Все в точности так, как говорил мой вашингтонский приятель, подумал я: люди из консульства и "другие люди".

– Я вас слушаю, г-н Литвиненко, – сказал консул. – Чем мы можем вам помочь?

Дальнейшее происходило по сценарию нашего адвоката. Саша повторил свою историю и попросил предоставить ему и семье убежище в США, а консул ответил, что понимает ситуацию и очень сочувствует, но убежище в посольствах не дают. Что касается беженской визы, то ее рассмотрение потребует времени. Заполните вот эту анкету. Мы, конечно, постараемся ускорить процесс, но решения принимаются в Вашингтоне. Оставьте телефон, по которому с вами можно связаться.

Я сказал, что попробую получить для них "пароль" в Вашингтоне, где у меня есть связи.

– Это разумно, – ответил консул.

Несмотря на вентилятор, в "пузыре" было жарко, хотелось пить. Толик притих, чувствуя, что происходит что-то очень важное. По щекам Марины текли крупные слезы.

– Учитывая специфическую ситуацию г-на Литвиненко, – сказал я, – есть основания опасаться за их безопасность. Нельзя ли на время рассмотрения дела поселить их в каком-нибудь безопасном месте, например там, где проживают сотрудники посольства?

– К сожалению, такой возможности у нас нет.

– В каком отеле вы остановились? – вдруг вступил в разговор молчавший до сих пор Марк.

– В "Шератоне".

– На чье имя снят номер?

– Моей жены, – сказал я. – У нее другая фамилия.

– Мы знаем, она была у нас утром. Думаю, вы преувеличиваете опасность. "Шератон" – американский объект, а мы находимся в мусульманской стране. Здесь возможны теракты, так что к безопасности в "Шератоне" относятся серьезно. Я хотел бы поговорить с г-ном Литвиненко наедине.

И предвосхитив мой вопрос, добавил:

– Перевод нам не потребуется.

Саша кивнул, и мы вышли из бокса. Консул отвел нас на вахту, вернул документы и, пожелав успеха, распрощался. Я повел Марину и Толика в гостиницу. Мы молча шли по пустынной улице мимо загородки для турецких соискателей виз. Хотя консульство закрылось, движение по-прежнему было перекрыто. Из-за деревьев выглядывали верхние этажи домов. В одной из этих квартир, подумал я, наверняка прячутся российские шпионы – они смотрят на нас в бинокль, фотографируют через телеобъектив. Может, у американцев все-таки хватит ума отвезти Сашу в отель в закрытой машине?

МАРК ПОЗВОНИЛ ТОЛЬКО к вечеру, часа через четыре: "Можете забирать своего друга".

От гостиницы до посольства рукой подать. Но Саша был не готов сразу предстать перед Мариной.

– Пусть он нас чуть-чуть покатает, – сказал он, забираясь на заднее сиденье желтого турецкого такси, – мне надо прийти в себя.

– Что так долго? – спросил я, не выдержав затянувшейся паузы.

– Меня долго кололи.

– Как кололи? – не понял я.

– Ну, раскалывали. Мы по телевизору разговаривали с Вашингтоном. С той стороны сидел мужик, кстати, на тебя похожий, по-русски – без акцента. И с ним целая команда. Сначала меня проверяли. Зададут вопрос, потом бегают, сверяют. А потом он от меня часа три информации добивался. Я, говорит, хочу тебе помочь, но мне надо хоть что-нибудь иметь, чтобы я мог за тебя просить, не могу же я идти наверх с пустыми руками. В общем, вполне стандартный подход.

– Ну и ты?

– Да я вспомнил одну вещь. Не хотел говорить, а потом думаю, черт с ними, скажу. Мне нечего терять. Он прямо подпрыгнул, когда услышал, говорит: "Все сходится. Сэнк ю вери мач".

– Зачем же ты это сделал, Саша? Ведь Джозеф предупреждал: ничего им не давать, пока не получишь гарантий. Они тебе хоть что-нибудь пообещали?

– Да нет, сказали – иди в гостиницу и жди. Теперь будь что будет.

