19 Mar 2024 Tue 14:00 - Москва Торонто - 19 Mar 2024 Tue 07:00   

Короче говоря, немцы деловито обживали аэродром, находящийся всего в нескольких верстах от штаба 10-й армии Западного фронта, Белостокского областного управления НКВД и прочая. В полдень 22 июня все эти уважаемые организации вроде как еще были на месте и никуда не «перебазировались». Немецкая же пехота заняла Белосток только на пятый день войны...

Подвести итоги первого дня войны в 9-й САД просто невозможно. Нет такой арифметики, которая могла бы описать эту историю. Истребительные полки потеряли в воздухе не более 10 самолетов. 13-й БАП от первого удара (для этого полка он действительно стал «внезапным») потерял 1 бомбардировщик СБ. Официальная советская историография настаивает на том, что 9-я САД потеряла 22 июня 1941 года 347 самолетов. Остается только согласиться с тем, что все они были потеряны на земле.


10 я САД


Дивизия под командованием полковника Н.Г. Белова базировалась восточнее Бреста, в районе Кобрин — Пружаны — Пинск. В дивизии было четыре полка: 123-й ИАП (71 летчик, 61 самолет И-153), 33-й ИАП (70 летчиков, 44 самолета И-16), 39-й БАП (49 экипажей, 43 самолета СБ и 9 Пе-2), 74-й ШАП (70 летчиков, 62 самолета И-15 бис и 8 Ил-2).

Накануне начала войны и в этой дивизии произошло (точнее говоря — могло произойти) типичное загадочное событие. В 16 часов 21 июня — в то время, когда рев тысяч моторов выдвигающихся к Бугу немецких войск стал уже слышен невооруженным ухом, — командир 10-й САД получил новую шифровку из штаба округа: приказ 20 июня о приведении частей в полную боевую готовность и запрещении отпусков отменить! Полковник Белов пишет в своих воспоминаниях, что он даже не стал доводить такое распоряжение до своих подчиненных, но зачем-то же этот приказ был отдан?

В книге известного советского генерал-штабиста СП. Иванова есть интересная фраза, возможно, дающая объяснение всем этим необъяснимым действиям командования ЗапОВО:

«...Сталин стремимся самим состоянием и поведением войск приграничных округов дать понять Гитлеру, что у нас царит спокойствие, если не беспечность (а зачем он к этому стремился? неужели для того, чтобы «оттянуть» вторжение? — М.С.). Причем делалось это, что называется, в самом натуральном виде. В итоге мы, вместо того чтобы умелыми дезинформационными действиями ввести агрессора в заблуждение относительно боевой готовности наших войск, реально снизили ее до крайне низкой степени» (130).

Район базирования 10-й САД оказался прямо на острие главного удара самой мощной группировки вермахта — 2-й танковой группы под командованием Гудериана. Здесь же действовала самая крупная по численности (121 исправный «Мессершмитт»), да и самая боеспособная по числу многоопытных асов-истребителей эскадра JG-51, полностью перевооруженная на «мессеры» последней модификации Bf-109F. Кроме того, в полосе Брест — Кобрин вела боевые действия и истребительная группа I/JG-53, также вооруженная Bf-109F. Казалось бы, противостоять им на «Чайках» и «ишаках» было почти невозможно. Более того, район Бреста оказался той единственной точкой на карте огромного советско-германского фронта, где истребители люфтваффе имели значительное численное превосходство (по состоянию на 1 июня в 10-й САД было только 90 исправных истребителей).

Тем не менее, когда самый длинный день в году закончился, летчики эскадры JG-51 доложили всего лишь о 12 сбитых советских истребителях (63). На 5 сбитых истребителей (четыре «Чайки» и один И-16) претендуют пилоты I/JG-53. В то же время в журнале потерь люфтваффе за 22 июня 1941 г. мы обнаруживаем 8 упоминаний об истребителях эскадры JG-51, сбитых или поврежденных в районе Бреста: два «Мессершмитта» уничтожены полностью (100%), три получили серьезные повреждения (60, 70 и 80%), три получили повреждения, исправимые в полевых условиях (20, 40, 40%). Сравнивая эти две цифры — 12 и 8, не надо забывать о том, что мы имеем дело с принципиально различными величинами: с одной стороны — число заявленных побед, с другой — признанных самим противником потерь. Тот же Бедов в своих воспоминаниях утверждает, что истребители его дивизии сбили в первый день войны 30 немецких самолетов (всех типов, не только «мессеров» из эскадры JG-51).

