Часть I

По дороге в Стамбул

Глава 1. Экстракция

Нью-Йорк, 24 октября 2000 года

О том, что Саша Литвиненко находится в Турции, я узнал от Бориса Березовского – олигарха. Звонок разбудил меня среди ночи. Проклиная себя за то, что забыл выключить мобильный телефон с вечера, я ощупью нашел его и нажал кнопку.

– Привет, – сказал Борис. – Ты где?

– В постели, у себя дома, в Нью-Йорке.

– Извини, я думал, что ты еще в Европе. У вас ночь?

Я посмотрел на часы.

– Четыре утра.

– Ну извини, я потом перезвоню.

– Да нет уж, говори, что случилось.

Борис звонил из своего шато на мысе д’Антиб на юге Франции, где я недавно навещал его по дороге в Нью-Йорк.

Когда-то Борис был одним из самых влиятельных людей России, "умным евреем" при дворе Президента Ельцина. Но к концу 2000 года он разругался с новым президентом – Владимиром Путиным, своим бывшим протеже, отказался от места в Госдуме и объявил, что не вернется в Россию. Путинская администрация систематически вычищала "людей Березовского" из российских структур власти.

– Ты помнишь Сашу Литвиненко? – спросил Борис.

Подполковник Александр Литвиненко, бывший сотрудник сверхсекретного отдела ФСБ по борьбе с организованной преступностью, был одним из людей Бориса. За два года до этого Литвиненко прославился на всю Россию, заявив на пресс-конференции, что его руководство замышляло устроить покушение на Березовского. Тогда поговаривали, что именно разоблачения Литвиненко дали Ельцину повод устроить чистку в ФСБ и назначить нового директора, Владимира Путина. Однако разоблачение ФСБ по Центральному телевидению пришлось не по вкусу лубянским зубрам. Сашу вскоре арестовали, и он несколько месяцев просидел в Лефортовской тюрьме по обвинению, сфабрикованному мстительной Конторой: якобы несколько лет назад, во время задержания, он избил подозреваемого. Потом его выпустили – то ли суд оправдал, то ли заступничество Березовского помогло.

Я познакомился с Сашей в московском офисе Бориса вскоре после его освобождения. Это был спортивный человек лет тридцати пяти, поразивший меня избытком юношеской энергии и резкостью оценок в отношении руководства своего бывшего ведомства. Он сообщил мне много информации по интересовавшей меня теме. В ту пору я работал руководителем американского медицинского проекта в России, финансируемого филантропом Джорджем Соросом, и мы пытались справиться с эпидемией туберкулеза в российских тюрьмах. У меня не возникало проблем с доступом в обычные тюрьмы Минюста, но Лефортово, знаменитая следственная тюрьма КГБ, была недосягаема для иностранцев. Человек, только что вышедший оттуда, был для меня находкой.

– Да, помню Литвиненко, – сказал я. – Это твой кагэбэшник. Очень милый человек для кагэбэшника.

– Так вот, он теперь в Турции, – сказал Борис.

– Ты разбудил меня среди ночи, чтобы об этом сообщить?

– Ты не понимаешь, – сказал Борис. – Он убежал.

– Как убежал, его же выпустили?

– Его должны были посадить снова, и он убежал из-под подписки о невыезде.

– Молодец, правильно сделал, – сказал я. – Хотя в России сидеть лучше, чем в Турции. Надеюсь, он не в тюрьме? А чем я могу помочь?

Тут я подумал, что, зная о моей работе по туберкулезу в разных странах, Борис хочет выяснить, нет ли у меня связей в управлении турецких тюрем.

– Нет, он не в тюрьме, он в курортной гостинице в Анталии с женой и ребенком. Хочет пойти и сдаться американцам в посольство. Ты у нас старый диссидент, к тому же американец. Ты не знаешь, как это делается?

– Ну, Боря, с тобой не соскучишься, – сказал я. – В последний раз советские диссиденты бегали в американское посольство лет пятнадцать назад.

– Скоро снова побегут. Так ты сможешь что-нибудь сделать?

