этот полк и находился на аэродроме Тарново, в 12 км от границы. Полк вовсе не был уничтожен «артиллерийским обстрелом» противника, а провоевал всю войну, превратившись в 5-й Гвардейский. Со ссылкой на архивный фонд 5-го ГИАП авторы монографии (94) так описывают первые часы боевых действий 129-го ИАП:
«...Появление ранним утром вражеских самолетов не застало врасплох 129-й ИАП. С рассветом одна эскадрилья была поднята в воздух, и в 4.05 в ходе боя с дюжиной Bf-109 старший политрук A.M. Соколов, пилотировавший МиГ, одержал первую победу. Так же удачно удалось отбить налет на аэродром Тарново группы из 18 Не-111— немцам не удалось прицельно сбросить бомбы».
Схожая картина событий дана и в послевоенных воспоминаниях бывшего комиссара 129-го ИАП В.П. Рулина. По его свидетельству, на рассвете 22 июня 1941 г., в 4 часа 5 минут командир полка капитан Ю.М. Беркаль объявил боевую тревогу и поднял все четыре эскадрильи в воздух. Немецкие бомбардировщики пытались бомбить полевой аэродром полка в Тарнове, но, атакованные нашими истребителями, беспорядочно сбросили бомбы и повернули назад. В этом воздушном бою летчики Соколов, Кузнецов, Николаев сбили два бомбардировщика «Хейнкель-111» и один прикрывавший их «Мессершмитт». Еще один вражеский истребитель сбил в бою над Ломжей младший лейтенант Цебенко. Всего утром 22 июня полк сбил 6 самолетов, потеряв в воздухе всего два самолета. В воздушных боях над аэродромом Тарново погибли И. Гирман и Н. Ерченко, в загоревшемся при взлете МиГ-3 погиб младший лейтенант А. Радугин. И это — все потери летного состава разгромленного полка исчезнувшей дивизии за 22 июня 1941 года.
За первый день войны 129-й ИАП израсходовал 15 тыс. патронов калибра 12,7 мм и 36 тыс. патронов калибра 7,62 мм (94). Это исключительно ценная информация. Во-первых, из нее следует, что синхронизатор на МиГе наладить — при наличии желания — можно. Во-вторых, сравнивая эти цифры со стандартным боекомплектом МиГ-3 (300 патронов к пулемету УБС и 750 к двум ШКАСам), мы приходим к выводу о том, что полк провел не менее 50 боевых вылетов, в ходе которых произошел воздушный бой с противником. Возможно, что сведения о 6 сбитых самолетах противника имеют под собой некоторые основания. В любом случае потеря всего лишь одного самолета в ходе полусотни воздушных боев свидетельствует о высоком уровне летной подготовки пилотов 129-го ИАП, да и о качестве истребителя МиГ-3.
Кроме четырех истребительных, в составе 9-й САД был и один бомбардировочный полк — 13-й БАП (45 экипажей, 51 самолет СБ/Ар-2 и 8 Пе-2). Это тот самый авиаполк, который одним из первых в советских ВВС освоил бомбометание с пикирования, тот самый, в котором «с рассвета дотемна эскадрильи замаскированных самолетов с подвешенными бомбами и вооружением, с экипажами стояли наготове» (об этом мы упоминали в предыдущих главах). Есть в мемуарах П.И. Цупко (в начале войны — командир экипажа бомбардировщика Ар-2 из состава 13-го БАП) и очень странные эпизоды. Они не подтверждаются никакими другими (известными автору этой книги) источниками. И тем не менее коль скоро славный Политиздат дважды (в 1982 и 1987 гг.) выпустил в свет книгу П.И. Цупко, не грех и нам привести два фрагмента из этих воспоминаний:
«...На воскресенье 22 июня в 13-м авиаполку объявили выходной. Все обрадовались: три месяца не отдыхали! Особенно напряженными были последние два дня, когда по приказу из авиадивизии полк занимался 200-часовыми регламентными работами, то есть, проще говоря, летчики и техники разбирали самолеты на составные части (еще проще говоря— привели самолеты в абсолютно неисправное состояние. — М.С.), чистили, регулировали их, смазывали и снова собирали...
...Вечером в субботу, оставив за старшего начальника оператора штаба капитана Власова, командование авиаполка, многие летчики и техники уехали к семьям в Рось... Весь авиагарнизон остался на попечении внутренней службы, которую возглавил дежурный по лагерному сбору младший лейтенант Усенко...» (64, стр. 12).
Но и это еще не все: «полевой аэродром не имел зенитных средств прикрытия, т. к. накануне зенитная батарея была снята с позиции и уехала на учения... о приближении немецких самолетов служба ВНОС не оповестила...»
Несмотря на такую многостороннюю преступную халатность, 13-й БАП понес от первого налета немецкой авиации (по словам Цупко, первые бомбы упали очень рано, в 3 ч 47 мин.) минимальные потери:
«Отбомбившись, фашисты улетели. Было убито двое, ранено шестеро бойцов, сгорели два самолета — СБ и У-2».
Через несколько часов после первого налета немецкой авиации (т. е. все еще ранним утром 22 июня) экипаж Ар-2 под командованием младшего лейтенанта К. Усенко вылетел на разведку в район Гродно — Августов. Маршрут разведывательного полета описан в книге с предельной точностью. Это позволяет оценить время полета — самое большее два-три часа. Следовательно, никак не позднее полудня Ар-2 зашел на посадку на аэродром штаба 9-й САД у Белостока. Самолет Усенко уже было приземлился, и в это время «от ангара отделились и побежали развернутой цепью к самолету солдаты в серо-зеленой форме. По другую сторону ангара Константин вдруг разглядел шесть трехмоторных транспортных Ю-52, еще дальше — до десятка Me-110... У самолетов сновали серо-зеленые фигурки...» (64, стр. 29).
Страницы
предыдущая целиком следующая
Библиотека интересного