С какой стати доклады немецких летчиков должны считаться более достоверными?

Главной «добычей» немецких истребителей стали советские бомбардировщики из состава бомбардировочных полков 13-й БАД и 3-го ДБАК, которые на протяжении всего дня атаковали переправы на Буге и немецкие аэродромы в районе Седльце и Бяла-Подляска. В результате практически полной потери управляемости, как в масштабе ВВС Западного фронта, так и внутри самих авиадивизий, истребители (в лучшем случае) защищали собственные аэродромы, а бомбардировщики летали на задания безо всякого прикрытия. Такая «тактика» не могла не привести к огромным потерям — никакие фронтовые бомбардировщики того времени, ни немецкие «Дорнье» и «Юнкерсы», ни советские СБ и ДБ, не имели оборонительного вооружения, достаточного для эффективной самозащиты. В первый день войны летчики эскадры JG-51 заявили о 57 сбитых бомбардировщиках, о 16 сбитых бомбардировщиках доложили пилоты истребительной группы I/JG-53. В частности, примерно в 9.30 утра возле моста через Буг около деревни Мельник по докладам истребителей из JG-51 было сбиты 16 самолетов СБ. Указать принадлежность этих самолетов к какой-либо авиационной части немцы, разумеется, не могли. Попытаемся сделать это самостоятельно.

Теоретически эти СБ могли принадлежать 39-му полку 10-й САД. Однако это предположение противоречит тому, что пишет бывший командир дивизии Белов и бывший начальник штаба 4-й армии (в оперативном подчинении которой была 10-я САД) Сандалов.

Как можно судить по воспоминаниям полковника Белова, боевые действия 39-го БАП закончились еще ДО побоища в небе над Бугом:

«...С аэродрома 39-го БАЛ в 7 часов утра поднялась девятка под командованием капитана Щербакова... Немцы приняли наши бомбардировщики за свои. Девятка успешно выполнила поставленную задачу. Примерно через час (т. е. в 8—9 часов утра) на Пинск налетели 25—30 вражеских бомбардировщиков. Но на аэродроме были только поврежденные при первом налете машины (правда, в тексте нет ни одного слова про этот самый «первый налет»). Все исправные самолеты уже перелетели на другой аэродром...»

Какой именно аэродром — Белов не сообщает. Странно. Трудно ли было написать одно слово, тем более что множество других аэродромов в тексте названы «поименно»?

Генерал-полковник Л.М. Сандалов описывает эти же события совсем по-другому:

«...Около 10 часов утра, последующими ударами, немецкая авиация разгромила и бомбардировочный полк 10-й САД на аэродроме в Пинске, уничтожив почти все самолеты, в том числе и новые бомбардировщики Пе-2, которые не были даже заправлены горючим.

В полку осталось только 10 самолетов СБ...» (34).

Кому же верить, дорогая редакция? Командир дивизии пишет, что самое позднее в 9 часов утра полк уже перебазировался из Пинска на «другой аэродром». Начштаба армии заявляет, что в 10 утра как раз и произошло уничтожение почти всех самолетов 39-го БАП на аэродроме в Пинске. Белов утверждает (мы это цитировали выше), что не позднее 3 часов утра 22 июня в 39-м БАП получили сигнал боевой тревоги. Сандалов же объясняет потерю самолетов на аэродроме тем, что даже новейшие Пе-2 не были заправлены топливом. И это через 8 часов после объявления боевой тревоги?

Идем дальше. Противник претендует только на 17 (из общего числа 105, не считая 20 Як-1) сбитых истребителей. Сбитых за весь долгий день 22 июня. А в Оперативной сводке штаба 4-й армии от 24 июня, подписанной полковником Л.М. Сандаловым, читаем:

«...10-я смешанная авиационная дивизия 22.6.41 г. понесла громадные потери (почти целиком уничтожены оба истребительные и штурмовой авиационные полки) в первой половине дня и участия в боевых действиях не принимала...» (10, стр. 149).

Наконец, во всех без исключения книгах советской поры указана одна и та же цифра потерь 10-й САД, а именно —180 самолетов. Что же это за самолеты? Где они были уничтожены?