– Дай мне подумать до вечера. Я перезвоню.

– Звони в любое время, но вот только мог бы ты позвонить сейчас Саше? Он считает, что ты – единственный, кто ему может помочь.

– Хорошо, скажи, как с ним связаться.

ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ после звонка Бориса и последующего разговора с Сашей Литвиненко я входил в канцелярию Белого дома в Вашингтоне, где у меня была назначена встреча со старым знакомым – специалистом по России, работавшим одним из советников президента Клинтона в Совете национальной безопасности. Полицейский лишь мельком взглянул на мой паспорт – дело было за год до терактов 11 сентября.

– У меня для тебя десять минут, – сказал мой приятель, вставая из-за стола и протягивая руку. Через две недели должны были состояться президентские выборы, и российские проблемы в Вашингтоне мало кого интересовали. – Ну, что за срочное у тебя дело, о котором нельзя говорить по телефону?

Я рассказал ему про Литвиненко.

– Думаю слетать в Турцию и отвести его в наше посольство.

– Как должностное лицо должен тебе сказать, что американское правительство не занимается переманиванием сотрудников российских спецслужб или поощрением перебежчиков, – ответил он. – Как твой друг скажу: не ввязывайся ты в это. Такое дело для профессионалов, коим ты не являешься. Оно может быть опасным. Тебе известен "закон непредвиденных последствий"? Ты не сможешь контролировать ситуацию, одно обстоятельство повлечет за собой другое, и неизвестно, куда тебя занесет. Так что мой тебе совет – поезжай домой и забудь об этой истории.

– А что же будет с Литвиненко? – задал я глупейший вопрос, вспомнив взволнованный голос Саши.

– Это не твоя проблема, – ответил мой друг. – Он – взрослый и знал, во что ввязывался.

– Ну хорошо, а что если он все-таки придет в наше посольство?

– Во-первых, его туда не пустят. Там охрана, Анкара – не Копенгаген. Какие, кстати, у него документы?

– Не знаю.

– Во-вторых, если он все-таки туда проберется, с ним будут говорить консульские работники, задача которых, – он ухмыльнулся, – никого в Америку не пускать.

– Но он все-таки не обычный соискатель гостевой визы, – сказал я.

– Вот если ему удастся это доказать, то с ним, возможно, поговорят – он помедлил, подыскивая подходящее слово, – …другие люди. В принципе, они могут замолвить за него словечко, но это будет зависеть…

– От того, что он может им предложить?

– Соображаешь.

– Понятия не имею, что он может им предложить.

– Ну вот видишь, я же говорю, что ты не профессионал, – улыбнулся мой знакомый, протягивая мне руку на прощание.

Для себя я уже решил, что не последую его совету. Когда-то давно я был диссидентом. Я выбрался из "совка" в 1975 году. Потом мой отец, известный еврейский "отказник", добивался выездной визы еще одиннадцать лет. Мог ли я отказать человеку, который бежит оттуда?

СЛЕДУЮЩЕЙ ЗАДАЧЕЙ БЫЛО объяснить мои планы дома. Моя жена Светлана была не в восторге от идеи ехать в Турцию, чтобы сдавать беглого русского подполковника в американское посольство.

– Ты сошел с ума, – сказала она. – Тебя турки посадят в тюрьму – как я буду возить туда передачи?

– За что меня сажать в тюрьму?

– Ты даже толком не знаешь этого человека. Может, он бандит, или убийца, или его самого заслали убить Бориса. Потом окажешься виноватым.

– Светлана, ты слышала о презумпции невиновности? Сомнения истолковываются в пользу потерпевшего. А вдруг он не бандит и не убийца. Если его вернут в Россию, ему ведь открутят голову.

– Пусть Борис сам его вывозит. Ты читал "Большую Пайку"? Там все написано. Всех вокруг постреляли, а олигарх как бы и не при чем.

- "Большая пайка" – творческий вымысел, драматизация для праздной публики, чтоб книжку покупали. Кстати, Борис ни о чем меня не просил, кроме совета. Это моя собственная идея – ехать в Турцию.

– Но объясни все-таки, чего ради тебя туда несет?