Сашино напускное безразличие плохо скрывало его внутреннее напряжение. Я попытался представить себя на его месте – быть целиком во власти человека на экране и лихорадочно соображать, что лучше: держать язык за зубами и делать вид, что знаешь кучу секретов или сказать им все, что знаешь, и будь что будет? Интересно, что же заинтересовало американцев? Но я не стал давить на Сашу, на сегодня с него хватит. Захочет, скажет сам.

НАШ УЖИН в тот вечер представлял собой грустное зрелище. Толик капризничал, Саша молчал, что-то обдумывая, Марина и я поддерживали разговор на отвлеченные темы. Раньше или позже, но мне нужно было возвращаться домой. На самом деле, в кармане у меня лежал билет в Нью-Йорк на следующее утро, но у меня не поворачивался язык им об этом объявить.

Вдруг Саша сказал:

– Нас уже пасут. Видишь мужика с газетой за стойкой в баре. Он сидел в холле на этаже, а потом спустился сюда. Сейчас проверим.

Саша вышел из-за стола и пошел в туалет. Мужик повернулся так, чтобы видеть дверь туалета. Саша вышел, направился в фойе. Мужик снова переместился, чтобы держать его в поле зрения.

– Придурки. С такой наружкой меня бы давно с работы выгнали, – сказал Саша, вручая мне газету, которую подобрал в холле, чтобы его прогулка выглядела естественно. – На, почитай.

– Я мельком бросил взгляд на первую страницу. Это была местная газета на английском языке "Туркиш Таймс". Заголовок на полполосы гласил: "Облава на Русских". Статья сообщала, что в Турции находятся двести тысяч русских с просроченными визами, многие связаны с проституцией и переправкой нелегальных эмигрантов в Европу, и власти их отлавливают и депортируют в Россию. "Ну прямо в точку, – подумал я. – Хорошо, что Саша не читает по-английски".

– Как ты думаешь, этот мужик один? – спросил я.

– Один, иначе не бегал бы за мной с этажа на этаж. Ночью больше и не требуется – ведь мы никуда не денемся из гостиницы. Наверное, нас засекли у посольства. Они ведь наблюдают за посольствами; точно должны были засечь. Надо отсюда уходить.

Мы переглянулись и сказали одновременно: "Хорошо, что мы не сдали машину".

– Марина, возьми у Алекса ключ от его комнаты, только незаметно, – сказал Саша. – Иди в номер, будто вы пошли спать, собери вещи, перетащи к Алексу на восьмой этаж и жди там.

Марина зевнула: "Ну, ребята, пока", и потащила за собой к лифту сонного Толика. Через полчаса поднялись и мы с Сашей. Мужик в баре остался на своем месте.

Номера были на разных этажах – седьмом и восьмом. Когда лифт остановился, наши взгляды встретились, и я увидел в его глазах панику: расстояние от лифта до комнаты ему предстояло преодолеть в одиночку, а это идеальный момент для нападения. Он вышел из лифта.

Когда я вошел в свою комнату, Марина смотрела телевизор. Одетый Толик спал в моей постели.

Потребовалось две поездки на лифте и четверть часа, чтобы перетащить вещи и сонного Толика в машину. Когда все было готово, я позвонил Саше: "Спускайся, мы готовы!"

Через три минуты наша машина выскочила из подземного гаража гостиницы "Шератон" и двинулась в неизвестном для нас направлении, ведь карты города у нас не было. Я посмотрел на часы. Была половина второго ночи.

– Как ты думаешь, ушли? – спросил я Сашу.

– Черт его знает, если он был один, то ушли, но в городе невозможно сказать. Вот выедем на шоссе, будет ясно.

– Если б я знал еще, в какую сторону ехать, – сказал я.

На перекрестке стояла стайка желтых такси. Водители, собравшиеся у передней машины, что-то горячо обсуждали.

– Как проехать в Стамбул? – спросил я по-английски. – Стамбул, Стамбул!

Последовало длинное объяснение по-турецки. Я жестами объяснил таксисту, что поеду за ним – пусть выведет нас на стамбульское направление. Через полчаса, расплатившись с таксистом, мы легли на курс.

– Останови-ка машину, – сказал Саша после крутого поворота шоссе. – Постой минут десять… Вроде никого нет, едем дальше.