В воздухе сбито не более 17 истребителей (скорее всего — еще меньше). Бомбардировщиков сбито — 0. Может быть, и не ноль, а 16. Кроме того, о восьми сбитых советских самолетах неизвестного типа и принадлежности заявили экипажи Me-ПО из группы 1/SKG-210. Если бы эти доклады соответствовали действительности, то число советских самолетов, уничтоженных в воздухе, соответствовало трем-четырем десяткам. С учетом же обычного 2—3-кратного завышения числа побед в воздушных боях, можно предположить, что 10-я САД потеряла в воздушных боях первого дня войны никак не более 15—20 боевых самолетов. В любом случае до числа 180 еще очень и очень далеко. Методом исключения приходим к тому, что по меньшей мере полторы сотни самолетов были потеряны на земле. Где, когда, при каких обстоятельствах?

Определенная ясность есть только с историей исчезновения 74-го ШАП. Н.Г Белов пишет:

«...в 4 часа 15 минут аэродром 74-го штурмового полка подвергся налету авиации... 10 «Мессершмиттов» в течение нескольких минут расстреливали самолеты (обычно, в книжках советских историков, налет на «беззащитный аэродром» продолжается пару часов, но Белов — летчик, и так врать он не может, потому что знает, что боезапаса Bf- 109F хватает на 50 секунд непрерывной стрельбы из пулеметов и 11 секунд — из пушки MG-151)... В результате все пятнадцать И-15 и два Ил-2 были уничтожены...Оставшийся без самолетов (???) личный состав забрал документы, знамя и под командованием начальника штаба майора Мищенко (а где же командир полка?) убыл на восток...» (44, стр. 143).

Полковник Белов ушел из жизни в 1972 году. Спросить его — что значит «все пятнадцать», если их всех было 62 — уже невозможно. Не у кого и узнать, куда же делись шесть уцелевших Ил-2. Здесь необходима небольшая справка. Штурмовик Ил-2 считался в ту пору совершенно секретным вооружением Красной Армии. В.Б. Емельяненко в своих мемуарах (48) пишет, как в середине июня 1941 года его 4-й ШАП перевооружался на Ил-2. Сначала летчики изучали гидро- и электросхемы «самолета Н», который им не показали даже на картинке. Когда из Воронежа пригнали несколько первых «илов», то летчикам дали полюбоваться ими, а затем «военные с красными петлицами» (т.е. энкавэдэшники) зачехлили самолеты, опечатали завязки чехлов и выставили свою (!) охрану...

Понять события, произошедшие в 33-м ИАП, значительно сложнее. Но можно. Для этого надо внимательно прочитать описание разгрома, данное в четырех разных источниках.

Генерал-полковник Л.М. Сандалов, «Боевые действия войск 4-й армии...»:

«Одновременно с артиллерийской подготовкой (т. е. на рассвете 22 июня) немецкая авиация произвела ряд массированных ударов по аэродромам 10-й САД. В результате этих ударов были сожжены... 75% материальной части 33-го ИАП на аэродроме в Пружаны вместе со всем аэродромным оборудованием...» 75% — это только на рассвете. Описывая события, происходившие около 10 часов утра, Сандалов утверждает, что «истребительные полки потеряли почти все самолеты и не могли выполнять боевых задач...».

Иную картину событий рисует бывший командир 10-й САД, полковник Белов:

«...на аэродром в Пружанах налетело 20 «Хейнкелей». Они действовали под прикрытием небольшой группы Me-109. В это время на аэродроме была (следовательно — могла понести потери) только одна эскадрилья. Она поднялась навстречу и вступила в неравный бой. Вскоре вернулись с задания остальные три эскадрильи (они прикрывали район Брест Кобрин, где вели бои с бомбардировщиками противника) и также вступили в воздушный бой... Летчики рассеяли немецких бомбардировщиков, и те беспорядочно сбросили бомбы, почти не причинив вреда. В этом бою было сбито пять самолетов противника... (единственной в этом бою потерей, о которой пишет Белов, была гибель лейтенанта С.М. Гудимова, таранившего немецкий бомбардировщик) ...фашисты нанесли по аэродрому еще один бомбовый удар двенадцатью «Юнкерсами» Ю-88, вскоре — штурмовой налет двенадцати Me-109, минут через тридцать — еще один. В полку не осталось ни одного самолета, способного подняться в воздух... я приказал всему личному составу 33-го ИАП сосредоточиться на аэродроме в Пинске и ждать моих распоряжений.