– Честно говоря, не знаю, просто не могу удержаться. Чувствую, что если не поеду – потом буду жалеть. Неизрасходованный запас авантюризма.

– Тогда я поеду с тобой. Если тебя там застрелят, хочу при этом присутствовать. К тому же я никогда не была в Турции. Борис за билеты заплатит?

ДЛЯ НЕПОСВЯЩЕННЫХ СЕМЬЯ Литвиненко, разместившаяся в небольшом приморском отеле, выглядела типичными курортниками, каких в Анталии десятки тысяч. Подтянутый глава семейства, совершавший утренние пробежки по набережной, его загорелая миловидная жена и озорной шестилетний ребенок не вызывали подозрений у местных жителей, для которых русский турист – источник благополучия и двигатель экономики. К нашему приезду они уже чувствовали себя здесь старожилами.

– Ты знаешь, что он кричит? – объяснил Толик Литвиненко Светлане при звуках полуденной песни муллы, разносимой усилителями с минарета. – Он кричит "Аллах акбар!", чтобы молились турецкому богу.

Но при ближайшем рассмотрении можно было заметить, что перегрузки последних месяцев не прошли даром для беглецов. Это было видно и по испытующим взглядам, которыми Саша окидывал каждого нового человека, попадавшего в поле зрения, и по заплаканным глазам Марины, и по непоседливости Толика, постоянно старавшегося привлечь к себе внимание взрослых.

Турция – одна из немногих стран, куда граждане бывшего СССР могут въехать без визы, а вернее, получить визу при въезде, заплатив 30 долларов. Марина и Толик прибыли в Турцию с обычным российским загранпаспортом из Испании, куда попали по турпутевке. Сашин документ был фальшивым: его собственный паспорт забрали при аресте. Он показал мне грузинский паспорт со своей фотографией, только фамилия там стояла другая.

– Где ты его взял? – удивился я.

– Это военная тайна. Как говорится, не имей сто рублей, а имей сто друзей. А еще лучше иметь и то и другое.

– Добротно сделано. А из чего видно, что ты – это ты? Фамилия-то не твоя.

– Вот, – он показал внутренний российский паспорт, водительские права и удостоверение ветерана ФСБ подполковника Литвиненко.

– Скажи, а в Москве уже обнаружили твое отсутствие?

– Да, я звонил – уже неделю как в Конторе переполох, меня ищут.

– Ты звонил отсюда, значит они знают, что ты в Турции.

– Я звонил вот по этому, – он показал глобальную телефонную карточку. – Сигнал идет через центральный компьютер в Лондоне, и его нельзя отследить. Впрочем, не знаю.

– Не надо было звонить.

– Слушай, я должен был сообщить своим старикам, что я в порядке. Я ведь никому не сказал, что уезжаю. И Марина звонила матери, сказала, что в Испании с Толиком. Пропади они пропадом, суки, гонят нас, как зайцев!

Мы с Мариной и Светланой переглянулись. Это был первый эмоциональный срыв за несколько часов, но видно было, каких усилий стоило Саше сохранять спокойствие.

В Анкару из Анталии мы ехали на арендованном автомобиле, не решившись на перелет – сочли, что будет лучше, если фальшивая фамилия Саши не попадет в компьютер авиакомпании. Была безоблачная ночь, и каменистую пустыню освещала полная луна. Мы мчались по пустому шоссе, и Саша рассказывал истории из жизни ментов, чтобы я не уснул за рулем.

В АНКАРЕ, В ОТЕЛЕ "Шератон", нас ждал Джозеф, маленький дотошный американский адвокат, специалист по правам беженцев. Березовский оплачивал все расходы, так что мне не составило труда уговорить Джозефа заехать на день в Турцию из Европы, где у него были дела. Выслушав Сашу, Джозеф сказал:

– Просить политическое убежище в Америке можно только в том случае, если находишься на территории США. Посольство для этого не годится. Находясь за границей, вы можете обратиться лишь за беженской визой, если сможете доказать, что на родине вас преследуют по религиозной, политической или этнической причине. Однако существует ежегодная квота на беженцев, которая всегда перевыполнена. Поэтому ждать въезда приходится месяцы, а то и годы. А у вас, как я понимаю, нет времени.