Какую-то часть пути мы ехали молча.

– Я не дамся живым, – вдруг сказал Саша. – Если американцы нас не примут, покончу с собой.

– Не говори глупостей, – сказала Марина, не открывая глаз.

– У тебя классная жена, – сказал я. – Если тебя выдадут, она останется здесь и станет женщиной Востока.

– Нет, я поеду за Сашей в Сибирь, как жена декабриста, – сказала Марина.

– Вот видишь, какая замечательная у тебя жена, радоваться надо.

– Какой у тебя план действий? – спросил Саша.

– Добраться до Стамбула, поселиться в гостинице и выспаться. А потом уже обсуждать план.

– Хочешь, я сяду за руль?

– Нет, не хочу. Если нас остановят, у тебя в правах одна фамилия, а в паспорте – другая. Сразу загремим.

Ночные путешествия располагают к откровенности. Особенно, если ты только что сделал решающий шаг в своей жизни, сжег мосты, за спиной у тебя спят жена и ребенок, которых ты потянул за собой, а твой собеседник – единственный дружественный представитель незнакомого нового мира. Не прошло и трех часов, как я узнал всю Сашину биографию. Впрочем, тогда он сказал не все: секрет, вызвавший накануне восторг в Вашингтоне, стал мне известен гораздо позже.

С РАССВЕТОМ ВЫПАЛ густой туман. Судя по километражу, мы должны были уже въехать в Стамбул, но перед нами стояла только густая молочная стена. Может, турок-таксист сыграл с нами злую шутку и направил в противоположном направлении? К тому же у нас кончался бензин. Я ехал и думал о том, что мой вашингтонский приятель был прав – меня несет в неизвестность туманный поток, и я теперь целиком во власти "закона непредвиденных последствий". Кто знает, где мы окажемся через час после того, как встанем на пустом шоссе без бензина, а к нам подъедет турецкая полиция и проверит документы.

Впервые за пять дней, прошедших после ночного звонка Бориса, у меня было время подумать над вопросом жены, от которого я отмахнулся в Нью-Йорке: чего ради меня понесло в Турцию? Нет, это была не просто жажда приключений. Скорее, то была ностальгия по прошлому, возможность вернуться на четверть века назад, когда при других обстоятельствах мне самому пришлось испытать то, что должен чувствовать сейчас Саша – опьяняющую смесь необъятной свободы и безграничной уязвимости человека, который бросил вызов всемогущей системе, и вот – не раздавлен, жив, и может быть даже оставит монстра в дураках! Это чувство победы над собственным страхом, забытое за годы американского благополучия, дремало на задворках моего сознания четверть века, с тех пор, как в мрачной Москве 70-х годов я распространял книжки Солженицина и организовывал встречи Сахарова с западными корреспондентами. Борис прав – скоро диссиденты снова начнут бегать в американское посольство, а отчаянные мальчики – перепечатывать самиздат. Монстр КГБ не погиб и вновь набирает силы, насосавшись крови в двух чеченских войнах. Как я мог упустить шанс помериться с ним силами еще раз?!

Вдруг из тумана выплыл зеленый транспарант: "Аэропорт Кемаля Ататюрка – Стамбул", а еще через двести метров – долгожданная бензоколонка.

Следуя проверенной методе, мы наняли таксиста, который и вывез нас к стамбульскому отелю "Хилтон". Сняв номер люкс с двумя спальнями, мы еле доползли до постелей и повалились спать, повесив на дверь табличку: "Просьба не беспокоить".

ПРОСНУВШИСЬ ОКОЛО ЧЕТЫРЕХ часов дня, я наконец отважился включить свой мобильный телефон – всю дорогу я держал его выключенным из опасения, что нас каким-то образом запеленгуют. Телефон показал с десяток сообщений. Марк из американского посольства в Анкаре звонил каждые полчаса, и с каждым звонком в его голосе звучала все большая тревога: куда это мы пропали, у него для нас важные новости.

– Извини, Марк, мы отсыпались, – сказал я.

– Слава богу! – обрадовался он. – Вас нет в гостинице, и мы решили, что с вами что-то случилось. У меня хорошие новости. Мы принимаем вашего друга. Скажите, где вы находитесь, и мы их подберем через полчаса.