К 10 часам фактически закончились боевые действия этого полка» (44, стр. 143). Из дальнейшего описания однозначно следует, что Белов имел в виду именно 10 часов утра.

Будущий маршал авиации Скрипко в те дни находился в районе Смоленска, за сотни километров от места гибели 33-го ИАП. Тем не менее в его воспоминаниях появляется уже и «объективная причина» того, почему последний налет «Мессершмиттов» привел к таким огромным потерям:

«...в боевой готовности встретил войну 33-й ИАП, базировавшийся в 75 км от государственной границы, в районе Пружан. Летчики авиачасти неоднократно перехватывали большие группы фашистских бомбардировщиков Не-111 на дальних подступах к своему аэродрому... После одного из таких воздушных боев наши летчики вернулись на аэродром почти с пустыми топливными баками... В этот момент к аэродрому на малой высоте подошли, не замеченные постом ВНОС, 10 фашистских «мессеров». Они с ходу атаковали рулящие, заправлявшиеся топливом истребители, расстреливая их огнем из пушек, пулеметов. Противовоздушной обороны здесь не было, и нападение противника продолжалось более часа...»

И вот описание тех же событий, выполненное на основании документов, составленных пунктуальными немцами:

«...в 21.20 четвертый штаффель (эскадрилья) истребительной эскадры JG-51 в составе девяти Bf- 109F под командованием обер-лейтенанта Э. Хохагена атаковали стоянки самолетов 33-го ИАП на аэродроме Пружаны, затем в 21.31 и 21.38 подошли еще две группы «Мессершмиттов». По возвращении на базу немецкие летчики доложили об уничтожении на земле 17 советских самолетов...» (63).

Итак, потеря 75% матчасти после первого удара (версия Сандалова), успешное отражение первого удара и полное уничтожение всех самолетов полка последующими ударами противника к 10 часам утра (версия Белова) и, наконец, потеря на земле всего лишь 17 самолетов (39% от первоначальной численности) в 10 часов вечера. Привычное и столь любимое историками «на рассвете 22 июня» («внезапное нападение», «мирно спящие аэродромы», «роковая ошибка Сталина») превратилось в 9.30 вечера. Часовая штурмовка аэродрома (технически абсолютно невозможная исходя из запаса топлива и боеприпасов на «Мессершмитте») превратилась в три отдельные атаки, произошедшие на протяжении 18 минут.

Свидетельства бывшего командира 10-й САД позволяют предположить — почему немецкие атаки вечером 22 июня оказались такими успешными. Если «всему личному составу» полка в 10 часов утра было приказано «перебазироваться в Пинск», то в 21 час 20 мин. на аэродроме в Пружанах уже никого не было. Никто никуда не «выруливал» и ничем не «заправлялся», а немцы доблестно штурмовали оставленные при отступлении самолеты. Примечательно, что даже и в этом случае (опустевший аэродром, отсутствие всякого противодействия) немцы отчитались всего лишь о 17 уничтоженных самолетах, в то время как Сандалов утверждает, что «истребительные полки потеряли почти все самолеты и не могли выполнять боевых задач».

Даже с учетом потерь первого дня войны в 33-м ИАП должно было оставаться 20—25 исправных самолетов. Мало? Конечно, мало. Меньше половины от штатной численности советского авиаполка. Но при этом — больше, чем насчитывалось к утру 24 июня 1941 г. в таких истребительных группах люфтваффе, как III/JG-27, II/JG-51, I/JG-3, II/JG-3, II/JG-77, III/JG-77. Однако они-то продолжали упорно «выполнять боевые задачи»...

Ко всему вышесказанному остается только добавить, что книга Сандалова написана была не для пионервожатых и даже не для студентов-историков. Воениздат выпустил ее в 1961 г. с грифом «секретно», в качестве учебного пособия для слушателей военных академий. На ней воспитаны два поколения наших полководцев.


Постараемся теперь подвести итоги воздушных боев первого дня войны на Западном фронте.

Первое, что уже можно отметить совершенно точно, — точных цифр назвать не удастся никогда.