– Он правильно понимает, – сказал Саша, выслушав мой перевод.

– В свое время советских диссидентов, да и не только диссидентов – простых невозвращенцев впускали в Америку с ходу, – сказал я.

– Ну, так то была холодная война, – сказал Джозеф. – В принципе существует такая форма въезда – вне очереди, которую мы называем "пароль", когда визу дают по причине "общественной пользы". Для этого необходимо решение на верхах Госдепартамента или в Белом доме. У тебя есть такие знакомства?

– Знакомства-то есть, но сейчас выборы, им не до нас.

– В любом случае, я вам рекомендую сначала обратиться за беженской визой, чтобы документы уже были в системе, а потом пусть они ждут здесь, ты же отправляйся в Штаты и попытайся пробить им "пароль".

– Джозеф, Саша все-таки офицер ФСБ, а не какой-нибудь еврейский эмигрант.

– Могу сообщить по секрету, – сказал Джозеф, – что у ЦРУ всегда есть запас чистых "грин-карт", то есть разрешений на постоянное жительство. Нужно только вписать фамилию. Если человек им нужен, то через несколько часов он оказывается в Вашингтоне в обход всех иммиграционных процедур. Но это сделка. Вы им товар, они вам укрытие. Нужно с самого начала решить: либо вы жертва тирании, либо торговец секретами. Совместить это трудно.

Я перевел и спросил:

– Саша, у тебя есть секреты на продажу?

– Сейчас посмотрю в портфеле, – сказал Саша. – Главный мой секрет – кто в Конторе берет бабки и по какой таксе. Могу еще одну пресс-конференцию устроить. Про то, как ФСБ взорвала жилые дома, чтобы свалить это на чеченцев.

– В любом случае, если дойдет до торга, мой совет: сначала они вам визу, а уж потом вы им информацию, – заметил Джозеф на прощание, так и не оценив Сашиной иронии.

УТРОМ 30 ОКТЯБРЯ Светлана отправилась на разведку. Вернувшись, она сказала:

– Вас ждут в консульстве ровно в час дня. Я им все объяснила, и они как-то слишком быстро поняли. Такое ощущение, что они про вас знали. Короче, вы идете без очереди в отдел обслуживания американских граждан.

Перед походом в посольство Саша дал мне видеоинтервью с историей своей жизни, где также изложил причины, побудившие его искать убежище в США. Пленка была вручена Светлане, и та отправилась в аэропорт с наказом передать ее знакомому журналисту в Нью-Йорке, если с нами что-то случится. Проводив Светлану, Саша, Марина, Толик и я отправились в посольство.

Ровно в час, миновав длинную очередь турок, стоящую вдоль забора под присмотром двух полицейских машин, мы вчетвером приблизились к стеклянной будке. Я вытащил свой американский паспорт. Нас уже ждали. Вежливый молодой человек в рубашке с галстуком сказал что-то морскому пехотинцу, и тот, отобрав наши мобильные телефоны и мой паспорт, выдал гостевые пропуска на железных цепочках.

– Я консул, – молодой человек назвал свое имя. – Добро пожаловать в посольство Соединенных Штатов. Вы позволите, г-н Литвиненко, я возьму ваши документы.

Нас провели через пустой двор, сопровождающий набрал комбинацию на цифровом замке, железная дверь отворилась, и еще один морской пехотинец провел нас в странную комнату без окон со звукоизоляцией. Посредине стоял стол со стульями, а под потолком крутился вентилятор. Со стены на нас смотрел глазок видеокамеры. Под ним висел экран для видеоконференций.

Мы с Сашей переглянулись. Это был тот самый звуконепроницаемый "пузырь", недоступный для прослушки извне, о котором я читал в шпионских романах. Как только мы разместились вокруг стола, открылась дверь и вошел еще один американец в очках, лет сорока на вид.

– Это Марк, мой коллега из политического отдела, – сказал консул.

Страницы