– Проблема в том, что мы в Стамбуле.

– В Стамбуле? Зачем вас туда понесло?

– За нами кто-то следил в отеле, и мы сбежали.

– Понятно. Что ж, это усложняет дело. А сейчас за вами никто не следит?

– Вроде нет.

– Хорошо, не отключай телефон. Я перезвоню.

Через полчаса голос в трубке зазвучал иначе:

– У меня плохие новости. Решение изменили. Мы не можем их принять.

– То есть как не можете? – Я не мог мгновенно просчитать все возможные последствия, но масштаб катастрофы ощутил почти физически. Картинка перед глазами – уютный гостиничный номер, Толик на ковре перед телевизором, Саша на балконе, Марина, перепаковывающая чемодан, превратилась вдруг в ролик замедленного действия, в котором возникла расширяющаяся дыра в другую реальность: что же мне с ними теперь делать?

– Ты понял? В Вашингтоне передумали, – повторил глухой голос Марка. – Выбирайтесь сами, я ничего не могу сделать.

– Это потому, что мы уехали в Стамбул? – я сказал первое, что пришло в голову, чтобы затянуть разговор, лихорадочно соображая при этом, нельзя ли как-нибудь спасти ситуацию.

– Нет, конечно, но я не могу сказать почему… Очень сожалею… Желаю удачи. – Он повесил трубку.

"Вот именно поэтому я никогда не стал бы работать на государство, подумал я, – чтобы не сообщать людям подобные новости". Начитавшись романов Джона Ле Карре, я не питал особых иллюзий в отношении ЦРУ, но такого я, конечно, не ожидал. Кинуть человека после того, как получили от него то, что им было нужно! Пожалуй, я выскажу ему все, что думаю.

Я набрал мобильный номер Марка. Телефон ответил что-то по-турецки. Единственные слова, которые я сумел разобрать, были "Туркиш Телеком". Этого номера, как видно, уже нет и в помине: операция завершилась. В посольство звонить бессмысленно – никакого Марка там наверняка не окажется.

Я позвонил Борису, выйдя в коридор, чтобы Саша и Марина меня не слышали.

– Куда вы пропали? Я звоню вам все утро.

– Непредвиденные обстоятельства, потом расскажу. В двух словах, мы были в посольстве, но американцы их не берут.

Борис никогда не останавливается на полпути. Пока мы мотались по Турции, он успел разработать запасной план: в Греции арендовали яхту, которая должна была нас подобрать в Анталии и доставить в нейтральные воды.

– А дальше что? – спросил я. – Так и будем плавать, как Летучий голландец? В большом городе хоть можно затеряться, а на яхте не спрячешься. Рано или поздно придется сойти на берег и предъявить документы.

– По крайней мере, это даст нам время. Что-нибудь придумаем.

– Я тут обдумываю один вариант, – сказал я, – но тебе пока не скажу, поди знай, кто тебя подслушивает.

Наконец, собравшись с духом, я сообщил Саше, что американцы его кинули. Я ожидал от него эмоциональной реакции, но он, услышав эту новость, наоборот, впал в меланхолию, совершенно не вязавшуюся с его темпераментом. Марина встревоженно поглядывала на него. Было ясно: сейчас ее больше волнует состояние мужа, нежели то, что произойдет с ними через неделю.

Я изложил свой план. Как сказал адвокат, чтобы просить убежища в какой-либо стране, необходимо оказаться на ее территории, и посольство для этого не подходит. А на самолет не посадят без визы. Значит, нужно взять билеты в Москву с пересадкой в каком-нибудь европейском аэропорту. В транзитной зоне аэропорта визу не требуют, но технически она считается территорией страны; там и будем просить убежище. Я залез в Интернет, чтобы посмотреть расписание полетов.

– Ребята, куда хотите? Во Францию, Германию или Англию?

– Мне все равно, – сказал Саша, – только бы побыстрее отсюда убраться.

– Мне тоже все равно, – сказал Толик.

– Я хочу во Францию, – сказала Марина.

– А я думаю, все-таки лучше в Англию. Там я хоть смогу объяснить, кто вы такие.

Страницы