Отчеты немецких летчиков малодостоверны по определению, как и отчеты любых истребителей любых авиаций мира. Документы советских авиаполков и дивизий или не сохранились, или составлены задним числом, в значительной степени — по тыловым слухам и с целью создать личный оправдательный документ. В такой ситуации возможны лишь ориентировочные оценки, .

Суммирование имеющихся обрывков информации позволяет предположить, что истребительные полки трех дивизий первого эшелона Западного фронта (11, 9, 10-я САДы) потеряли в воздушных боях 30—40 самолетов. И никак не более. Судя по данным журнала потерь люфтваффе, 2-й Воздушный флот безвозвратно потерял 14 одномоторных истребителей, еще 8 были повреждены. Число поврежденных машин, скорее всего, занижено. Например, судя по записям в журнале, эскадра JG-53 потеряла безвозвратно (повреждения 100%) три «Мессершмитта». И все. Ни одного поврежденного самолета за этой эскадрой не числится. Едва ли такое могло быть в принципе возможным — обычно на один «полностью сбитый» приходится 3—4—5 подбитых.

Всего 2-й Воздушный флот потерял 22 июня 1941 года 22 самолета безвозвратно, еще 25 машин было повреждено. Итого — 47 машин. Потери ВВС Западного фронта можно оценить только по числу заявленных побед немецких истребителей. Две эскадры (JG-51 и JG-53) претендуют, соответственно, на 69 и 75 сбитых самолетов. Кроме того, в составе Воздушного флота было пять групп двухмоторных истребителей-бомбардировщиков Me-110, были стрелки бомбардировщиков, которые тоже не всегда стреляли мимо цели. Известно, что по заявлениям командования люфтваффе 22 июня всего было сбито в воздухе 322 советских самолета. Можно (с некоторым запасом) предположить, что две трети от этого числа (порядка 200—220) «заявок» поступило из частей 2-го Воздушного флота. За этими докладами может стоять факт реального уничтожения 70—100 самолетов советских ВВС.

Итоги дня для нас безрадостные, однако, учитывая все объективные преимущества эффекта «первого удара», которыми располагали в тот день лучшие асы люфтваффе, собранные в составе 2-го Воздушного флота, на большее рассчитывать и не приходилось. В любом случае, соотношение потерь истребителей как 1 к 2, может быть, даже 1 к 3 не дает еще оснований говорить об избиении «неадекватных любителей»...

Для целей нашего исследования важнее другое — потери в воздухе многократно, не на проценты, а в «разы» меньше суммарных потерь ВВС Западного фронта. В докладе Н.Ф. Науменко (командующего ВВС фронта) читаем:

«За день 22.6.41 г. авиацией противника были уничтожены на аэродромах и в воздушных боях 538 самолетов» (10, стр. 131).

Все солидные работы советских историков (2, 3, 27, 30) приводят так называемые «уточненные» (т. е. еще более преувеличенные) данные, а именно:

«Авиация Западного фронта в первый день войны потеряла 528 самолетов на земле, 151 в воздухе, 59 не вернулись с задания, всего 738 самолетов. В том числе 387 истребителей и 351 бомбардировщик».

К слову говоря, эти «уточненные» цифры категорически не желают стыковаться одновременно друг с другом, с составом авиадивизий ЗапОВО и с тем фактом, что практически все «наземные потери» произошли в трех дивизиях (11, 9, 10-й) первого эшелона. Читатель, у которого хватит терпения поработать минут двадцать с калькулятором и таблицами состава авиадивизий Западного фронта, сможет убедиться в этом самостоятельно. Мы же не станем отвлекать всеобщее внимание на эти мелкие оплошности маститых ученых и перейдем к самому главному.


Глава 26. ИСТРЕБИТЕЛЬНОЕ «ПЕРЕБАЗИРОВАНИЕ»


Вот и мы и подошли к тому моменту, когда надо уже объясниться: почему автор с такой настойчивостью «ломится в открытую дверь» и доказывает то, с чем никто из отечественных историков никогда и не спорил. Да, действительно, все доступные нам источники информации свидетельствуют о том, что огромные потери произошли отнюдь не в воздушных боях, а главным образом на земле.

Проблема в том, что обстоятельства этого самого «уничтожения на земле» могли быть самыми разными. Например, на мирно спящий аэродром — спящий потому, что командование базирующейся на нем воинской части не получало никаких указаний о повышении боеготовности — обрушиваются вражеские бомбардировщики. Такого в частях ВВС западных приграничных округов не могло быть, потому что не могло быть никогда — все получили необходимые указания, все отчитались о том, что самолеты рассредоточены и замаскированы, почти все были подняты по тревоге в 2—3 часа ночи 22 июня.

Другая ситуация — противник огромными силами обрушивается на аэродром и, несмотря на все усилия базирующейся на аэродроме воинской части, уничтожает большую часть самолетов.

Такого в истории Второй мировой почти никогда не было, а если и случалось, то сопровождалось гораздо большими потерями самолетов и летчиков нападающей стороны. Что же касается 22 июня 1941 года, то ни одного подобного эпизода автору данной книги обнаружить не удалось. За редчайшими исключениями, налеты немецкой авиацией производились небольшими группами — от звена до эскадрильи (4— 12 самолетов). Документы и личные свидетельства участников событий однозначно свидетельствуют о том, что в ходе боев над аэродромами (даже в полках ВВС Западного фронта, т. е. там, где были сосредоточены самые мощные силы люфтваффе) потери советской авиации — как в воздухе, так и на земле — были минимальными, а то и просто единичными.

Третья возможная ситуация — на аэродроме много самолетов и людей, но нет воинской части, т. е. «много людей» не связаны между собой требованиями Устава, приказами командиров, обязательствами присяги. Все приказы, инструкции и наставления проигнорированы, самолеты выстроены посреди летного поля «крылом к крылу», личный состав при первых выстрелах «заводит полуторку» и уезжает. Примеры такого (или близкого к нему) преступного бездействия и фактического дезертирства обнаружить удалось, но лишь в нескольких полках (16-м БАП, 13-м БАП, 17-м ИАП) среди сотни полков ВВС западных округов.

Есть и еще один вариант «уничтожения самолетов на земле». А именно: на захваченный несколько дней (или недель) назад аэродром советских ВВС приезжает команда тыловой службы в составе одного фельдфебеля и двух солдат. Фельдфебель старательно пересчитывает «по хвостам» БРОШЕННЫЕ на летном поле самолеты, после чего солдаты сливают бензин из баков на землю и щелкают зажигалкой... Разве это не может быть названо «уничтожением на земле»? Более того, если фельдфебель был из наземных служб люфтваффе (атак оно скорее всего и было), то и самолеты надо по праву считать «уничтоженными немецкой авиацией».

Не была ли именно такая ситуация самой распространенной? Обратимся, опять-таки, к документам и свидетельствам участников событий. Начнем с того, на чем остановились — с ВВС Западного фронта, и двинемся в том же направлении — с севера на юг, от Гродно через Белосток к Бресту.


122-й ИАП (11-я САД), воспоминания С.Ф. Долгушина


«...Прилетел в Лиду я где-то в районе 11.30—12.00. Смотрю: командир дивизии полковник Ганичев подходит ко мне. Я ему доложил, а 2 девятки сели тоже передо мной на этот аэродром, потому что в Черленах (там, где был разгромлен 16-й БАП. — М.С.) отбомбили — сесть нельзя. И вот, когда наши подруливали, нагрянули Ме-110 и, застав там наших на рулежке, начали бить по всем, которые рулили на полосе аэродрома. А самолетов на рулежке было еще много. В результате этого налета Me-110 машинам они ничего не сделали, но командира дивизии Ганичева ранили в живот, и он через 2 часа скончался, его заместителя полковника Михайлова ранили в ногу и убили одного из летчиков...

...После этой штурмовки в Лиде мы полетели в Черлену (там же «сесть нельзя»? — М.С.) к полку, полк-то там... Но откровенно скажу: у которых жены были — пошли к женам, а мы, холостяки, улетели. Дивизией после гибели Ганичева никто не командовал: дивизия осталась «без руля, без ветрил». Командир умер, Михайлов ранен, а начальника штаба я и не знал...

... Прилетели мы и сели в Черлену, где стояли на вооружении истребители И-153 «Чайка» 127-го полка (возможно, Долгушин неправильно указывает название аэродрома, 127-й ИАП в Черленах не базировался, возможно, он имеет в виду, что в Черлены уже днем 22 июня прибыли техслужбы 127-го ИАП. — М.С), вооруженные только пулеметами ШКАС, а у нас эскадрилья с пушечными И-16.

А в Черленах для пушек снарядов-то нету, т.к. наши техники добирались с Нового Двора своим ходом и к тому времени были еще в пути...

...Ну, начали мы работать над мостами в Гродно — прикрыть мосты и прикрыть отход наших войск через мосты. Вот там — над мостами — я и сбил свой первый бомбардировщик Ю-88. Пока мы дрались — мосты в Гродно были целы и войска переходили. Мы видели, как наши войска переходят по этим мостам — отходят на правый берег р. Неман, и до конца дня мосты оставались целы...

...Когда смерилось и ночь наступила, поступила команда: «Перелететь в Лиду!» И вот вам ответ — тем, кто говорит, что у нас были неподготовленные летчики: полк потерял машин 5 или 6, а больше 60 машин в полку были еще «живые»! И летчики в 127-м полку — такое же явление.

Пришли садиться, а взлетное поле в Лиде перекопано: там строили бетонную полосу, в связи с чем осталась узкая посадочная полоса, на которую и днем-то сесть было особо негде. Так вот, подготовка летчиков была такой сильной, что при посадке мы ни одной машины не поломали. На аэродроме скопилось больше ста машин: наши И-16 из 122-го ПАП и И-153 из 127-го ПАП...

...Мы сели в Лиду без техсостава, без всего. Машины пустые — боекомплект пустой, аккумуляторы сели, бензин есть, но он в цистернах под землей, достать нечем. А канистрами и ведрами — попробуй в самолет 300 кг ведром залить! И ни одного заправщика — все на аэродроме осталось в Новом Дворе и в Черленах. Летный состав целый день ничего не ел, сделали каждый по 5—6 вылетов и устали и измотаны так, что ни руки, ни ноги не действуют — уже еле ноги двигаем, а потом, моральное состояние какое — сами понимаете...

...Рано утром, 23 июня, когда еще темно было, нас подняли по тревоге. Мы прибежали на аэродром. А у наших машин — пустые баки — ни взлететь, ничего. И Me-110 уничтожили все, что было (или почти ничего — см. ниже. — М.С.) на земле. Два полка были разгромлены и перестали существовать! Нас посадили в машины и через Минск увезли в Москву, за новой техникой. Уезжали из Лиды все вместе — летчики 122-го и 127-го полков, сели на машины и все уехали...

И я уверен, что там 59% самолетов «живых» обоих полков так и осталось, а то и больше!

Вот так и прекратилось существование двух полков...»

Рассказ С.Ф. Долгушина содержит в себе практически все наиболее значимые моменты так называемого «перебазирования» и его неизбежных последствий. Уже через несколько часов после его («перебазирования») начала полк приходит в состояние полной беспомощности: боеприпасов нет, бензозаправщики отстали, аккумуляторы сели, у летного состава «ни руки, ни ноги не действуют». И это — совершенно естественные и, самое главное, вполне предсказуемые последствия «перебазирования» в кавычках. Почему? Потому, что если представить себе авиационную воинскую часть в виде «пирамиды», то летчики будут пылинкой на вершине этой пирамиды.

«...6-я САД: командного состава — 577, младшего командного состава — 1345, рядового состава — 1378.

Всего — 3300. Винтовок — 2723.

7-я САД: командного состава — 536, младшего командного состава 1422, рядовых — 1260.

Всего — 3218. Винтовок — данных нет...

8-я САД: командного состава — 804, младшего командного состава — 678, рядовых 846.

Всего — 2328.

57-я САД: командного состава — 781, младшего командного состава 667, рядовых — 693.

Всего - 2141...» (9, стр. 120).

Это вовсе не штатное расписание численности личного состава авиадивизии. Это доклад, который начальник оперативного отдела Генштаба РККА, генерал-лейтенант Ватутин, прибывший на Северо-Западный фронт с заданием найти и привести в боеспособное состояние остатки войск фронта (бывшего ПрибОВО), шлет 4 июля в Москву. Это остатки авиадивизий, но даже и они исчисляются тысячами человек. Все эти люди присутствуют в штате авиационных частей не зря.

Они и должны заправлять, заряжать, маскировать, чинить... А летчик-истребитель после чудовищного физического и психологического напряжения воздушного боя должен быть накормлен, напоен и спать уложен. Таскать ведрами (если заправщик и вправду потерян) 300 кг бензина к самолету должны другие, те самые полторы тысячи человек рядового состава. И это, разумеется, не вопрос амбиций и капризов, а требование элементарного здравого смысла. Так называемое «перебазирование» летного состава — в отрыве от технических и всех прочих служб авиаполка — неизбежно приводит к потере его боеспособности.

Коготок увяз — всей птичке пропасть. За первой фазой «перебазирования» быстро (в случае с 122-м ИАП — менее чем через день) наступает вторая — летчики «сели на машины и все уехали». Для таких действий — да еще и в условиях боевых действий — есть вполне определенные обозначения.

Но автор не имеет ни права, ни желания подменять собой военный трибунал. Во-первых. А во-вторых, «дезертирство» — это когда без приказа. Если приказ был, то дезертирство превращается в «перебазирование». Был ли приказ? Еще одна «загадка лета 41-го». Разгадки автор не знает. Но если такой приказ был, то его нельзя охарактеризовать иначе как «преступный». Причем такая оценка — убедительно прошу прочитать это место внимательно — не имеет ни малейшего отношения к бесконечному спору о «наступательной» и «оборонительной» армиях, о предвоенных планах советского командования, первых директивах военного времени и «ошибках» Жукова со Сталиным.

Даже если общий отход (не паническое бегство, а планомерный, организованный отход) в той обстановке, которая сложилась вечером 22 июня 1941 г., и был оптимальным решением, то для реализации этого решения истребительные части должны были идти «не в голове, а в хвосте». В армиях XX века авиация выполняет (должна выполнять) функцию арьегарда отступления. И в рассказе Долгушина мы находим абсолютно точное объяснение этому простому правилу: «Пока мы дрались мосты в Гродно были целы и войска переходили». Эти «мосты» (т. е. дороги, переправы, склады, командные пункты, узлы связи) необходимо прикрыть с воздуха при любом осмысленном действии — будь то наступление, отступление, переход к позиционной обороне. Это верно всегда, но в июне 1941 именно безнаказанно бесчинствующая в небе немецкая авиация стала (и это подтверждается тысячами свидетельств) важнейшим инструментом деморализации Красной Армии («основные потери и, главное, паника наносятся авиацией противника, которая, пользуясь отсутствием авиации на нашем участке, работает все время на бреющих полетах почти безнаказанно...»).

Впрочем, едва ли стоит так долго доказывать прописные истины. Полезнее (для понимания картины событий июня 1941 г.) было бы попытаться найти следы приказов о «перебазировании» истребительной авиации из зоны боевых действий. Пока же главным из известных автору «следов» существования таких приказов является повсеместная массовость этого явления.


9-я САД


Откроем еще раз воспоминания В.И. Олимпиева: «...первую половину дня я дежурил у телефона на ЗКП командира 9-й САД Героя Советского Союза генерал-майора Черных. Телефонная связь с авиаполками, расположенными в различных населенных пунктах Белостокской области и на полевых аэродромах вдоль границы, была прервана. Она непродуманно ocyществлялась через городскую почту, в которой на рассвете еще до начала бомбардировок прогремел взрыв, разрушивший коммутатор. С некоторыми полками наладили связь по радио. Судя по мрачному лицу генерала, известия были плохими...

...в конце дня 22 июня я получил по телефону приказ бросить все и как можно быстрее вернуться в штаб дивизии... Все авиационные части получили приказ немедленно покинуть город и уходить на Восток... поздним вечером 22 июня длинная колонна покинула Белосток и уже ранним утром понедельника была далеко за городом... В машинах находились только военные с голубыми петлицами — оставшиеся без самолетов летчики, авиационные техники, связисты, интенданты...

...днем 24 июня мы продолжали движение на восток. Этот вторник был фактически концом 9-й САД. Очевидцы говорили, что оставшиеся после воскресного побоища самолеты перегнали на аэродром Волковыска (130 км от границы, вероятно, речь идет об аэродроме Кватеры. — М.С.).

Не обеспеченные прикрытием с воздуха (сотни новейших истребителей нуждались в «прикрытии с воздуха»? — М.С.), они были утром уничтожены немецкими пикировщиками... На рассвете 25 июня мы увидели в низине затемненный город Оршу... Из Орши наши машины направились в Брянск, но уже к середине июля перебазировались в Новое Село, что семь километров севернее Вязьмы».


Страницы


[ 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 ]

предыдущая                     целиком                     следующая